Читать интересную книгу Тригон. Изгнанная (СИ) - Дэкаэн Ольга

Невольно Рука своими расспросами вскрыла нарыв, который она, несмотря на постоянный зуд, всё это время старалась игнорировать. Её отлаженная жизнь поменяла полюса. Справедливость милитарийцев, сменилась жестокостью, стоило ей только оказаться не на той стороне. Эдикты Нового Вавилона обернулись против неё. А облучённые стали теми единственными, кто был способен помочь выбраться и вернуться домой. Только вот как она теперь появиться перед родителями? Что скажет, если ей всё же удастся выбраться наверх? Ведь они так гордились достижениями своей дочери!

— Но знаешь, даже лучше, что тебя отправили сюда, — сквозь невесёлые мысли слышит она расслабленный голос справа от себя. — В Гнезде ты, скорее всего, не выжила бы. Там нужно родиться, чтобы стать одной из нас. У тебя бы не вышло.

— Считаешь, я настолько безнадёжна? — Тилия открывает глаза и, слегка повернув голову, выжидающе смотрит на идеальный профиль собеседницы в ожидании правдивого ответа. В одном она была уверенна — Рука врать не станет, даже если кому-то придётся не по душе гоминидская правда, даже если станет больно от её не сдобренных сладкой ложью слов.

— Дело не в этом. Мы с тобой знаем, Бледная, на что ты способна, если твоей жизни угрожает опасность, — усмехается Рука, повернув голову в сторону Тилии и приоткрыв глаза. — Но в Гнезде свои порядки, и они ничуть не лучше, чем здесь. Даже хуже. Да ты бы просто потерялась в лабиринте города!

— Да неужели?! — тут же отзывается Тилия, принимая вызов.

— Зря ёрничаешь! — фыркает Рука, невидящим взглядом уставившись в пространство перед собой. — Однажды, когда я была ещё совсем мелкой, мы с матерью отправились на Блошиный рынок. Не знаю, как я оказалась одна среди толпы. Первый раз в жизни потерялась. Представь каково это — стоять посреди улицы и не знать где твой дом!

— И как же ты отыскала его?

— Назад меня отвели незнакомые люди, я их даже не помню. Помню только, как мать меня сначала выпорола, а потом долго плакала, крепко прижимая к себе. Этот урок я запомнила надолго. А ещё её слова… Если снова окажешься одна на площади, представь, что держишься рукой за Термитник и иди вперёд.

— Я ничего не поняла, — честно признаётся Тилия, снова прикрывая глаза и раз за разом повторяя последнюю фразу однорукой собеседницы.

Как такое возможно, чтобы, ориентируясь лишь по руке и Башне, можно было отыскать нужное место? И тут-то до неё, наконец, доходит смысл сказанного. Ну, конечно! Пекло — это спираль! Ещё во времена изгнания первых поселенцев, те начали строить свои ветхие дома стена к стене. Проходили десятилетия, а улица всё тянулась и тянулась, спиралью закручивалась вокруг города-небоскрёба. С высоты этого нельзя было заметить: Пекло больше напоминало беспорядочное скопление разномастных лачуг, с узкими, порой непроходимыми улочками, но в нём была лишь одна улица и имела она форму спирали.

— Пора двигаться дальше, — нарушая тишину, вдруг неожиданно доносится до них голос изгнанника.

Тилия до боли прикусив губу и стараясь не выдать своего болезненного состояния, неуклюже поднимается с земли и вновь закидывает на плечо тяжёлый мешок. И почувствовав боль в ступнях, с тоской понимает, что для неё этот день будет невероятно долгим. Рука, судя по всему, чувствовала себя не лучше. Сколько времени он дал им на отдых? Час не больше. А ведь полуденное солнце ещё даже не пересекло открытый отрезок неба над их головами. Тилия уже знала, что время в Долине текло по-иному: долгий, изматывающий зноем день и с внезапностью обрушивающаяся непроглядная, кусающая холодом ночь.

К их удивлению стоит им только преодолеть пару сотен шагов, как их спутник жестом приказывает не шуметь.

— Что там? — настороженно спрашивает гоминидка, с тревогой вглядываясь в пространство между редеющими стволами деревьев. Если так пойдёт и дальше, вскоре им будет негде укрыться от палящего зноя.

