Читать интересную книгу Время жить. Пенталогия (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович

 - Ты еще не очень хорошо понимаешь баргандский, но попробуй меня понять, - сказал он. - И, пожалуйста, не обижайся, если я буду говорить тебе неприятные вещи. Ты очень молода, я старше тебя почти вдвое. Мы принадлежим к разным поколениям...

 - Это ничего не значит! - надула губки Эллью. - Ты совсем не старый. Мой отец женился на моей матери, когда ему было сорок лет, а ей - восемнадцать. А мне уже исполнилось девятнадцать!

 - Нет, дело не в этом. Просто ты еще не понимаешь, что значит - быть моей спутницей. Люди мне доверяют, они признали меня своим вожаком. Это означает, что я должен постоянно заниматься их проблемами, быть готовым, что в любую минуту ко мне может обратиться кто-нибудь, кому нужна помощь, совет или хотя бы участие. Это большая ответственность, и она изматывает. Моя женщина должна разделить со мной эти заботы, взять на себя часть этого груза, примириться с тем, что ей придется делить меня с другими людьми, которые тоже будут требовать моего внимания. Ты готова к этому? Наверное, нет. Ты красива, молода, ты хочешь, чтобы тебе было весело, ты любишь, когда тебе угождают, и злишься, когда что-то идет не по-твоему. Ты ведь захочешь командовать и мной, таков твой характер, и с этим ничего не поделаешь. А я не могу этого позволить. Чтобы руководить людьми, нужно, чтобы тебя уважали, а какое может быть уважение, если я начну прыгать вокруг тебя, как твои поклонники?! Я могу попробовать заставить тебя измениться, но зачем? Я не хочу этого. Ты должна сама вырасти и понять, что красота - это еще не самое главное, что любят не за то, что находится снаружи, а за то, что внутри.

 - Дилер, я понимаю, что ты считаешь меня слишком маленькой, но я вырасту, я буду ждать! Обещай мне, что, если мы не вернемся на Филлину, ты тоже подождешь меня!

 - Элльи, давай вернемся к этому вопросу, когда станет ясно, вернемся мы или нет, - с облегчением сказал Даксель.

 - Хорошо, но у меня есть к тебе одна просьба, - Элльи сделала шажок, подойдя к нему почти вплотную. - Сегодня ночь любви, и я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной. У меня еще никого не было, и я не хочу никого, кроме тебя!

 Даксель поперхнулся. Несколько секунд он мучительно выбирал, что хуже - согласиться или оставить своенравную и капризную девицу разгневанной и разочарованной, но природа, как говорится, взяла свое.

 - Выполнить такую просьбу - большая честь для любого мужчины. Но, прошу тебя, только не надо претендовать на что-то большее!

 - ...Я ни на что не претендую, - устало сказала Эрна Канну, машинально водя пальцем по гладкой коре дерева. - Я знаю, что у тебя там осталась невеста. Просто мне кажется, что наши с тобой отношения переросли во что-то... большее, и я хочу, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок.

 - Знаешь, а я уже очень давно не вспоминал Лику, - со странной усмешкой произнес Млиско. Он сидел на стволе поваленного дерева, держа ружье между ногами. - Мы были с ней всего-то три месяца. Познакомились на каких-то любительских соревнованиях по стрельбе, где она меня обставила по всем статьям. Вот я, наверное, поэтому и втрескался в нее по уши, а когда она быстренько повела дело к свадьбе, мне что-то и захотелось дать задний ход. Как же, я свободный наемник, вольная птица, и вдруг так попался. Вот и пошел я в Тороканские ворота. Вернулся оттуда, думаю, ну, теперь, судьба, а оно вот как повернуло... Как в какой-то другой жизни было... Я в... старые времена тоже много чего оставил позади. И ее, наверное, тоже...

 - И меня? Когда-нибудь?

 - Не знаю, - Млиско пожал плечами. - Наверное, нет. Мы с тобой много пережили вместе. Раньше у меня не было такой близости. Ни с кем.

 - Тогда ты должен знать. Видишь ли, Эстин, я преступница.

 - А я вообще убийца.

 - Ты солдат. А у солдата есть чужие и есть свои. А преступники, они - нелюди, для них все чужие.

 Млиско поднял голову, но в темноте был виден только ее силуэт.

 - Ты же не сидела, - сказал он.

 - Нет. Нас взяли перед самой войной. Мы занимались аферами с недвижимостью. Отбирали обманом дома, квартиры, чаще всего у одиноких стариков, и перепродавали. Нескольким... помогли умереть. Я не делала это сама, но на мне тоже кровь. Я была подонком, бесчувственной стервой, нелюдью. Мне было не больно.

