полыхнуло пламя, повалил дым, посыпались в разные стороны искры. Римляне отскочили. Когда дым рассеялся, все увидели нечто ужасное. В чаше, в кедровом масле, лежала отрезанная голова мужчины – бритого, с темными волосами и аккуратной стрижкой, с лицом, похожим на Помпея.
– Это что?!! – заорал командующий. – Насмешка, унижение, оскорбление!!! Вот я вам сейчас покажу!
Обнажив короткий меч, он подбежал к алтарю и рубанул по чаше. Голова, подскочив вверх, грохнулась на камни пола и покатилась в угол; кедровое масло брызнуло во все стороны, окатив легатов и друида; огонь очага ярко вспыхнул, пожирая цветы и ветки, а Помпей застыл, как статуя, на месте с занесенным клинком. Четыре легата, тоже выхватив мечи и впав в неистовство, стали рассекать все, что попадалось под руку. Наконец неведомые силы отпустили Помпея. Опустив меч, он посмотрел на драконий перстень. Кровавый цвет камня вызвал замешательство; подняв взгляд на жрецов, увидел на их лицах боль и страдание. Командующего внезапно пронзила мысль: «Чужие боги отомстят римскому народу!».
– Хватит!! – крикнул он. Немного успокоившись, добавил: – Их всех надо бы перебить, но нельзя: это вызовет всплеск негодования населения или восстание. Галаты, по существу, – жители нашей провинции. Идемте отсюда!
Прискакав в лагерь, Помпей узнал о прибытии Лукулла. В палатке для полководца все было готово к встрече и передаче дел от старого главнокомандующего к новому. В ожидании Лукулла Гней ходил мрачный и злой. Друид предсказал, что он поплатится головой за ревностное усердие. «Что это может быть? – думал Помпей. – Война?! Но я ее специально затягиваю. Богатство?! Но оно само плывет в руки. Желание стать первым в Риме и навести порядок? Возможно… Кто-то в столице строит против меня козни – Цезарь, Красс, Лукулл? А что значит: «Дух горы следит за тобой…»? Помпей невольно посмотрел на драконий перстень. Камень цвета тлеющих огоньков успокоил и вселил уверенность.
Документы к подписанию в качестве архивиста готовил Кассий. Он тревожно поглядывал на начальника, и когда заметил, что тот рассматривает перстень, спросил:
– Проконсул, что за перстень у тебя на пальце?
Помпей поднял на него взгляд, снова посмотрел на игру тлеющих огоньков камня, вставленного в золотую массивную оправу, и ответил:
– Возможно, волшебный…
– Великолепная вещь! – восхитился квестор.
– Да, мне самому нравится… – Лицо Помпея теперь озарилось властной улыбкой, а в глазах сверкнули молнии.
Дотронувшись до алого камня, он почувствовал неукротимую энергию, несгибаемое упорство, безудержную ярость и неистовую одержимость. Сегодня он поставит на место Лукулла, этого заносчивого и сухопарого выскочку. Он – Помпей, непобедимый и неуязвимый, он – великий! Кроме того, имеет богатство, власть над людьми, ум, талант, и ему всегда везет. «Слава моего могущества велика, слава моей справедливости и милосердия бессмертна! А предсказание этого неразумного друида ошибочно, всего лишь недоразумение».
Перед палаткой готовилась церемония встречи двух военачальников. Обоих полководцев, имеющих блестящие победы, должны сопровождать ликторы – государственные служащие, исполняющие только парадные и охранные функции. По одиннадцать ликторов, которые полагались проконсулам, чтобы оказывать этим высшим должностным лицам подобающие почести, уже построились с фасциями на левом плече в противоположных концах дороги, ведущей от главных ворот к палатке полководца. До появления начальников эти важные персоны переговаривались между собой, но, как и полагалось, сохраняли серьезный вид. От группы Лукулла отделился главный из ликторов, лысый и надменный, и, подойдя к людям Помпея, сказал:
– Ваши лавры увяли.
– Мы шли через безлесную и сухую область, – услышал он в ответ.
