вибрировал телефон.
Заброшенное промышленное здание на окраине Нью-Йорка
22.28
Трумэн отбросил прут и схватился за покусанную руку. Видимо, она сильно болела. Во всяком случае, я на это надеялась. Он размотал футболку, и стало видно, что из ран всё ещё сочится кровь.
Он куда-то вышел. А я начала негромко звать Катю, но она не отвечала. Кажется, была без сознания. Её голова безвольно свесилась на грудь, а полосы на животе и руках начали наливаться багрянцем.
– Катя, пожалуйста, не умирай. Нас обязательно спасут. Ты просто продержись ещё немного. – Я шептала и шептала, как молитву, в последней надежде, что для нас всё не закончится здесь.
Вернулся Трумэн с аптечкой, поставил её на металлический стол у окна и вернулся ко мне. Когда он подошёл, я непроизвольно втянула голову в плечи. Я боялась его до ужаса, он это знал, и ему это очень нравилось. Может, поэтому он и не пытал меня? Потому что наслаждался моим страхом? Но сейчас Русофобу явно было не до игры в кошки-мышки. Он взялся здоровой рукой за спинку стула, к которому я была привязана, и потащил к окну. Затем разрезал стяжку на моих руках и начал разматывать окровавленную футболку.
– Ты, – Русофоб пристально посмотрел мне в глаза, – перевяжешь мне руку.
Я открыла коробку с медикаментами. И что мне с этим делать? Мне понадобилось несколько секунд, чтобы разобраться в достижениях американской фармацевтической промышленности, потому что здесь не было ничего привычного для русского взгляда. Так, нужно искать что-то вроде перекиси водорода или хлоргексидина и ещё что-то противовоспалительное и заживляющее. Я не слишком сильна в медицине и в российских лекарствах не особо разбираюсь, обычно доверяя выбор сотрудникам аптеки.
– Пошевеливайся! – Трумэн сидел рядом, положив на стол раненую руку. Русофобу было плохо, и это было хорошо. На лбу у него выступили капельки пота, кожа была бледной, а из собачьих укусов слабо сочилась кровь. Он всё ещё представлял опасность. Но что, если подождать, пока он ослабеет. Всего-то и надо, что не оказывать ему первую помощь и дать истечь кровью. Или использовать какое-то другое лекарство, которое не остановит заражения. Трумэн будто прочёл мои мысли, потому что он достал пистолет и положил его себе на колени.
– Я жду! – Он немного повысил голос, и я решила дождаться более удобного момента.
В аптечке я нашла пузырёк с надписью: «Гидроген пероксид». Решив по созвучию, что это и есть перекись, я обильно полила жидкостью на раны. Кровь запенилась, а Трумэн зашипел. Жаль. Что это не кислота, я полила ещё, представляя, как она разъедает ему кожу. Затем протёрла его руку антисептическими салфетками и намазала мазью с антибиотиками. Больше может сделать только медсестра, поэтому я начала заматывать раны бинтом.
В этот момент какое-то движение за окном привлекло моё внимание. Я повернула голову и увидела родное лицо Майкла, прижавшееся к стеклу. Он прижал указательный палец к губам, и я быстро опустила глаза, боясь раскрыть его присутствие.
– Что там? – Русофоб приподнялся на стуле, чтобы разглядеть то, что я увидела за окном.
– Просто сильный дождь, – излишне торопливо ответила я. Но, словно подтверждая мои слова, ветер изменил направление, и дождь забарабанил в окно.
Заброшенное промышленное здание на окраине Нью-Йорка
22.54
Он нашёл Лили. Сердце Майкла забилось, казалось, с удвоенной силой. Она сидела рядом с Русофобом и перевязывала ему руку. Он ранен? Майкл заметил у него семнадцатый «Глок». Кто-то в него стрелял? В центре помещения к металлическому остову станка была прикована женщина. Даже через окно агент Фэйссобер заметил, что она находится в бессознательном состоянии. Может быть, она стреляла? Поэтому Трумэн её и приковал.
Сделав Лили знак молчать, Майкл начал обход здания в поисках входа. В кармане опять завибрировал телефон.
– Майк, ты где? – Голос Джереми Батлера заглушал шум дождя, значит, они уже здесь.
– Северо-запад фабричной зоны. Я нашёл нашу русскую.
– Отлично, мы идём, не начинай операцию без группы.
– О’кей, шеф, – Майкл засунул мокрый телефон в карман промокших джинсов и, прежде чем войти в здание бывшей швейной фабрики, с досадой подумал, что завтра придётся идти в магазин в поисках нового мобильника.
Вход нашёлся довольно скоро. Зная, что Русофоб находится в другой части здания, Майкл не стал осторожничать и включил фонарик. Да и приблизившаяся гроза помогала, освещая апокалиптический пейзаж всполохами молний. Дверь была заперта изнутри. Майкл убедился в этом, подёргав покрытую ржавчиной ручку. Несколько попыток выбить дверь ногой не увенчались успехом. Решение подсказал последовавший вслед за вспышкой молнии раскат грома. Агент Фэйссобер достал из кобуры оружие и начал считать. Один, два, три… на счёт четырнадцать засияла молния. Майкл снял пистолет с предохранителя и выстрелил одновременно с мощным ударом грома. Несколько секунд помедлив и убедившись, что выстрел не был услышан, Майкл открыл дверь.
Когда агент Фэйссобер вошёл внутрь заброшенной фабрики, он не просто промок насквозь, вода стекала с него потоком, образуя лужи. Если бы кто-то следовал за ним, то легко нашёл по этим мокрым следам. Пусть они помогут шефу и оперативной группе, которые отслеживают его по мобильнику.
Прислушавшись, Майкл осторожно двинулся вперёд. Где-то впереди раздавались голоса.
Заброшенное промышленное здание на окраине Нью-Йорка
23.08
Несколько минут мы с Русофобом молча сидели друг напротив друга. Он смотрел в окно, а я на него. Я думала о Майкле, который пришёл спасти меня и вот-вот появится здесь. О чём думал убийца, я не знаю. Казалось, он слушает стук дождя по стеклу, поскольку он прислушивался, склонив голову набок. Внезапно он поднялся, зашёл мне за спину и приставил пистолет к моему виску. Что!?
– Выходи, – сказал Джек Трумэн негромко, – или я снесу ей голову.
Ответом ему была абсолютная тишина.
– Считай до пяти, – он ткнул пистолетом мне в голову. – Громко.
– Один, – неуверенно начала я, – два…
– Считай быстрее! – он прижал оружие к моему виску.
– Три, – слова выходили с трудом, – четыре…
– На счёт «пять» я выстрелю, – предупредил Русофоб.
– Не надо, – в дверном проёме показался Майкл с поднятыми вверх руками.
– Майкл, – позвала я, в глазах защипало. «Если ты сейчас заплачешь, то не сможешь ничего увидеть, а значит, окончательно потеряешь контроль над ситуацией», – строго отчитала я себя и несколько раз моргнула, чтобы сдержать ненужные сейчас слёзы.
– Всё будет хорошо, Лили, – пообещал он, глядя на Трумэна.
Тот усмехнулся и махнул пистолетом:
– Повернись.
Майкл повернулся вокруг своей оси, продемонстрировав отсутствие оружия.
– Мобильник на стол.
Агент Фэйссобер подошёл к столу с противоположной от меня стороны и положил на него