Я настолько увлеклась работой над Стилдоном, что в процессе гонки за своей мечтой не заметила, как изменились обстоятельства, изменилась жизнь, изменилась я.
Как долго я не замечала, что за окном моего дома больше нет машины Фрица? Когда он был здесь в последний раз — неделю или две назад? А может, прошел уже месяц?
А когда в последний раз я говорила с Евой? Она оставила мне так много сообщений на автоответчик. Я помню, как нажимала на большую квадратную кнопку: я слышала голос Евы, но я не слушала, что этот голос говорит мне. Запись кончалась, и я забывала…
Несколько месяцев я жила одной только работой, отказываясь замечать собственную жизнь и людей, которые все еще остаются в ней.
Вечно прятаться не получится. Пора принять реальность такой, какая она есть, и что-то делать.
И вот сейчас я впервые за долгое время делаю что-то, совсем не связанное со Стилдоном и «Лоуренс нефть», — еду на вокзал западного Данфорда, чтобы на стилпоезде отправиться в Юдеско.
Теперь, когда у Коллинса появилась возможность возглавить отделение в новой психиатрической больнице, воплотить свои идеи в жизнь и стать тем, кем он хочет быть, могу ли я встать у него на пути?
Стилпоезд ритмично покачивается. Я смотрю в большое окно и на фоне чистого голубого неба вижу в нем холодные и неприступные Ханди. Смотрю на горы и не могу поверить, что мы с Гроузом почти сутки держали путь в этих местах и не погибли.
«Прогресс» вернули на стилполотно, и прямо сейчас я направляюсь в Юдеско в одном из купе этого поезда.
Я спокойна.
Спустя два дня пути на стилпоезде в полдень я прибыла в пункт назначения. На вокзале Юдеско людно и шумно.
Из зала отправления я поднимаюсь по широкой лестнице в вестибюль. Впереди стальная фигура Филиппа Гроуза и первый сконструированный им стилпоезд. Я не прошла мимо, я остановилась перед темной статуей — она кажется живой.
Филипп Гроуз — необыкновенный человек, подаривший миру чудо технологии. Как завороженная, смотрю на его машину.
Разве первая технология в своем роде может быть такой совершенной?
Этот человек появился внезапно и встряхнул сонную в промышленности эпоху. Передвижения и скорость. Сила! Его изобретение — толчок прогресса.
Взгляд мой вернулся к глазам холодной статуи. У стального человека открытый взгляд и широкая улыбка.
Я смотрю на легенду и мечусь в догадках, а по воле случая ли этот человек попал на страницы истории этой эпохи?
С таинственной улыбкой на губах я прошла мимо статуи, и голова моя заполнилась прежними мыслями.
К новой психиатрической больнице Юдеско еду на такси.
Я хочу увидеть Коллинса и страшусь встречи с ним одновременно.
Клайд не был удивлен, когда встретил меня у ворот больницы. Я явилась без предупреждения. Мужчина спокоен, он смотрит так, будто знал, что я буду здесь.
Уже поздняя осень, осыпается желтая листва.
Коллинс открыл передо мной высокую металлическую дверь в воротах. Я сделала шаг вперед и прижалась к нему в объятии. Когда я хотела губами слегка коснуться его губ, мужчина осторожно отстранился.
Поджав губы, отступаю. Многое стало ясно.
— Выглядишь усталой, — с заботой заметил Клайд.
— Дорога была долгой… Прости, что не предупредила о своем появлении. Наверное, стоило позвонить.
— Не беспокойся об этом, — сказал он. Я улыбнулась. — Пройдемся?
Я взяла мужчину под руку.
Сад в красно-оранжевой расцветке выглядит сказочно, на его фоне сказочным дворцом кажется сама больница: здание в шесть этажей с двумя высокими башнями. Рука об руку мы прогуливаемся по внутреннему двору еще пустой больницы.
Мы должны поговорить о том, что происходит с нами. Что нам делать и как быть дальше? Я знаю, что мы будем говорить об этом прямо сейчас. Мы оба это понимаем. Вопрос только в том, кто заговорит первым…
— Я хочу, чтобы ты осталась со мной в Юдеско, — сказал Клайд.
В груди будто остановилось сердце. Это чувство длилось мгновение, но оставило после себя долгий тяжелый след.
