БУХАРЕСТ, ОСЕНЬ 1984 ГОДА
Собравшись уходить из офиса в этот теплый октябрьский день, Йон сообщает своему секретарю, Юльете, что пообедает дома. Он тянет на себя тяжелую дверь и оказывается на улице, где деревья встречают его всем разнообразием осенних красок. Тишину города, свободного от уличного движения, нарушает повторяющийся изо дня в день настойчивый и монотонный стук. Это женщины выбивают клубы пыли из перекинутых через подоконники ковров. Глухой звук перекликается с состоянием его души. Вот уже несколько недель после посещения подлежащей сносу церкви Йон живет, механически выполняя каждый день серию установленных действий. Он ничего не чувствует, даже получив ответ из Министерства иностранных дел в Копенгагене, который ясно дает понять, что ни один датский монарх никогда не аннулировал орден Слона. Рекомендация посла рассмотреть такую возможность в данном случае будет в надлежащем порядке передана в соответствующие органы во дворце, хотя он должен понимать: менять курс, которого последовательно придерживались на протяжении многих веков, в высшей степени неразумно.
Йон стоит на крыльце Королевского посольства Дании, прикованный к месту стуком выбивалок для ковров, и постепенно начинает понимать, что человек, ожидающий на тротуаре, чтобы поздороваться с ним, не его обычный водитель.
— Где Георге? Я надеюсь, он не заболел? — спрашивает он на румынском языке, направляясь от входа в посольства к обочине.
Иностранные фразы звучат из его уст так, словно у него кость в горле застряла. Новый водитель выглядит на несколько десятков лет моложе прежнего. Это усатый здоровяк с зачесанными на лоб черными волосами. Кажется, он не готов к вопросу о своем предшественнике, но через минуту к нему возвращается профессиональное самообладание.
— Сэр, меня зовут Михай Олтяну, я прибыл, чтобы временно заменить вашего водителя, которого отправили в оплачиваемый отпуск для восстановления здоровья.
Ион понимает не все слова, но общий смысл, заключающийся в том, что Георге и вправду отсутствует по медицинским причинам, улавливает, и это известие его нисколько не удивляет. Но его раздражают небрежная речь и явное безразличие заместителя к своему предшественнику. Вместо благодарности Йон резко кивает и садится в машину, задав всего один вопрос:
— Ты знаешь мою резиденцию?
— Да, сэр.
Войдя в дом, Йон понимает, что прислушивается, не звучат ли голоса Маргарет Мур и ее дочки. Обычно он тотчас узнает, если они в гостях. Несколько дней назад Маргарет, облачившись в длинный хлопчатобумажный фартук и вооружившись венчиком, стояла в их кухне и взбивала в эмалированной миске какой-то десерт. Ее запястья и даже брови были измазаны шоколадом. Когда Йон поздоровался, она протянула ему палец, кончик которого был покрыт шоколадом. Он отвернулся, не решившись открыть рот для пробы, и Маргарет с прежней беззаботной улыбкой убрала руку. В прихожей тихо. Он вешает куртку и идет посмотреть, нет ли Софии в саду, но белый стол и стулья, расставленные для обеда, пустуют в ослепительном солнечном свете.
Поднявшись по лестнице, Йон слышит звук льющейся из крана воды в ванной комнате и направляется к полуоткрытой двери спальни, где его взору предстает неубранная постель. Очевидно, жена только что встала, хотя уже середина дня. При мысли об этом он не может удержаться от осуждения. София появляется в двери ванной, прижав к виску бирюзовое полотенце. Ее взгляд немного рассеян. Она выглядит такой уязвимой, пока не разглаживает свои кудрявые, неестественно золотистые волосы, разделив их на пробор и туго закрепив шпильками. Наблюдая за ней, Йон испытывает какое-то холодное, тусклое чувство. София не оправдывается за то, что проспала все утро; когда она проходит мимо него к незастеленной кровати, ее лицо расплывается в лукавой улыбке. Тут жена с напускной скромностью тянет его за руку, будто намекая, что они могли бы вместе рухнуть на постель и заняться любовью, но он отступает, тоже улыбаясь, только криво, одной стороной рта.
Йон благодарен ей за стремление показать, что они больше не пытаются зачать и им больше не нужно заниматься сексом согласно календарному и температурному графикам. Теперь это можно делать спонтанно и в собственное удовольствие. Значит, после всего жена еще воспринимает его как мужчину, а не только как инструмент для оплодотворения. И тем не менее он ничего не чувствует. В ответ на отказ София издает грубый смешок, звучащий насмешливо и вместе с тем пристыженно, и проплывает мимо него в открытый коридор, где на полу дрожат иллюзорные медальоны — зеленые, красные, голубые, — такие тени отбрасывают разноцветные стекла витражного окна на верхней площадке лестницы.
За обедом в саду они чувствуют себя неловко, разговаривают мало. София спрашивает, удастся ли Йону взять рождественский отпуск, чтобы съездить в Данию, и он отвечает, что, как ему кажется, это вполне возможно.
— Я бы поехала домой так или иначе, ты знаешь, я не могу тебя ждать, — произносит София с тем же смешком, в котором звучит отчаяние, и снова наполняет их стаканы минеральной водой.
Супруги настороженно смотрят друг на друга сквозь вращающиеся овалы шипучей воды. Йона охватывает минутная паника: ему кажется, брак их разваливается. Он успокаивается, мысленно приказав себе не быть таким мелодраматичным. Они что-нибудь придумают. Обязательно должно найтись какое-то решение. Он рассказывает жене о появившемся сегодня новом водителе, и она соглашается с тем, что состояние здоровья старого вызывало опасения. Возможно, взятка в виде сигарет поможет Георге добиться лечения, которое ему необходимо.
Автомобиль посольства стоит на светофоре неподалеку от входа в парк Херэстрэу, когда на тротуаре впереди Йон видит Маргарет. Она недостаточно близко и движется не в том направлении, чтобы заметить машину, а вот он узнает этот зелено-бордовый ромбовидный узор на любимом шарфе Маргарет, не сочетающийся с серо-голубым цветом куртки, и что-то в нем отзывается на неповторимые движения ее тела, гибкую уверенную походку с высоко поднятой головой.
Йон редко действует импульсивно. Увидев, что светофор вот-вот сменит свет, он начинает лихорадочно соображать. На удивление ровным голосом посол дает водителю указание съехать на обочину и остановиться у входа в парк.
— Жди здесь, — говорит он.
Нет необходимости давать объяснения. Йон не знает, узнал ли женщину его новый шофер, но решает, что это маловероятно. Маргарет уже свернула с улицы к входу в парк. Он видит, как она не спеша продвигается вперед по широкой дорожке между двух рядов деревьев. Через плечо у нее висит кожаная дамская сумочка, а в левой руке болтается полиэтиленовый пакет из универсального магазина.