Морли насупился.
— Если кто и знает нужные нам ответы, так это он.
— Ну, тебе виднее… Тогда поищи что-нибудь, что можно на него натянуть. Не тащить же его так.
Я огляделся. Одежда коротышки лежала аккуратной стопкой на стуле. Джилл была почти готова. Она не стала возиться с нижним бельем. Майя плела ей всякую чушь о том, как мы сказали монахине, что ее, Джилл, заслали сюда с целью обработать коротышку, чтобы он размяк к предстоящему похищению. У этой девушки есть голова на плечах.
— Джилл, вы понесете одежду своего приятеля, — сказал я. — Он идет с нами.
— Будь проклят тот день, когда я к тебе обратилась!
— Согласен, милая. Пошли.
Мы вышли из комнаты: я — впереди, Джилл — посередине, Майя, размахивающая ножом, — сзади. Она развлекалась от души.
Морли привел коротышку в чувство настолько, что тот уже мог ковылять самостоятельно. Они уже наполовину спустились. Мы догнали их внизу.
— Лучше нам направиться к ближайшему забору, — сказал Морли.
— Правильно. — Хотя тогда мы окажемся в самой дальней от дома части Страны Грез.
Мы вышли в ту же дверь. Вокруг царила невообразимая суматоха.
Морли извлек откуда-то кусок веревки и накинул петлю на шею коротышки:
— Один писк, и я тебя придушу. Мы не за тобой пришли, так что нас не хватит удар, если придется тебя прикончить. Усек?
Коротышка кивнул.
Морли двинулся с ним на юг. Мы с Майей пошли следом, удерживая Джилл между нами. Майя пригрозила Джилл, что воткнет ей нож в задницу, если она не будет шевелиться быстрее.
Она действительно веселилась вовсю.
Я бы не прочь превратить этот эпизод в высокую драму со свистящими над головами стрелами, яростной схваткой с фанатиками-священниками и чудесным избавлением, когда все уже казалось потерянным. Но ничего похожего не произошло. Они ни разу даже близки не были к тому, чтобы нас схватить. Дюжина священников с факелами и воплями пронеслась к дому в тот самый момент, когда мы убегали, но они так и не заметили нас. Мы влезли на стену ограды — я, Морли, Джилл, Майя и лысый недомерок, которого мы с Морли втянули наверх за руки — прежде, чем эта шайка выскочила из дома и взяла след.
Мы затерялись в переулках промышленного района к югу от Страны Грез и дали коротышке одеться. Он оказался неразговорчивым. Никаких угроз, никаких вспышек ярости. Один раз приняв решение, он оставался спокойным, молчаливым и уступчивым.
Остаток ночи мы провели, огибая Страну Грез по длинной дуге. Мы вышли в западную часть города, обогнули Холм, потом повернули назад, к моему дому. Я устал как собака, когда дом наконец показался на горизонте.
Но я был доволен собой. Я отколол грандиозный номер, и дело оказалось проще, чем я ожидал.
В налете на Четтери не было необходимости.
Склянки Перидонта по-прежнему лежали у меня в кармане.
49
Оказалось, что не все так просто. Дом окружала Стража. Прокрасться внутрь незаметно мы не могли.
Мы мало разговаривали, но все же я упомянул о намерении свести Джилл и Хранителя Агире с Покойником. Коротышка оказался именно тем, за кого я его принимал. Об этом сказала Джилл. Она пыталась нас застращать, швырнув нам в лицо его имя. Это ей не помогло.
— Ну, что теперь, гений? — поинтересовался Морли. — Хочешь спрятать их у меня?
— Мы попадем в дом. Нужно только отвлечь этих псов.
— Тогда шевели мозгами быстрее. Нас слишком много. Такая толпа, слоняющаяся без дела, не может не привлечь внимания.
— Верно. Майя, могу я купить небольшую услугу Рока?
Она удивилась:
— Какую услугу?
— Может, Тей сбегает к двери и попросит Дина передать Покойнику, что мы здесь? А лучше пусть пошлет какую-нибудь девчонку. Ей они ничего не сделают.
— Ладно. — В ее голосе прозвучало сомнение, но побежала она резво.
Стражники вели себя самым что ни на есть примерным образом. Танфер — город занятный во многих отношениях. Любопытна, например, решимость, с какой его население защищает право на неприкосновенность жилища. Самые отчаянные наши тираны никогда не осмеливались попирать права горожанина, если он находился у себя дома. Вторжение представителя власти в чужой дом, пока не исполнено множество юридических процедур, немедленно повлечет за собой мятеж. Люди вытерпят что угодно, но, не задумываясь, прольют кровь за право отступить в свою крепость и остаться там в неприкосновенности. Странно.
