И все-таки, видно был Бог на свете. И Он берег его Бусинку, даже от самого Вячеслава.
Боруцкий понятия не имел, где нашел силы разжать пальцы и отступить на шаг от нее. Откуда взял выдержку, чтобы даже не глянуть на зарумянившееся лицо и покрасневшие, припухшие губы.
Так ни слова и не сказав ей, он с трудом, пошатываясь, еще пьяный в стельку, обошел стол и кое-как добрался до дивана. Почти рухнул на тот. И, заставив себя даже отвернуться, чтобы не поддаться искушению, и не глянуть на нее, закрыл глаза и почти моментально уснул.
Боров понятия не имел, сколько он проспал. Голова гудела и, почему-то, было холодно. А еще шея затекла. И во рту было так сухо, что губы, казалось, сейчас треснут. С тяжким вздохом он повернулся на спину, едва не застонав от боли, расколовшей голову, и попытался приоткрыть глаза. Вышло только с одним. И то дело.
В комнате было темно, но из окна, открытого, кстати, оттого, видимо, и холод такой, лился сумрачный свет. Похоже, уже утро. Хоть и вряд ли, чтоб перевалило за семь часов. По стеклу барабанили капли. Дождь продолжался.
Кое-как растерев лицо ладонью, Боруцкий попытался сесть. Пришлось сцепить зубы, чтобы не застонать от нового удара боли по голове. Он уперся локтями в колени, свесил тяжелую голову, переживая приступ тошноты, и попытался вспомнить, чего ж тут было вчера, что он с такого бодуна?
Вспомнился Федот, и водка. Причем, сейчас, по здравому размышлению, Боруцкому показалось, что он сам выглушил большую часть "горькой". Тут его взгляд зацепился за красное пятно рядом.
Вячеслав обернулся и с нарастающим ужасом уставился на куртку Агнии.
Точно, Бусина была. Он помнил, как она пришла, и свою злобу помнил. И как орал. И что хотел сделать с ней... Вот песню только собирался дослушать.
- Твою мать!
Забыв о боли и тошноте, Боруцкий вскочил на ноги. И тут же увидел девчонку. Бусинка, поджав ноги и свернувшись клубочком, спала в его кресле. Сжав колючий подбородок ладонью, он осторожно подошел к ней.
"Господи. Только бы он ее не тронул. Господи".
Боруцкий даже не понял, что у него задрожали пальцы, пока не попытался аккуратно отвести с ее лица волосы. Или это с перепою?
Вячеслав сжал кулаки и глубоко вдохнул, пытаясь вернуть самоконтроль. Вместо этого у него проснулось дикое желание закурить.
Боров беззвучно выругался. Еще раз посмотрел на нее. И попытался достать из своей памяти хоть что-то.
Он точно ее целовал, Боруцкий знал, что не придумал это. Что не сумел бы просто выдумать это безумное ощущение эйфории и кайфа, которое ощутил, когда коснулся ее губ, когда почувствовал вкус рта Бусинки.
Он ее целовал. Блин!
Сумел ли он остановиться на этом?
Вячеслав мог бы поклясться, что помнил ощущение ее рук на своей шее, затылке, волосах. Он помнил это, помнил, как она его гладила, словно успокаивала...
Или это он себя успокаивает? И Агния пыталась вырваться, оттолкнуть его?
Одежда, вроде, цела. Да и так, все терпимо выглядит. Только вот все на столе свалено в кучу.
Взгляд зацепился за ее сережки, лежащие между осколками стекла. Боров помнил, слишком хорошо и ясно помнил, для чего он освобождал место, сгребая все в сторону.
Боруцкий опять ругнулся одними губами. Вновь протянул руку, в этот раз удачней контролируя себя, и осторожно отвел волосы с ее лица.
- Бл...! - Прохрипел он уже в голос, с ужасом уставившись на приличных размеров лиловый синяк, темнеющий у нее на щеке.
Нет. Он же не бил ее.
Не мог. Даже настолько пьяным и злым. Он не мог ее ударить. Свою Бусинку. Свою девочку. Или мог?
Боруцкий не мог перестать пялиться на фингал, даже увидев, что Агния дернулась из-за его крика и проснулась.
- Вячеслав Генрихович? - Она несколько раз моргнула, и приподнялась в кресле, стараясь сесть.
Он буквально впился в нее взглядом. Агния смотрела сонно, немного растерянно и, кажется, смущенно. Но без страха. Так же доверчиво, как и всегда. Этого доверия не было бы, ударь он ее, попробуй изнасиловать... правда, ведь?
- Я... - Он прокашлялся, пытаясь заставить говорить сухое, хрипящее горло. Надо было бы хоть чего-то выпить, чтоб рот промочить. Но собственное самочувствие отошло для Боруцкого на второй план. - Бусинка, маленькая. - Он присел на корточки перед креслом, продолжая смотреть девчонке в глаза. - Я тебя обидел вчера?
Глава 12
Наши дни
Соболев постучал в дверь ровно через десять минут. Пунктуальный, ничего не скажешь. Хорошо, хватило ума не трезвонить. Боров не был уверен, что звонок не разбудил бы Агнию, а предупредить Соболя об этом забыл.
- Заходи. - Он распахнул входные двери и, не особо заморачиваясь церемониями, тут же пошел назад, чтобы иметь возможность наблюдать за сном жены, пусть и из кухни.
Константин прошел следом за ним. Ничего не спрашивая, вроде мельком осмотрелся, но Боруцкий не сомневался - увидел и запомнил все мелочи и детали, не того сорта Соболь был человеком, чтобы что-то не заметить или пропустить.
- Насколько все плохо? - Константин глянул на стойку для капельницы, сейчас задвинутую в угол.
Боруцкий сел на свое прежнее место и снова принялся крутить в пальцах пустую рюмку.
- Он ее на наркоту подсадил, - коротко бросил он.
Соболев ругнулся.
- У меня врачи есть. Хорошие. Если надо. - Не ожидая приглашения, Константин сел на стул, стоящий напротив.
- Пока справляемся. Спасибо. Если что - обращусь.
Соболев кивнул.
- Ты же из-за наркоты с ним и поцапался? - Уточнил он. - Сколько ты его, четыре года сюда не пускал? Больше?
Вячеслав сильнее сжал пальцы, вновь ощутив острый укол вины.
- Что ж, логично, что он так решил отомстить, - нейтральным тоном продолжал рассуждать Соболев. - Видимо, поняв, что тебя не убил, и рано или поздно ты все равно за женой придешь, Виктор решил так отомстить, за то, что ты его сюда с наркотой не пускал. У Шамалко же весь восток страны под контролем. Он контролирует поставки и транзит наркотиков и здесь?
- Контролировал здесь. И на юге, - согласился Вячек, понимая, что Соболев не на нервах его играет, а продумывает, как бы больнее Виктора зацепить. - Сейчас, только на юге. Я, как только смог, с Мелешко побазарил, мы с ним туранули людей Виктора отсюда, вернули старые схемы.
- Сам хочешь это держать? - Константин с интересом глянул на него.
Вячеслав мотнул головой.
- Мне не до того. Пусть Мелешко и держит все пути. Лишь бы не эта падла.
Соболев кивнул.
- Так, ладно. Я с Шамалко поговорил еще ночью, как только он с претензиями звонить начал. Объяснил, что нечего было в семью лезть. - Боров хмыкнул, не поднимая глаз от рюмки. - Он поутих. Сам понимаешь, зная характер Виктора - что-то уже задумал. Наш план не меняется. Я почти договорился насчет Картова.