Практически все раздеты. Из одежды только майки, трусы, да топики или бюстгальтера на девушках.
Если бы не тепловые пушки…
Под магическим куполом, растянутым между зданиями, относительно тепло. Вот только земля была уже холодной. И влажной, после прошедшего ночью дождя.
У большинства из тех, кого я видела, кожа чистая. Скорее всего, токсин, до попадания внутрь, вел себя нейтрально, не вызывая местных реакций. Но были и с покровами, изуродованными красными пятнами, явно вызывавшими зуд.
Аллергическая реакция? Или, может, было еще что-то…
Все эти мысли мелькали, мелькали… Как в калейдоскопе. Их бы остановить, заставить замереть…
— Пострадавших до оценки состояния целителями или медиками, не поить! Очищать рот от рвотных масс, смачивать губы…
— Саша!
Я вздрогнула. Отец рассказывал о войне. О смерти. О множестве раненых, не каждому из которых ты в состоянии помочь.
Я слушала. Понимала. Примеривала на себя. Пыталась осознать, насколько готова к тому, что вся моя жизнь будет связана с человеческими трагедиями. С верой в меня. С надеждой, для кого-то способной стать последней.
И я решила, что — да! Даже если не готова сейчас, то научусь, смогу…
Я обманывалась! Научиться такому…
— Сашка, да что с тобой! — тряхнул меня за плечи Кир.
Я дернулась, но посмотрела не на него, а на Игоря из седьмой группы, который уверенно подвел своих ребят к первому из пострадавших. Потом перевела взгляд на Аню… такую же растерянную, как и я сама.
Талантливые студенты! Будущие великие целители!
Сдулись будущие великие целители, стоило только столкнуться с действительностью.
Этого хватило, чтобы разозлиться. На себя. На обстоятельства. На тех сволочей, для которых человеческая жизнь не имела ценности.
— Я в порядке, — скинула я руку Кира со своего плеча. — Работаем!
Сказать было легко, а вот сделать…
Эти несколько шагов до парня, лежавшего на газоне, стали для меня тяжелыми. Словно на плечах вся та боль, что скопилась здесь. А ноги… Ноги были ватными и подкашивались. Но я была упрямой. Шаг. Еще шаг…
Со стороны, наверное, казалось, что шла я решительно. Это было не так. Решительности во мне не было. Только упертость!
Сорок секунд на одного человека. Из них двадцать пять, чтобы развернуть малую диагностическую магему…
О том, смогу ли я управиться за эти двадцать пять секунд, если этим человеком окажется Илья, я старалась не думать.
— Работаем, — повторила я чуть слышно. Когда Петр достал карточку, которую мы тоже прикрепим к пострадавшему, начала говорить, одновременно с этим создавая магическую структуру. — Мужчина. Семнадцать-девятнадцать лет. Степень интоксикации… — блок магемы растянулся над лежавшим, тут же окрасившись в желто-красные цвета. — Сильная.
— Согласен, — тут же подтвердил мой вывод Кир.
— Согласен, — повторил за ним Петр.
— Уровень поражения почек… — визуализация стала четче, проявились контуры органов, дополнились деталями внутренней структуры, — средний
И вновь, как это моего вывода, прозвучали два «согласен».
При других обстоятельствах…
При этих обстоятельствах от точности моей диагностики зависели жизни.
— Доза токсина…
Этот момент был самым тяжелым. Малая диагностическая магема не давала полного представления об отравляющем элементе. Лишь косвенные признаки, которые нужно еще уметь интерпретировать.
Там, в поезде, мне это удалось. Здесь…
Людмила Викторовна подсказку дала. Токсин распространялся через горячее водоснабжение. Значит, всасывание происходило через кожные покровы и, в меньшей степени, через слизистые.
Сделав четче контур, оценила степень поражения…
— Доза токсина — средняя. Состояние осложнено принятием алкоголя, — не пропустила я и то, что усугубляло степень интоксикации. — Желтый, — свернув магему, в виде записи сбросила ее на карточку. Как подспорье для медиков или целителей, которые с ним будут работать.
— Желтая, — подтвердил мой вывод Кир.