Мои стражники находились под пристальным наблюдением и остро осознавали это. Если они сделают неверный шаг, взбунтуется вся округа.
Поэтому любой незнакомец вполне мог без помех добраться до моей двери. Возможно, Стража попытается перехватить посыльного, едва сообразит, куда он направил свои стопы, но Дин, я уверен, будет начеку. А как только посыльный попадет в дом, Стража ничего не сможет поделать.
Майя ходила недолго. Вернулась она с самым мрачным видом.
— Что случилось? — спросил я.
— Мне пришлось заплатить.
Она была страшно расстроена. Я взял ее за руку. Майя крепко стиснула мою руку.
— Расскажи мне, как было дело.
— Ты получишь то, что просил. Они отправят какую-нибудь девочку. Но она заставила меня заплатить.
Ох-ох-ох. У меня возникло ощущение, что Майя отдала больше, чем следовало.
— Как?
— Мне придется выйти из игры. Оставить Рок. Уступить ей право командовать.
— Майя! Ну зачем? Мы придумали бы что-нибудь еще.
— Все в порядке. Ты сам говорил. Я уже стара для этих забав. Пришло время повзрослеть.
Это так, но я все равно чувствовал себя виноватым, потому что она делала это ради меня.
Они послали замарашку в мешке из рогожи. Ту, что открыла мне дверь, когда я приходил к Майе. Из Тей выйдет первоклассная военачальница. Малышка, которую она выбрала, была само совершенство. Стражники, обуреваемые грязными мыслями, плотоядно таращились на девчонку, но никому и в голову не пришло остановить ее, пока она не забарабанила в мою дверь. Пока кто-то из них опомнился, малышка уже вела переговоры с Дином.
Дин впустил ее в дом.
— Эта девчонка — ведьма, — пробормотал Морли. Он тоже это почувствовал.
— Да, некоторые из них становятся ведьмами и в таком возрасте, даже если не ведают, что творят.
— Эта ведает, — заверила Майя. — Она и в самом деле ведьма. Она получит Рок еще до шестнадцати.
Стражники встали по стойке «смирно». Когда они брали «на караул», я ощутил легчайшее прикосновение Покойника.
— Пора, ребятки.
Джилл и Агире заартачились.
Морли быстро подавил бунт, вылечив строптивость Агире быстрым пинком в средоточие его достоинства. Джилл вознамерилась завопить. Майя отвесила ей звонкую затрещину:
— Это тебе за то, что Гаррет на тебя так смотрел.
— Ну-ну, полегче. — Я понял, что она срывает на Джилл злость за свое низложение.
— Прости. — Извинение прозвучало формально и было обращено ко мне, не к Джилл. Я решил замять дело, да и Джилл вняла аргументу Майи.
Мы побрели к дому. Насколько я мог судить, стражники нас не заметили. Дин впустил нас и обалдел, увидев, какую ораву я приволок с собой.
— Завтрак на всех, — сказал я ему. — И бобы специально для него.
— На меня не рассчитывай, — отказался Морли. — Я свое дело сделал. Ты под присмотром. Я должен взглянуть, осталось ли что от моего заведения.
Я подумал, что он что-то больно торопится, но спорить не стал. Он свою долю работы выполнил и не пытался заломить за нее несусветную цену. Если у него и есть что на уме, я не намерен вмешиваться.
Дин выпустил его на улицу после того, как я водворил Джилл и Агире в комнату Покойника. Джилл была напугана. Агире — просто в ужасе.
Надеюсь, в присутствии здесь этих людей есть какой-то смысл?
— Угу. Как прошло свидание со слугами народа?
Они утратили всякое представление о том, зачем сюда пожаловали, и пошли пить пиво или предаваться иным порокам.
— А как насчет стражников? Они не собираются навлечь на наши головы гнев Холма?
Они полагают, что кто-то просто прошел мимо, Как только мистер Доте скроется из виду, они вернутся к исполнению своих обязанностей, даже не заподозрив, что кто-то вошел или вышел.
Маленькая ведьма из Рока тоже исчезла. Я не видел, как она уходила.
Эти двое? — напомнил мне Покойник.
Я представил их друг другу и высказал предположение, что нам, возможно, удастся связать концы с концами, если Покойник соблаговолит оказать мне свою неоценимую помощь. Он мог бы в конце концов просто пошарить у них в мозгах.
К моему изумлению, он сразу согласился. Сначала он принялся за Агире. Хранитель испустил панический вопль. Он визжал:
— Вы не имеете права! То, что происходит, никого из вас не касается!