и справедливость тут никому не нужны. Потом, делая ремонт большому чину в погонах, выслушали и противоположную сторону. Про процент раскрываемости, про интриги, грызню, склоки и подставы, про собачью службу. Но не прониклись. Тогда, хорошо обошлось, сыночек сам раскололся, случайно. А если бы нет. Посадили бы нас с Жуковым лет на пять. И вся жизнь, возможно, под откос. Выкарабкались бы все-таки. Но с судимостью сложно. Да и не нужно, если так разобраться.
Вот и сейчас начались заходы подходы и словесные кружева. Сначала долго выясняли, где мои документы, действительно ли я Уколов Дмитрий Никитич? А, может, все-таки кто-то другой? Например, беглый каторжанин или ссыльный? Выслушав мою частично выдуманную историю, впервые изложенную отцу Федору, недоверчиво покивали. И опять: «Кто таков? Откуда взялся? Как на банду вышел? Кто помогал убивать каторжан? Где спрятали золото? В сговоре ли с хорунжим Осиповым? Где прячутся сообщники Руднев Поликарп Матвеевич и Сидоров Николай Иванович? Как отношусь к Государю Императору? Сочувствую ли социалистам, смутьянам и бунтовщикам?» И все это одно да по тому, по нескольку раз, да еще и с двух сторон, потому как, спустя полчаса, к допросу присоединился и Костромин, важно выхаживая, как журавль по болоту, по кабинету. И вдруг резкая, как выстрел команда от него:
— Достаточно! – Костромин хлопает ладонью по столу и поворачивается ко мне. И нет уже на его лице высокомерного превосходства и недоверия. Наоборот, обаятельная, располагающая к себе улыбка: — Прошу нас извинить, уважаемый Дмитрий Никитич, но мы просто обязаны были проверить все версии. Ваши слова подтверждаются показаниями хорунжего Осипова, нашими экспертами и следопытами. Но убедиться еще раз не лишнее, согласитесь?
Устало машу рукой, умотали они меня:
— Что уж, — можно подумать, если я не соглашусь или не приму извинения что-то изменится, — Служба такая. Могли бы просто вызвать, без ареста обойтись.
— Вот именно, Дмитрий Никитич, вот именно! — чему-то обрадовался Костромин, Зубрицкий, кстати, совершенно потерялся, замерев у себя за столом и не отсвечивая, – Служба! Бывают и у нас эксцессы. Исполнители недопоняли уважаемого Иннокентия Петровича, не почувствовали разницу между понятиями «пригласить для разговора» и «схватить для допроса». Людишки темные, необразованные. А господин Зубрицкий отсутствовал по делам службы, не проконтролировал своих подчиненных. От лица губернского полицейского управления приношу Вам официальные извинения.
Так я тебе и поверил. Но головой покивал.
— Кстати, Дмитрий Никитич, — Костромин по-свойски пододвинул ко мне стул и уселся напротив, проникновенно заглянув в глаза, — А драгоценности, которые Вы храму пожертвовали, они откуда?
Вот змей хитрый:
— Наследство, Аполлинарий Антонович.
— Но позвольте, Вы так и очнулись в тайге с драгоценностями в руках?
— Почему в руках? — улыбаюсь ему в ответ самой располагающей, дружелюбной улыбкой, — В саквояже были. А саквояж в мешке.
— В каком мешке? — а вот это уже не маска, он действительно удивлен.
— В солдатском, с лямками такой, знаете? — вещмешки тут точно уже есть, видел у казаков. Костромин непонимающе кивает.
— А документов Ваших там, стало быть, не было?
— Не было, — пожимаю я плечами, — Только драгоценности и немного еды.
— И как Вы это объясните? Вы же строили для себя какие-то предположения.
— Думаю, я хотел для чего-то спрятать золото.
— И не спрятали?
— Не спрятал.
— Почему?
— Не успел, — развожу руками, — Я же говорил, меня совершенно ослабшим, по всей видимости, в результате какой-то болезни, нашел шаман тюйкулов и вместе с внучкой, ставшей впоследствии моей женой, выходил.
– А с чего вы решили, что в саквояже Ваше наследство?
— Да помню я их. Знаете, обрывки памяти из детства всплывают, как в тумане. У вас так не бывает?
— Бывает, – кивает головой Костромин, — Только у меня такие воспоминания никак не связаны с чудесами. Ведь Ваша история больше напоминает волшебную сказку, согласитесь? — он театрально разводит руками. Знал бы, ты насколько эта история фантастична на самом деле!
Согласен, — киваю я ему, — Сам никак не могу объяснить это, кроме как Божьим провидением.
— Поэтому Вы и решили отдать драгоценности церкви?
— Нет. Не из-за этого. Мне просто понравился ваш батюшка. Он очень светлый человек.
— Да, Его Высокопреподобие многое сделал и делает для губернии и уезда, большой святости человек — Костромин крестится, вот сейчас он действительно искренен. Видно, что отца Федора уважают не только в Колывани, но и в Томске. Крестимся и мы с Зубрицким. — А есаула Ефтина давно знаете?
— Да здесь и познакомились, Володя, хорунжий Осипов представил нас друг другу. Есаул его непосредственный командир. А почему Вы спрашиваете?
— Да потому, уважаемый Дмитрий Никитич, — Костромин взял со стола Зубрицкого папку весь допрос пролежавшую там, — Что есаул Ефтин, хорунжий Осипов и еще несколько простых казаков подтверждают Вашу личность. Более того, — полицейский достает из папки бумагу, написанную аккуратным, почти каллиграфическим почерком, — Они утверждают, что у Вас в поселке Красноярском есть родственники, готовые опознать Вас и подтвердить родство.
Вот это неожиданно! Нет, это охренеть, как неожиданно! Получается, Ефтин предков моих знает⁈ Уколовы-то испокон веков в Красноярской жили, со времен Екатерины Второй, если не Петра. То-то он все время ко мне приглядывался с улыбочкой. И не сказал же ничего, не спросил! Неужели я так похож на кого-то из пращуров? Все может быть! На деда-то я сильно похож. Особенно в молодости. Есть, вернее, была у меня его фронтовая фотография. Так будто это я в исторические реконструкторы подался. Костромин заметил мое замешательство:
– Вы что-то вспомнили, Дмитрий Никитич?
— Я? Нет. Не уверен, — я, правда, был ошарашен. Нет, не тем, что Ефтин отыскал мою родню. Скорее тем, что казаки, не сомневаясь, поручились за едва знакомого им человека.
— Тогда, — Костромин пододвигает мне листок, — Распишитесь в ознакомлении. Это Вам предписание явиться в течение двух месяцев, считая с сегодняшнего дня, в поселок Красноярский для опознания Вас родственниками. Там же становой пристав оформит нужную бумагу, и уже тогда, на ее основании, в Усть-Каменогорске в Третьем военном отделе Вам выправят все необходимые документы. Если уж казаки за Вас поручились им и сопровождать Вас до Усть-Каменогорска. С есаулом Ефтиным все обговорено, он и выделит сопровождающих.
Тут ясно, как божий день, тип я для всех мутный и непонятный, а так под присмотром буду и не