— Это невозможно, — с грустью в голосе говорю я. — Моя работа сосредоточена в Данфорде, Илсити и в Стилдоне, и так будет еще долго.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я в Юдеско, а ты в Данфорде — так будет еще долго.
— И что нам делать?
— В попытке сохранить то, что есть между нами, одному из нас неизбежно придется отказаться от собственных амбиций… Я мог бы это сделать, — сказал Клайд. — Вот только если бы все было так просто…
Мужчина остановился и прямо посмотрел на меня. Я смотрю на него.
Я знаю, что хочет сказать Клайд. И сейчас он проговорит вслух то, что я очень боюсь услышать.
— Тебе не безразличен Джон Хэнтон. «Лоуренс нефть» всегда будет связывать тебя с ним. Моя жертва будет напрасна.
Мне нужно отрицать? Я должна возражать? Или… мне следует быть честной с нами?
— Ты хочешь, чтобы я отказалась от «Лоуренс нефть», — очень тихо и мрачно проговорила я. Это был не вопрос. Я озвучила вслух условия Клайда и в этот самый миг во мне что-то поломалось.
Я знала, каким будет исход этой встречи, и все равно оказалась к нему не готова.
— Я не могу от тебя этого требовать… — сказал Клайд.
— А я не могу согласиться на это.
Клайд добр, он честен и благороден в своих помыслах и поступках, в отличие от меня. Припоминаю, что было между мной и Хэнтоном в день отправления стилпоезда в Илсити…
Дело не в «Лоуренс нефть» и дело даже не в Хэнтоне.
Дело в нас с Клайдом. Дело во мне и моих чувствах к нему — они даже наполовину не так сильны, как те, что я до сих пор испытываю к человеку с темной сталью в глазах.
Клайд заслуживает кого-то лучше, чем я.
— Не тяготись о моих чувствах. Со мной будет все в порядке, — уголки губ на лице мужчины уверенно поднялись вверх. — Ты можешь обещать мне то же?
Я легонько кивнула.
— Скажи это, — попросил меня Клайд.
— Со мной будет все хорошо.
В груди не разрывается сердце, оно только жалобно поскуливает. Разговор был коротким, даже слишком, вопреки всем обдуманным мною вариантам предполагаемого развития событий.
Клайд проводил меня до ворот, и какое-то время мы молча смотрим друг на друга. Повсюду с деревьев сыпется осенняя листва.
— Клайд, — робко зову я. — То, к чему мы сейчас пришли, ведь не означает, что мы больше никогда не увидимся? Я хочу сказать, ведь нам не придется делать вид, что мы не знаем друг друга?
Мужчина улыбнулся. В этой улыбке я вижу сожаление… Сожаление о нас.
— Я всегда буду тебе рад.
Я и Клайд больше не вместе, но это совсем не значит, что я поехала к Хэнтону и сразу постучалась ему в дверь. Проходят недели, и я отказала Джону во всех неформальных встречах. Если мы встречаемся, то по делу, а когда говорим — то о работе.
Некогда я рассталась с Джоном, теперь стоит точка в отношениях с Клайдом. В миг, когда в моей жизни образовалась пустота, стало спокойно и хорошо. Я никому ничего не должна. Я никому ничего не обязана.
Никакой вины и переживаний. Я устала от этих чувств.
Теперь я хочу насладиться покоем, залечить еще саднящие раны и наконец простить себя за все те глупости, которые довелось совершить.
За месяцы работы мы с Томпсоном добились великолепных успехов. Завод преобразился до неузнаваемости — он полностью ориентирован на нефтеперерабатывающее дело. В завод пришлось много вложить — сил и средств — но результат превзошел даже самые смелые ожидания. Теперь это место не кажется тенью своего былого величия. Завод стал лучше, он стал больше. В нем возродилась жизнь, и я не смогла дать этой жизни другое имя.
«Стилдон» — отражение характера этих мест.
Когда в пропасти минувших лет ушли люди, развалились дома, потрескались дороги, завод Стилдона остался прочно стоять на фундаменте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Полностью груженые стилпоезда совершают по три рейса в день. Каждый день. Семь дней в неделю.
Всего через несколько месяцев «Технология будущего» поставит на стилполотно еще один поезд!