 - Тогда ты сильно изменилась, - заметил Млиско.

 - Я бежала из тюрьмы во время бомбежки. Мне повезло, разрушило стены, а я совсем не пострадала. Судили нас в Тамо, и далеко убежать мне не удалось. Наскочила прямо на пришельцев. Вначале попала в рабочую бригаду и стала всех там строить: мол, кто они, а кто я. Одной бабе непокорной руку сломала... Вот меня и отправили... в тот гадюшник. Я оттуда живой выбраться и не чаяла, половину нашей группы на опыты позабирали... и все... И там меня как пробило: жизнь заканчивается, а что хорошего я сделала?! Полсотни солдат с передовой вынесла, это да, это мне зачтется. А что дальше?! Детей не завела, семьи не завела, со всякими подонками якшалась... Жить сильно хотела, и не как бы там, а хорошо жить, весело... И кто я теперь?! Вот тогда и стала я оттаивать, а здесь, может, и человеком стала...

 - Стала, - кивнул Млиско. Он подошел к Эрне и приобнял ее за плечи. - Ты хороший человек, поверь мне. Просто каждый из нас носит с собой свое прошлое. И у меня хватает всякого такого, что стыдно и страшно вспоминать. Но у меня было. И у тебя было. Надо только сказать, что это было с другим тобой, с прошлым. Сейчас мы иные, не такие как раньше. И надо жить сегодня - так, как ты должен жить.

 - Я не хочу возвращаться, - тихо сказала Эрна. - Даже если меня считают там мертвой... Все равно... Шарахаться от всякого стука в дверь... Вдруг придет полиция... или старые дружки... Эстин, давай останемся здесь. И обними меня покрепче, я хочу забыть...

 - Погоди, - Млиско вдруг посерьезнел. В руках у него словно само собой появилось ружье, тихо щелкнул предохранитель. - Эрна, присядь здесь, пусть дерево защищает твою спину. Я чувствую, кажется, поблизости кто-то есть...

 - Я чувствую, словно мы одни во всем свете, - Териа счастливо прижалась к Эргемару. - Спасибо тебе!

 - За что же спасибо? - смущенно спросил Эргемар, гладя ее волосы.

 - За то, что ты такой! Ты чуткий, нежный... Скажи, ты долго тренировался?!

 - Это врожденное! - Эргемар притянул ее еще поближе к себе. - К тому же, с тобой и тренировок не нужно.

 - Да-а?! - Териа приподнялась на локтях, взглянув на него сверху вниз. - А я бы как раз не отказалась еще потренироваться!

 - Прямо сейчас?! - деловито спросил Эргемар.

 - Нет, давай сначала немного передохнем, - засмеялась Териа. - Тебе, кстати, не холодно?

 - Нет. А тебе дует? Если хочешь, я закрою окно.

 - Не надо. Хотя подожди... Ты ничего не слышал?

 - А что я должен был услышать? - немного насторожился Эргемар.

 - Какой-то звук. Откуда-то из-за окна. Снизу. Ты слышишь?

 - Нет...

 Эргемар прислушался, и ему показалось, что снаружи, действительно, доносится какой-то звук - странное тихое шуршание и поскребывание, сопровождаемое негромким сопением. Обеспокоенный, Эргемар встал с постели, но не успел сделать и шага. Приоткрытое окно вдруг с негромким скрипом распахнулось во всю ширь, и из ночной темноты появился огромный косматый ком совсем уже непроглядной тьмы. В мгновение ока он перевалился через подоконник и встал во весь свой огромный рост. Наверху, под самым потолком, вспыхнули красноватым светом злобно горящие глаза, а под ними тускло сверкнул широкий клинок, зажатый в одной из четырех мощных рук. Широко раскрылась пасть, испустив короткое злое рычание.

 Ангах!!!

 Ангахи?! Эстин Млиско стремительно повернулся вокруг своей оси, готовый в любую секунду открыть огонь или метнуться в сторону, уходя от обстрела. Все его обострившиеся чувства говорили, кричали о том, что за ним наблюдает чужой недобрый взгляд. Он физически ощущал на себе этот взгляд, но никак не мог определиться с направлением. Лес окружал полянку со всех сторон, заросли словно приглашали в них укрыться, поиграть в прятки с охотниками, перестать изображать из себя открытую мишень, но Млиско не поддавался этому порыву. Один он мог бы и рискнуть, но с ним была Эрна...