– я хотела говорить непринужденно, дабы подбодрить Витю, но он не желал разговаривать.
Какое-то время мы просто молчали, каждый думал о своем, но на фоне сильных переживаний, нас обоих сморило. Только во сне я смогла хоть немного расслабиться.
* * *
Нас разбудили громкие крики за дверью. Очнувшись, я осознала, что лежу в обнимку с Витей – то ли сама переползла к нему, то ли он переложил меня к себе. На улице потемнело, стали появляться звезды. Даже не верилось, что мы проспали целый день. Впрочем, сейчас это было совсем неважно, так как в прихожей разгорался нешуточный скандал. Но самое ужасное, что в женском крике я узнала свою мать.
– А кто-то сейчас по попке получит, – смеясь, протянул Витя и мне стало совсем не по себе. – На твоем месте, я бы перестал меня обнимать, ибо нутром чувствую, быть большой беде.
В этом Витя был прав, через секунду в комнату залетела растрепанная мать и даже не дала времени отпрянуть от парня. Ее бешенный взгляд оставил на мне болевой след. Она была в ярости.
– Да как ты смеешь?! – заорала она, вцепилась в мою штанину, и стала стаскивать с кровати. – Мне звонили из школы! Я все знаю! Боже, у меня нет слов! Собирайся! Мы уходим! Чтобы я больше не видела вас вместе! Никогда!
Почувствовав необъяснимое отвращение к собственной матери, я стала сопротивляться. Она ничем не отличалась от тех аморалов, что сначала кидают камень, а только потом выслушивают. Однако мама и слушать бы не стала.
– Отпусти меня! Что ты делаешь? – воспротивилась я, борясь с желанием оттолкнуть ее. – Что ты делаешь, мама! Отпусти!
– Ты больше белого света не увидишь, тебе ясно?! Мы завтра же отправимся к врачу! Скажи, ты спала с ним?! Спала или нет?! Если так, я убью его!
– Прекрати, ты делаешь мне больно!
На крики прибежал Анатолий, потерянный мужчина неустанно повторял: «Женщина, что вы творите? Женщина, успокойтесь!». Витя не стал наблюдать за всей вакханалией и лениво приподнявшись с кровати, без эмоций проговорил:
– Ты не слышала, Таня? Ей больно. Отпусти.
– Заткнись, – прорычала она тыча в Витю пальцем. Ее челюсть ходила ходуном. Она не скрывала яда в голосе. Не скрывала омерзения. – Ты, ублюдок, еще раз прикоснешься к моей дочери и я…
Сгорая от ненависти, она не сдержалась и влепила ему обжигающую пощечину, на что Витя лишь хохотнул. Почему она так его ненавидит? Я прекрасно знала, что мать умела держать себя в руках, но сейчас она была неконтролируемая. Неужели новость о болезни ее так разозлила?
– Я останусь с Витей! Я не пойду с тобой! – слезы хлынули из глаз, сопротивляться им не имело смыла. Мне было жаль себя. Мне было жаль Витю. Мне было жаль нас. Тех, против кого целый мир. – Я останусь с ним!
После этого заявления мать вцепилась в мои плечи и начала толкать к выходу.
– Я даже слушать ничего не хочу! Ты пойдешь, или я вызову полицию! Я позвоню отцу и тогда вам всем несдобровать!
Вырвавшись из ее хватки, я метнулась к Звягину, но тот меня остановил.
– Все в порядке, Варя. Иди домой, – последнее прозвучало как приказ. – Поверь, так будет лучше. И, пожалуйста, перестань плакать.
У меня началась сильная истерика, но дабы не усложнять ситуацию, я пошла за матерью. Она поставила на уши весь подъезд, а могла поставить дом.
Я очень надеялась, что прогулка по свежему остудит ее, поуспокоит, однако дома меня ждал больший концерт.
* * *
– Арина! Миша! Поднимайтесь! – с таким лозунгом мать забежала в дом. Она не думала отпускать мое запястье, отчего мне казалось, что моя рука вот-вот оторвется. – Поднимайтесь! Это срочно! Беда!
– Что такое? – спросил заспанный отец, выйдя из комнаты. – Почему ты кричишь? Что случилось?
– Случилось, случилось, – беспрерывно повторяла она, а потом вовсе начала захлебываться слюнями. – Случилось страшное… Боже, как так? Как?
– Таня, что с тобой? Варя, что происходит?
Обессиленная, я лишь покачала головой и опустила заплаканные глаза.
– Он все тут трогал! Все трогал! Кто запустил его в наш дом?
На кухне послушался шум разбивающейся посуды. Мать метала тарелками и срывала скатерть со стола. Проснувшаяся Ариша громко заплакала, а мы с отцом попытались успокоить обезумившую женщину.
– С какой кружки он пил?! С какой?! – кричала она, но бросала на пол все до одной. – Я не помню, он дотрагивался до штор? До них он дотрагивался? Тут нужно все сжечь! – следом она начала посыпать пол бытовым порошком.
Тошнота подступила к горлу. Мне стало мерзко.
– Это так не предается, мама! Не веди себя так! Это глупо!
– Что не передается? – папа был обескуражен. Такую мать он видел впервые. – Кто-нибудь объяснит мне?
Мама перевела дыхание и истерично рассмеялась.
– А то, что друг нашей Вареньки, болеет СПИДом!
Страшное слово полоснуло бритвой по сердцe.
– Это не так! Это не правда!
– Замолчи, дура! – пригрозила она мне. – Если ты спала с ним, если только…
– Что? – разревелась я. – Сожжешь меня тоже?
– Сожгу, если потребуется!
Папа обхватил ее руками и попытался усадить, но та вырвалась и побежала к плачущей Арине.
– Послушай, дочка, дядя Витя трогал твои фигурки? Их нужно выкинуть!
– Нет! – плакал ребенок. – Дядя Витя ничего не трогал!
– Не ври мне, девочка. Мы все выкинем. Не плачь. Я куплю тебе новые игрушки.
Не в силах больше наблюдать за всем этим безумием я спряталась в комнате. Слезы душили. Сердце болело так, что казалось вот-вот разорвется на части. Мне было жаль, что я живу в таком жестоком мире. Мне было жаль, что у моей матери холодное сердце. Мне было жаль, что во мне течет ее кровь.
Не дозвонившись Вите, я сползла вниз по стенке. Плакала. Мне хотелось прийти к нему, обнять его, но сейчас это было попросту невозможно. После долгого затишья эта ситуация, как удар под дых. Мы только порадовались свету, а теперь нас снова накрыла тьма. Счастье улетело от нас, лишь минуту посидев на плече…
Все было ужасно, когда казалось, что хуже некуда. Мне оставалось только молиться, что Звягин переживет все это и не сорвется.
«Пожалуйста, Витя, только не натвори