Читать интересную книгу "Его Мишень - Евсения Медведева"

что жалко, а потому, что ты прикольный.

– Хм, – Егор сложил стопку с грязной одеждой на пол, покосившись на белоснежную простынь и сел на диванную подушку. – Ну, давай играть тогда?

– Хочешь, я постираю? К утру всё высохнет, —максимально спокойно спросила, засунув в рот бутерброд. Поставила поднос с едой перед нами и стала шваркать чаем, пытаясь заполнить тишину чавканьем.

– Хорошо, – тихо ответил Егор.

А я с облегчением вздохнула, взяла его вещи и понесла на кухню. Сердце бешено стучало, когда разбирала потрепанную одежду, но держалась изо всех сил, чтобы не спугнуть мальчугана. Мне почему-то было очень важно его доверие. Не нужна ему моя жалость, бесполезно это чувство. И для него, и для меня…

– Ну? Идёшь или уже сдаёшься?

– Иду, Егор… Иду…

Так мы и просидели у телевизора до поздней ночи, пока малыш не вырубился, крепко сжимая джойстик в своих руках. Он медленно съезжал по поверхности дивана, пока не упёрся носиком в моё плечо. А я застыла, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить его сон. Так и сидела, рассматривая красивое лицо, пересчитывала шрамы, рассматривала ссадины и перебирала взлохмаченные после душа волосы. И хорошо было. Спокойно. Я аккуратно взяла его на руки, прижала к себе всего на мгновение, но этого хватило, чтобы Егор глаза распахнул.

– Тш-ш-ш-ш, – опустила его на диван, укрыла одеялом и выключила телевизор, погружая квартиру в привычную темноту. – Спокойной ночи, Егорка.

– Спокойной ночи, Ксюша…

Я развесила его вещи на балконе, закрыла дверь и закурила, спрятавшись за ветвистой искусственной пальмой. Сжимала в руках телефон, но не для того, чтобы прослушать голос мужа, который уже не слышала почти неделю, а чтобы позвонить… Убежала из квартиры Германа, как истеричка последняя. Всю неделю просыпалась в поту, пытаясь отдышаться от воспоминаний, что отравили мои сны. Мне больше не снился Игорь, мои сновидения были пропитаны чужим голосом, чужим телом и чужими словами. Стоит лишь закрыть глаза, как мир начинал крутиться сломанным колесом обозрения, подкидывая не вид города, а поджарое тело Германа, странную татуировку и шальной блеск глаза. Эх, Гера…

Мчалась в машине по городу, уничтожая себя тоннами оскорблений и жгучей ненавистью. Если б могла, то придушила, лишь бы вырвать всё произошедшее из головы. А влетев в квартиру, первым делом легла в горячую ванну, чтобы вытравить его запах из своей кожи. Он, как наваждение, что уже никогда не исчезнет. Заставила себя не думать о нём. А он и не звонил…

Я каждый день прокручиваю в голове то злосчастное утро. Проснулась от дикого сердцебиения, что было предвестником надвигающейся панической атаки. Всё было чужим… Квартира, вчера казавшаяся тёмным уютным пузырём, стала обретать реальные черты, выдавая в своём интерьере характер её владельца: практически чёрный паркет, светлые тона и контрастные стены, отделанные натуральным деревом. Чётко, по делу, со вкусом и без мишуры. Прямые линии, простые цвета, лаконичная мебель и ни единого следа женщины, уж мне в силу профессии, это очень бросалось в глаза. Помню, как повернулась и долго рассматривала его красивое лицо, что во сне теряло свою жёсткость: линия скул уже не грозила порезами, губы становились мягче, а из глаз не сыпались искры, лишь по-детски громкое сопение заполняло тишину спальни. Ладонь вспыхнула от желания притронуться, чтобы убедиться, что не сон это… И тогда меня накрыло. Затряслась, как лист осиновый. Хотела было сбежать, но сил не было, поэтому просто замоталась в простыни, как мумия, и стала покорно ждать его пробуждения. В голове летали его откровения, комплименты и хриплые стоны, не дающие и шанса пробиться голосу Игоря.

Герман не мог не проснуться от моей немой истерики. А как только набралась смелости и скрылась в ванной, руки сами потянулись к телефону. Рыдала не от сожалений, а от беспомощности и осознания, что собственными руками открываю ящик пандоры. Понимала, что Герман слышит, но ничего не могла с собой поделать. Действовала, как кукла, бездушная и безжалостная.

Он имеет право злиться. И даже если будет делать вид, что не произошло ничего, тоже будет прав. Гера с такой стойкостью терпел побои, даже бровью не повёл, когда я ногтями раскрасила его мощную спину, щедро засыпав беспочвенными обвинениями. Да мне голову сорвало, когда он конверт мне на стол бросил, я даже не задумалась заглянуть в него, потому что боялась испачкаться. Казалось, что если увижу сумму, в которую меня оценили, то уже никогда не отмоюсь от унижения. Поэтому и решила растоптать его. Получилось… Поэтому и не звонит. Знать больше не хочет.

– Дура! – шептала я, набирая его номер по памяти, что вновь и вновь повторяла перед тем, как погрузиться в сон, наполненный эротическими сценами, вырезанными из той ночи. Дни превратились в карусель, вращающуюся вокруг этого мужчины, что за ночь сломал мою конуру и цепь сорвал, на которой я покорно сидела много лет. А я? А я снова в неё залезла и для удавки шею подставила.

«Абонент временно недоступен…»

Сухой голос автоответчика уже в который раз разбивал моё обеспокоенное сердце. Исчез… Как раз тогда, когда так нужен!

Глава 28.

Я ещё раз выглянула с балкона, осматривая двор, но Егорки не было. Я впервые проснулась не от будильника, а от топота чужих ног. Пацан уже давно не спал, тихо ожидая на собранном диване моего пробуждения.

Еле заставила его позавтракать со мной, выдала чистую одежду и взяла честное слово, что повторим приятный вечер, и только после этого отпустила его с тяжёлым сердцем. Хотелось думать, что и ему не хочется уходить от меня, но вот только что делать дальше? Я не могу брать на ночь ребёнка, за которого не несу никакой ответственности. Я даже за собой следить не могу нормально! Суп и тот приготовила впервые за много лет, а что говорить о малыше? Он же живой человек, наполненный страхами, переживаниями и травмами. Я долго стояла на балконе, наблюдая за тем, как он весело убегает по тропике в сторону спортивной площадки, где уже визжала ребятня. Нужно съездить в тот детский дом. Обязательно.

– Сень, ты готова? – дверь открылась уже в пятый раз, а в щели показалась улыбающаяся моська Ники. – Люся лифт держит, отказывается выходить, а внизу уже по дверям стучат!

– Иду… Иду! – я в последний раз осмотрела себя в зеркало. – Как тебе?

– Шикарно, милая. Туфли только красные просятся, – Ника поморщилась чёрным лодочкам и так аккуратно подвинула открытую коробку с точно такими же, но красными. – Давай, детка.

– Эх, – махнула рукой, надела шпильки и вышла из квартиры. – Мёртвого уговоришь.