— Вам лучше самим взглянуть…

Глава 13

Представшая перед их взорами картина, поражает своей абсурдностью. Укрывшись за огромным булыжником и затаив дыхания Тилия в компании своих спутников наблюдает, как высоко над их головами огромное тёмное облако вздымает в воздух и тут же, резко меняя направление, яростно обрушивается на испещрённую маленькими чёрными отверстиями стену. Куда ни глянь, всё вокруг покрыто сероватым слоем птичьего помёта, от едкого запаха которого тут же начинает свербеть в носу. А гул вокруг стоит такой, словно рядом на полную мощь крутит свои шестерёнки один из гигантских вентиляторов Башни.

— Это же птицы! — выдыхает, поражённая не меньше самой Тилии, Рука, заворожённо наблюдая за внезапными манёврами пернатой стаи. — Никогда их так много не видела.

— Я тоже, — вкрадчиво отзывается изгнанник. — А в стене их гнёзда.

— Сколько же их здесь?

— Тысячи. А теперь смотрите туда, — говорит изгнанник и кивком головы указывает на участок стены, на которую направленна вся ярость мелких пернатых.

Стоит только Тилии проследить взглядом, как сердце замирает от ужаса. Ничего более пугающего она в жизни не видела! По отвесной стене медленно карабкаются вверх две едва различимые детские фигурки. Мелкие лазутчики напоминают двух упрямых насекомых, которые очень осторожно переставляют свои тощие лапки, взбираясь всё выше и выше. Даже с такого расстояния Тилии становится ясно, что эти дети приблизительно одного возраста с Като.

Не было никакого дерева, как рисовало её воображение, когда Рука поведала историю Заячьей Лапки. Не было и веток, за которые можно было бы уцепиться в случае чего, не опасаясь каждую секунду камнем сорваться вниз. Ни мягкой травы способной смягчить такое падение. Была лишь голая, нагретая солнцем стена, по которой, несмотря на грозящую им опасность, упрямо взбирались малыши-гоминиды в поисках яиц для своего племени. И скорая на руку расправа, стоило им только не выполнить свою работу, если, конечно, они не становились жертвой Долины.

Расчёт был верен — дети отличные лазутчики. Их гибкие тела способны протиснуться туда, куда взрослому никогда не добраться. Но что важнее: в силу возраста у них ещё отсутствует обострённое чувство самосохранения, всё им кажется лёгким и преодолимым… они ещё не задумываются о смерти.

«Что за чудовища способны посылать на смерть детей?» — негодует Тилия, напряжённо наблюдая за малышами, которые опираясь босыми ступнями в углубления и переставляя при этом руки с зажатыми в них заострёнными деревянными кольями, взбираются всё выше и выше. Под истеричные птичьи трели они одно за другим извлекают из гнёзд мелкие, светлые яйца, ловко пряча их в сумки-сети за спинами и время от времени отгоняя верещащих над их головами встревоженных пернатых.

— Лихо придумано! — раздаётся рядом бесстрастный голос изгнанника, вызывая у Тилии бурю негодования.

— Что именно? Использование детского труда? Хотя о чём это я, тебе же раз плюнуть — разделаться с тем, кто слабее! — язвительно обращается она к нему, хотя в глубине души понимает, что не его вина, что этим малышам приходиться рисковать своими и без того короткими жизнями, но обидные слова уже срываются с губ.

Желваки тут же начинают ходить по заросшим золотистой щетиной скулам, и Тилия с опозданием прикусывает язык, осознавая, что такими темпами она быстро наживёт себе врага в лице изгнанника. Но сказанных слов уже не воротишь

— Замолкните оба! — шипит Рука, неотрывно наблюдая за маленькими сборщиками яиц. — Самое время выяснять отношения. Надо придумать, как нам незаметно проскользнуть мимо. Что-то мне не очень хочется встречаться с теми, кто заставляет малышню делать такое.

— Их мешки почти полные, — отзывается изгнанник, обводя округу настороженным взглядом. — Стоит подождать.

— Думаешь, они здесь одни?

— Если кто-то и есть поблизости, я их не заметил, — отвечает он на вопрос Руки, теряя интерес к собирателям яиц и прислонившись спиной к нагретому солнцем камню, прикрывает глаза.

Раздражённая безразличием изгнанника к судьбе малышей, Тилия лишь прикусывает губу, чтобы не нагрубить снова. Хотя она и понимает, что тот прав: им больше ничего не остаётся, как дожидаться пока маленькие воришки закончат начатое. Время плетётся утомительно медленно, но ни Рука, ни Тилия не сводят встревоженных взглядов со стены, словно ожившей от мечущихся вокруг птичьих теней и вот уже набитые доверху плетёные сетки оттягивают детские плечи. Всё так же аккуратно, стараясь не делать резких движений, попеременно переставляя ноги и руки, в попытках отыскать подходящую опору, они начинают свой медленный спуск.