Художники любят заниматься искусством так же, как любовники любят заниматься любовью. И точно так же, как у любовников растет напряжение, когда им нужно отправляться в постель и заниматься любовью, растет напряжение у художника, когда ему нужно творить. Творческая анорексия, или уклонение от удовольствия творить, – вредная привычка, вырабатывающаяся у большинства художников и чаще всего застающая врасплох. Вместо того чтобы созидать, мы создаем неприятности, причем делаем это именно потому, что не занимаемся творчеством. Нужно садиться за пианино и репетировать. Нужно ходить на уроки вокала. Нужно к мольберту или за писательский стол. Нужно лететь вперед на всех парах. А когда мы этого не делаем, выпускаем пар в тревоги по поводу всевозможных воображаемых болезней. Из-за наших страданий должен страдать весь мир! Черт побери, ведь искусство – это невообразимо серьезный бизнес, и помните: мы устроим тут ад, если в нашем присутствии кто-то будет вести себя слишком весело.
«Вы ничего не понимаете», – огрызаемся на тех, кто все прекрасно понимает. В задачу Джона Бэрримора, влиятельного театрального импресарио в империи Twentieth Century, входило выявление артистов с завышенными представлениями о собственной важности. Важно лишь искусство. И мы призваны служить ему, а не обходиться с близкими и друзьями как со своими слугами. Архетип заносчивого художника, несомненно, имеет корни в низкой самооценке и позировании, маскирующих наш страх перед собственной уязвимостью. Если мы инвестировали в работу слишком много своего эго и не можем укрепить его за счет остальной жизни, очень легко превратиться в того самого архетипичного заносчивого художника.
Ее великая заслуга в том, что она открыла меня: нет ничего любезнее сердцу, чем признание.
Лорд Байрон
В такой ситуации мы теряем чувство юмора и, как следствие, чувство пропорции. Относясь к себе слишком серьезно и требуя, чтобы так же к нам относились остальные, мы перенапрягаем творческие мышцы, и наша производительность оказывается подорванной. Странствующим художникам, пожалуй, следует носить рюкзак, полный комедий. Если помнить или постоянно видеть напоминание, что это шоу-бизнес и мы призваны развлекать, то можно расслабиться, смотреть на жизнь легче и быстрее выйти на тот уровень творчества, к которому мы стремимся. Есть такая наклейка на автомобиль: «Ангелы летают, потому что легко смотрят на жизнь».
Один из парадоксов карьеры в искусстве – она бывает успешной лишь тогда, когда мы отпускаем свои тормоза страха, контролируемые эго. Чувство юмора привлекает всех. Оно, в свою очередь, говорит о наличии чувства пропорции, которое придает работе художников масштаб, перспективу и персональный взгляд. Мы, художники, не хотим перебарщивать с серьезностью наших работ. А лучший способ избежать этого – не быть слишком серьезными, то есть не пытаться скрыть страх оказаться слишком маленькими за попыткой выглядеть искусственно большими. Известно эмпирическое правило, которое художники должны повторять, как мантру: внезапные проблемы в моей жизни обычно свидетельствуют о необходимости вернуться к творчеству. Чтобы это не выглядело как нападки на художников, признаюсь: я бесчисленное количество раз ударялась о скалы своего воображения, прежде чем прийти к этому заключению.
Сдача рукописи – не запуск космического корабля. Дата концерта – не конец обратного отчета перед испытанием ядерной бомбы. Как пошутил один виолончелист: «В эту самую секунду меня мог бы сбить автобус. Вместо этого я поднимаюсь на сцену, чтобы сыграть секстет Брамса». Высокий уровень и высокое давление не обязательно синонимы. Но попыток считать их таковыми хоть отбавляй, особенно когда чувствуешь себя немного выпавшим из обоймы.
В идеале при приближении такой бессмысленной драмы нас должны кусать наши же собаки. Но моя собака, золотистый спаниель Тайгер Лили, научилась закатывать глаза и красноречиво дуться, если мой юмор куда-то испаряется. Подружка Тайгер Лили, терьер Шарлотта, всякий раз, когда в доме без видимой причины сгущаются тучи, предлагает сыграть в «крысу». Для таких случаев у нее имеется маленькая лиловая игрушка по имени Рэтти. И вот если в доме сильно пахнет драмой, Шарлотта приносит Рэтти к ногам нарушителя спокойствия, убежденная, что игра в «крысу» несравнимо лучше той дурацкой игры, которую он затеял.