– Да-а, – протянул лысый, – Фортуна к Помпею неблагосклонна…
– Фортуна слепа, но предпочитает везучих.
Лысый ликтор поперхнулся, но быстро произнес:
– Лукулл приказал поделиться свежими ветками лавра! – И протянул несколько зеленых ветвей.
Командир второй группы, не зная, как поступить, начал озираться, но все же взял лавр и раздал товарищам. Целер, наблюдая издали эту сцену, зло сказал Афранию:
– Теперь все будут говорить, что Помпей явился, дабы похитить славу и плоды побед Лукулла.
– За Помпея можно не беспокоиться. Есть люди, которые умеют превратить свое поражение в победу; главное, чтобы голова уцелела, – съязвил Афраний.
У главных ворот, обращенных к неприятелю, появился всадник в пурпурном плаще – Лукулл. Он спрыгнул с лошади (никто не может въезжать в лагерь верхом!) и, оставив охрану за воротами, отправился пешком по главной дороге к палатке полководца. Ликторы с фасциями, чтобы почтить победы полководца, тут же присоединились к его сопровождению: впереди военачальника шел лысый страж, напустив на себя важность и строгость, позади – остальные, по двое в ряд. Вдоль дороги теснились легаты, префекты, трибуны, центурионы, солдаты и маркитанты. Из большой палатки с озабоченным выражением лица, явно припасенным по такому случаю для публики, вышел Помпей, тоже в пурпурном плаще, и направился в сопровождении ликторов навстречу прежнему главнокомандующему. Вот процессии остановились в десяти шагах друг от друга, и Помпей воскликнул:
– Приветствую тебя, проконсул Лукулл!
– Приветствую проконсула Помпея! – зычно крикнул Лукулл.
– Проконсул Лукулл, ты – великий полководец! – Гней, полнеющий сорокалетний вояка, старался кричать громко.
– Проконсул Помпей, ты прославился блестящими победами! – гаркнул старый полководец, которому исполнилось пятьдесят два года.
– Проконсул Лукулл, твои деяния останутся в веках, твои победы войдут в историю!
– Доблестный Помпей, все – во благо Рима!
– Славный Лукулл, ты старше по консульству и летам!
– Великий Помпей, победитель Спартака, Сертория и пиратов, ты выше достоинством: у тебя два триумфа!
Помпей натянуто улыбнулся и указал на палатку:
– Пройдем!
Они вошли в палатку, где их ожидали отставные проконсулы Марций и Глабрион, а также Кассий. Марций, проконсул Киликии, бывший консул Рима, безуспешно боровшийся с пиратами, передал провинцию и пятнадцать тысяч солдат Помпею. Глабрион, проконсул провинции Азия и бывший консул Рима, ленивый и беспечный, всегда полагавшийся на родственников и друзей, тоже передал Гнею около пяти тысяч солдат, ранее служивших у Лукулла. У Глабриона была сложная судьба: диктатор Сулла принудительно развел его со своей падчерицей Эмилией, желая породниться с подающим надежды полководцем Помпеем. При этом Эмилия ждала ребенка от Глабриона, которому пришлось подружиться с Помпеем.
– Лициний, – торжественно начал Помпей, – на Родосе мне удалось встретиться с Посидонием, самым великим философом нашего времени. Он напутствовал меня словами: «Стараться других превзойти, непрестанно гореть отличиться!»
– Гней, это строчка из «Илиады» Гомера.
– Неважно! Я не такой начитанный, как ты, но…
– Гней, я раздал награды своим солдатам – земли Галатии, лошадей Армении и имущество Понта.
– Лициний, вынужден огорчить. Я отменил все твои распоряжения: война не закончена, враг не добит. О каких наградах может идти речь?
– Мои доблестные солдаты в тяжелых боях…
– Твои солдаты, Лициний, с радостью перешли в мою армию, проигнорировав твой призыв не подчиняться мне. Но для триумфа я оставил тебе три когорты.
Действительно, Помпей запретил всем должностным лицам повиноваться Лукуллу и отнял всех воинов, кроме 1600 недисциплинированных солдат. Из-за строптивого нрава эти жалкие остатки войск были для него бесполезны, зато для