каждый день. Только на жратву жалуется. Так вот, ты его дураком считаешь, а мы после того раза ни одного письма найти не смогли. До сих пор непонятно, как он с волей-то общается.
– Цыганская магия. Не иначе, – фыркнул я, чиркая зажигалкой. Жора прикурил и, вздохнув, кивнул.
– Он однажды траву сюда протащить умудрился. Сидим мы с Артуром в ночной смене, а тут по коридору вонища ползет. Кипиш был дикий, потому как Арина решила с ночевкой остаться. Комиссия должна была нагрянуть. Заходим мы в туалет, а там вся братия дует. Ох и получили они пизды. А Ромке хоть бы хуй. Знай себе, скалится, да «бидоразами» всех обзывает.
– Ну, по нему я точно скучать не буду, – вздохнул я, выпуская к лампочке колечко из дыма.
– Ага. Понятно по кому ты скучать будешь, – ехидно ответил Жора. Я выдержал его взгляд и колко усмехнулся.
– Ты прав. Если только по Насте.
– Не бзди, Вано. Я тебе слово дал. Никто её не тронет, если она сама не захочет…
– А я вот не хочу это обсуждать, – буркнул я. – Лучше уж Ромку обсуждать или как Тюльпан пытался Уксуса придушить ночью.
– Мамой клянусь, чуть не обосрались. Хорошо, что Артур пошел проверить, кто там хрипит, – вздрогнул Жора. – Ты, Вано, не застал проверок, которые после таких дел приходили. Мало приятного, сам понимаешь.
– Понимаю, – кивнул я и удивленно уставился на вытянувшегося по струнке Аристарха.
– Коридор убран, Георгий Ираклиевич, – бодро доложил он.
– Молодец, хвалю, – отмахнулся Жора и, вытащив пачку сигарет, протянул бывшему учителю пять штук. – Держи. Как обещано.
– Ох, спасибо…
– А теперь сдрисни, – перебил его грузин. Аристарх понимающе кивнул и испарился. Жора повернулся ко мне и спросил. – На обед идешь?
– Ага.
– Давай. Потом я схожу. Сегодня в мужском мы вдвоем. Это, Вано, такое дело…
– Степу подменить на ночь? – понимающе кивнул я. – Без проблем. С тебя сигареты. Мои уже почти все расстреляли.
– Не вопрос, дорогой, – широко улыбнулся грузин. Но в глазах блеснуло и недовольство. Обычно, я соглашался без оплаты. Но мне было плевать, кто и что думает. Я знал, что большую часть ночи проведу за учебником. Никки старательно проверяла меня после каждой смены и наказание было суровым, если я вдруг что-то не мог ей ответить.
Закончив обедать и выкурив пару сигарет на крыльце, я вернулся в отделение. Жоры не было видно, но в коридоре тихо. Даже Король, вечно разгуливающий где ему вздумается, куда-то пропал. Правда, посмотрев на часы, я хмыкнул. Прогулка. Странно, что я не заметил никого, пока курил на крыльце. Но санитары запросто могли отвести больных в другое место, например, за больницу.
– Галь, а что так тихо? – спросил я, когда дверь кабинета Миловановой открылась и оттуда вышла усталая санитарка.
– Жора на прогулке, остальным тихий час, – хмыкнула она. – Можешь покемарить тоже, если хочешь.
– Не, не хочется, – улыбнулся я.
– Подменишь тогда? Покурю пойду, – вздохнула Галя и, дождавшись моего кивка, направилась к выходу. Я же отправился в привычный обход отделения. То, что часть больных на прогулке, не отменяло того факта, что за оставшимися необходимо было следить.
– Вань… можно тебя? – тихо позвал меня Паша Тюльпан, когда я заглянул в палату.
– Что случилось? В туалет надо? – спросил я. Пашу связали, потому что утром он опять буянил. Но сейчас его серые глаза затянуло привычной дымкой, а голос был тихим и ломким.
– Не. Гитарку бы, – вымученно улыбнулся он. – Хоть пару песен.
– Боюсь, Безуглова не разрешит, – вздохнул я. Паша тоже вздохнул. Тоскливо. Правда его лицо неожиданно посветлело.
– А ты играть умеешь? Ну, на гитаре. Стас говорил, ты музыку любишь. Может ты тогда нам сыграешь? Пару песен, не больше.
– Немного умею, – честно признался я. – Ладно, спрошу у Арины Андреевны, можно ли гитару принести на денек.
– Спасибо, Вань. Даже если не получится. Все равно спасибо, – тихо ответил Паша и отвернул голову к стене.
На удивление, Арина Андреевна против не была. Более того, я увидел в её глазах интерес, и в кои-то веки женщина с железными зубами улыбнулась. Странно было это видеть. Обычно заведующая равнодушно скользила по отделению, отдавала короткие, злые приказы и исчезала в своем кабинете. Лишь изредка устраивала летучки вместе с Миловановой, если в отделении случалось что-то плохое. Но сейчас она улыбалась. И это очень сильно удивляло.
– Гитару, значит? – переспросила она. – В дневном стационаре есть. Можешь взять. Скажешь, я разрешила. Дадим концерт нашим гаврикам.
– Арина Андреевна, я так-то не очень хорошо играю, – улыбнулся я, но заведующая лишь отмахнулась.
– Да им плевать. Побренчи чего-нибудь, век благодарны будут. Был тут у нас санитар до тебя. Лёвка. Тоже бренчать любил. Такие романсы на пьянках заводил, что аж душу рвал. Ладно, дуй в стационар и бери гитару. Часов в шесть концерт дашь. Ты после отбоя в женское?
– Да, Степа попросил подменить.
– Борзеет, племяш, – тихо ответила Арина Андреевна и хитро на меня посмотрела. – Ты в курсе дел их?
– Нет, да и не интересно мне, – безразлично обронил я, надеясь, что заведующая поверит. Одно дело сраться с санитарами и совсем другое с человеком, от которого зависит дальнейшая альтернативная служба. – Может, они с Жорой в карты режутся. Мне без разницы. Что женское, что мужское. Я ночами готовлюсь к экзаменам, так что пофиг.
– Ладно. Иди за гитарой.
Гитара, как и ожидалось, была старенькой. Санитарка, следящая за порядком в стационаре, провела меня в комнату отдыха и указала на неё. Обычная акустика, немецкая «Музима». Такие гитары продавались за копейки на Блохе, поэтому глупо было ожидать, что здесь окажется что-то стоящее. Но главное, что гитара строила и была оснащена полным комплектом струн. Немного побренчав, я кивнул санитарке и, подхватив гитару, отправился к выходу.
Концерт стартовал в начале седьмого, причем я неслабо удивился, увидев, что помимо больных в коридоре собрались и врачи, и медсестры отделения. Рая робко мне улыбнулась, словно пыталась подбодрить, но я смотрел на Пашу Тюльпана, в глазах которого, впервые за долгое время, зажглась жизнь. Улыбающийся Жора притащил из кабинета Миловановой табурет, который поставили в отдалении от больных, после чего раздались аплодисменты, заставившие меня покраснеть от смущения. Да, таких концертов я еще не давал. Одно дело играть друзьям акустические версии готик-рока, и совсем другое – для больных в психиатрической больнице.
– Эм… – замялся я. – Что сыграть?
– Жизненное давай, Ванька, – протянул Паша Тюльпан.
– Про любовь, – пробасила Арина Андреевна. – Но и жизненное пойдет.
– Хорошо, – улыбнулся я. Затем еще раз проверил строй гитары и, удовлетворенно кивнув, начал