Человек слишком сложно устроен. Если люди и обречены на вымирание, то вымрут они от недостатка простоты.
Эзра Паунд
Наверное, неслучайно в английском языке слова «экзорцизм» и «упражнение»[21] произносятся почти одинаково. В большинстве случаев, когда художник устраивает драмы, вместо того чтобы заниматься творчеством («упражняться»), ему следует немного переключиться и активизировать мышцы вместо мозга. Стоит быстро подняться вверх по склону холма или энергично поплавать в бассейне, и все встанет на свои места: единственная драма в нашей прекрасной жизни – та, которую мы создаем сами. Учитывая развитое воображение художников, они могут впасть в зависимость от драм. А еще испытывать физическую потребность в адреналине, который выделяется в тревожном состоянии и подменяет удовольствие от истинного творчества. Слишком много драм – это плохо, но они отчасти компенсируют отсутствие реальной работы. И пока мы не вернемся к ней, будем верить в свои драматические сценарии.
«Я знаю, что должна работать над картиной, но любит ли он меня?»
«Конечно, мне следует репетировать, но я не уверена, что коллеги-музыканты относятся ко мне с должным уважением».
«Я сяду за пишущую машинку и продолжу писать книгу, вот только закончу письмо об этих чертовых теннисных туфлях, которые сваливаются с ног».
«Я возьму скрипку и стану упражняться, но только когда выясню, куда движется моя музыкальная карьера».
Мы, художники, склонны к жульничеству, но не в отношении других, нет. Мы обманываем себя. Обманываем, считая, что драмы и проблемы значат больше, чем творчество, и что потакание нашим драматическим порывам может быть достойной заменой ему.
Стоит позволить себе лишь намек на тревожные мысли – о степени своей талантливости, умении любить, компетенции как художника и так далее, – и вся работа останавливается и у нас действительно появляется повод для беспокойства. Увлекаясь постановкой хорошей, серьезной драмы, сходишь с траектории подлинного творческого роста.
Есть ли обиды мучительнее тех, на которые мы не можем пожаловаться?
Маркиз де Кюстин
Какое облегчение! Насколько легче переживать по поводу отношений мальчиков и девочек, чем о том, искусно ли написана наша книга, была ли эффективна наша репетиция, действительно ли мастерство обращения с новым фотоаппаратом улучшило качество работ.
Художники склонны к драмам. И все бы ничего, если бы эта склонность проявлялась в работе, но есть риск попасть в зависимость от эмоциональных драм. Можно приобрести опасную привычку регулярно подходить к самому краю обрыва и, глядя вниз, спрашивать доверчивых друзей: «Упаду ли я?», «Прыгнуть?», «Почему мне этого не хотеть?» Понятно, что это тоже дело, которое дает возможность не заниматься творчеством.
Желание творить – это зуд, успокоить который можем только мы, больше никто. И если мы отказываемся преодолеть стремление к драматизму, отказываемся взять на себя поистине благородный творческий риск, вы легко узнаете нас: мы вечно стоим на самом краю обрыва.
ЗАДАНИЕ. Ведите списки выполненных дел
Драме нужно противопоставить факты. Если вы пишете утренние страницы, то, наверное, начали составлять все более и более точные списки дел, которые предстоит выполнить в течение дня. Чтобы развить чувство самоуважения к себе как к художнику, нужно создать еще один ежедневный список. Это список выполненных дел.
В наше время дорога к святости непременно проходит через мир действий.
Даг Хаммаршёльд
Не стоит все время думать о том, что не сделано: наоборот, следует хвалить себя за то, что уже удалось сделать. Список выполненных дел, который нужно составлять каждый вечер, – это аплодисменты тому, чем вы занимались в течение дня. Вот как он мог бы выглядеть.
1. Написала утренние страницы.
2. Отправила сообщение Каролине.
3. 15 минут поиграла на пианино.
4. Выбросила засохшую герань.
5. Прочитала статью в The Atlantis по теме моей диссертации.
6. Сварила суп.
7. Ввела данные о счетах в программу управления домашними финансами.
8. Поговорила с Брюсом – мгновенное эмоциональное восстановление.
9. Час поработала над диссертацией.
10. Записала собаку к собачьему парикмахеру.