и мы вошли…
Глава 30
В огромном помещении, где стоял полумрак. Комната была очень просторной и больше напоминала собой мавзолей, со специфическим запахом вокруг.
Мгновение и в помещение появился таинственный свет, он был направлен на одну часть комнаты.
Подняв глаза, я обомлела от того, что увидела. В одночасье меня словно парализовало, и я не могла сдвинуться с места.
То, что я увидела, в одно мгновение заставило меня поразиться диковинному зрелищу. Передо мной во всю стену от потолка до пола стоял огромный аквариум. В нем, вместо живых рыб находились мертвые, но выглядело это, как – живые люди и это были девушки.
Они находились под водой, и создавалось впечатление, словно они жили здесь в своем, обособленном мире. Это были эпизоды из жизни каждой отдельной девушки, запечатленные, как картинка памяти. Кто-то из них сидел за столом и держал чашку в руке, как будто пил кофе; кто-то находился в ванной и укладывал волосы феном; кто-то, сидя на диване, смотрел телевизор, а кто-то, стоя у окна, заглядывался на прекрасную природу, задумавшись о чем-то и таких эпизодов было несколько…
Все выглядело так, словно жизнь этих девушек на мгновение остановилась и осталась в вечности. Но самым страшным во всем этом было то, что это были вовсе не манекены, сделанные виртуозным мастером, и выглядели будто живые. Это были трупы настоящих девушек. Но, все они были прекрасно – молоды и обворожительны. Их изумительно красивые глаза, отражали живой цвет, губы, кожа имели естественный оттенок и форму. Волосы, изгиб рук, талия, наконец, движения, запечатленные в одном мгновении. Все выглядело, как гениально – извращенная картинка. Извращенная сама по себе, потому что это были – мертвые девушки. Это были их забальзамированные трупы.
Разглядывая девушек, я, неожиданно дошла взглядом до одной из них, той, что собиралась на прием. На ней было прекрасное длинное синее платье до пола, что красиво облегало её гибкие формы тела. Взглянув же ей в лицо, я невольно вскрикнула и отшатнулась.
– Рэйчел! Воскликнула я. По моему телу прошла холодная дрожь, а на голове зашевелились волосы. Это действительно была Рэйчел. Она была мертва, а её забальзамированный труп выглядел, так, словно она все еще жива.
– Нет! Нет! Закричала я, бросившись к непреступному холодному стеклу из толстых стенок.
– Рэйчел! Рэйчел! Как же так? Как же? Слезы покатились из моих глаз. Ничего не видящими перед собой глазами, я начала отчаянно бить по стеклу, словно совсем обезумев и пытаясь разбить его. Когда мои эмоции, казалось, были уже на пике, я, потрясенная всем происходящим, почувствовала, как мои ноги начали подкашиваться, мгновение и я начала терять сознание, почувствовав, как меня кто-то подхватил на руки.
Когда я очнулась, то увидела, что нахожусь у себя в комнате. Ко мне подошел доктор Френч. Он посмотрел на меня каким-то странным, отрешенным взглядом.
– Теперь вы все знаете! Сказал вдруг он. – Но лучше бы вы этого ничего не видели, потому как, я считаю, что это зрелище исключительно, не для всех, ни каждому по силам. В том числе и вам. Вы еще себя не видели? Спросил он.
– Что вы имеете в виду? Едва я нашла в себе силы спросить его об этом.
– В зеркале себя еще не видели? Снова задал он мне вопрос.
– Нет, – ответила я, не понимая, о чем он говорит.
– Может это и к лучшему, сказал он. – Поправляйтесь, я ввел вам большую дозу успокоительных лекарств, вы проспали уже несколько дней. Возможно, это поможет вам справиться с тем, что вы увидели,– сказал он и вскоре вышел из комнаты.
– Что он имеет в виду? Пронеслась у меня в голове мысль. Почему он не хотел, чтобы я видела себя в зеркале? В моей голове творилось, что-то непонятное, я даже плохо осознавала, что произошло накануне. Похоже, лекарства бдительно пытались усмирить мою память.
Медленно, поднявшись с постели, при этом меня всю шатало, держась за стенки, я добралась до уборной комнаты и взглянула на себя в зеркало.
– Это я? Пронеслось у меня в голове. В зеркале на меня одновременно смотрела вроде бы молодая, но очень бледная и исхудавшая девушка, и вроде как – женщина, которой уже лет сорок, потому как, часть волос, что обрамляли сейчас мое лицо, были абсолютно седыми.
Я попыталась вспомнить, что мне пришлось пережить, из-за чего моя внешность так сильно подверглась изменениям, но вспоминалось все смутно, видно я еще не отошла окончательно от лекарств, которыми меня так сильно напичкали.
Спустя два дня, меня препроводил к мистеру Скотту Джерри, сказав, что мистер Скотт хочет видеть меня.
Когда я вошла в гостиную, то увидела, что мистер Скотт, как ни в чем не бывало, сидит за столом и ужинает. Он, молча, жестом руки, пригласил меня присоединиться к нему, а Джерри, отодвинул от стола для меня стул, чтобы я присела. Словно робот, потрясенная, уставившись на него, я села из головы у меня не выходил сейчас только один вопрос: как этот человек может вот так вот спокойно сидеть за столом и есть, как будто ничего не случилось? Мистер Скотт, все это время, сидя на другой стороне стола, уже не сводил с меня внимательного взгляда, видно пытаясь понять, о чем я думаю.
– Вы не говорите уже несколько дней, – вдруг произнес он.
– Вы считаете, что после того, что я увидела, можно говорить или спокойно есть, как вы? Уставившись на него, с отвращением, произнесла я.
– То, что вы увидели это, – попытался он что-то сказать, но я опередила его.
– То, что я увидела, это не поддается никакому объяснению, никакому рассудку. Это извращение, в высшей форме…извращение, твердила я, словно, обезумев. – Я даже представить себе не могу, каким же надо быть человеком, даже боюсь произносить это слова о вас, потому как вы – не человек, чтобы совершить подобное. Как только могла подняться рука на такое?
– Это искусство! Заключил вдруг он.
–Что? Вытаращив на него глаза, произнесла я. – Искусство? Делать из трупов девушек манекенов и ставить их под стекло, помещая в воду, чтобы затем любоваться этим, это искусство?
– Настоящее искусство, всегда сопряжено с начальными формами извращения, – спокойно ответил он.
– Что? Вы в своем уме? Убивать людей для того, чтобы ставить их под стекло, помещая в воду – это искусство? Никогда искусство не было таким злым! Процедила я сквозь зубы, не сводя уже с мистера Скотта ненавистный взгляд.
– Ошибаетесь, настоящее искусство само по