— Желтая, — клея на карточку соответствующую ленту, сделал заключение Петр. И уже выпрямляясь, добавил: — Пятьдесят три секунды. Ускоряемся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я кивнула и направилась к следующему… следующей пострадавшей. Успев бросить взгляд на диагноста седьмой группы — он уже разворачивал вторую магему, посмотрела на девушку.
Людмила Викторовна говорила, что этого делать не стоило, но…
Она была, скорее всего, моей ровесницей.
Такая же глупенькая. Посчитавшая, что Москва примет ее, позволив вырваться из своего провинциального городка и зажить другой жизнью…
Очередная моя мысль была глупой. И несвоевременной.
— Женщина, — отбросив все, отложив рефлексии на время, когда будет можно, четко и ровно начала я. — Семнадцать-девятнадцать лет…
Желтый. Желтый. Желтый…
Тот парень, с чьим взглядом я случайно встретилась, получил зеленую карточку и, после короткого объяснения, сам отправился в карантинный блок. Низкая доза, низкая степень интоксикации, отсутствие поражения почек…
Без медицинской помощи он не останется, да и за состоянием в карантинном блоке будет, кому присмотреть.
Ну а то, что в шоке… от происходящего. В шоке были все. Не все могли позволить себе впасть в прострацию.
Желтый. Зеленый. Желтый…
В какой-то момент я поверила, что та статистика, которую привела в автобусе Людмила Викторовна, нас не коснется. Это где-то там, но у нас все останется так, как есть. Да, страшно, но поправимо.
С выводами я поторопилась. Магема развернулась над лежавшей передо мной девушкой…
— Святая заступница! — опередил меня Петр.
Он был прав. Если верить тому, что мы видели, пострадавшая находилась в терминальной стадии…
* * *
Анна справилась. Не одна — вместе с Киром, который наложил несколько поддерживающих магем.
Но основную работу проделала все-таки Анна. Плача — из-за слез нейтрализацию проводила практически вслепую, ругая и собственный дар, и мать, настоявшую на ее поступлении в Академию, и Людмилу Викторовну, уговорившую пойти на факультатив. И даже меня вместе с парнями. Просто за то, что были в одной команде. Не забыла она и о тех, кто все это сотворил, пообещав найти и удавить собственными руками.
Смотреть на это было страшно. Как и видеть перед собой совершенно незнакомую Анну Филоненко. Упертую. Готовую сражаться даже со смертью.
Не знаю, повезло или Людмила Викторовна все-таки ошиблась со статистикой, но таких тяжелых случаев нам больше не попадалось. Красные — да, были, но чтобы в терминальной стадии…
Для того чтобы весь этот мир в очередной раз перевернулся, став другим, одного случая вполне хватило. Девушка умирала на наших глазах, а мы…
Это была работа на скорость: кто быстрее! Мы — победили, но ценой этой победы стало четкое осознание, какую именно стезю выбрали в этой жизни.
Не знаю, как другие, но я бы предпочла пройти через это как можно позже.
Однако все эти мысли были, как вспышки. Ты вдруг замираешь на мгновение, встречаешься с кем-нибудь взглядом и… видишь в чужих глазах то же, что творилось и в твоей голове. Среди хаоса, от которого хотелось сбежать в тишину и спокойствие, островок понимания, что это — твое место. И это — твой бой. А готов ты к нему или не нет…
— Двадцать четвертая — на отдых!
Несмотря на фоновый шум, команды продолжали восприниматься ясно и отчетливо. Но только не эта. Лично для меня слова, прозвучавшие совсем рядом, ничего не значили.
— Седьмая…
— Саш! — прихватив за руку, остановил меня Петр.
Не сделав следующего шага, я замерла в довольно неудобной позе. Непонимающе посмотрела на Петра.
— Отдыхаем, — потянул он меня к себе.
Сначала я пыталась считать прошедших через наши руки пострадавших. Потом…
Сбилась я где-то после тридцатого, переключившись в другой режим: диагностика, анализ, определение статуса. Если обходилось без возражений, что происходило чаще всего, переходила к следующему.