Блек влетела в комнату с громкими криками, перебудив всех ее обитателей, и без долгих раздумий сдернула с пытающегося проморгаться, немного ошарашенного ранним визитом Марволо одеяло. Как мальчик под испуганными взглядами соседей по комнате успел сориентироваться и прикрыть естественную утреннюю реакцию мальчишеского организма на эротический сон, потом вызывало удивление у него самого. Зато заставило мгновенно проснуться.
– Вальбурга, ты с ума сошла?! – спросил он ледяным тоном, прищурив глаза. Девочка испуганно отступила, прижав к себе одеяло. Приятели невольно попытались спрятаться. Если бы здесь был Гарри Поттер, он подтвердил бы их опасения. В его времени таким тоном Темный Лорд сообщал своим подданным о наказании. За этим неизменно следовал Круциатус.
– М-марволо, – неуверенно пробормотала Вальбурга. Друг впервые говорил с ней так, никакие выходки прежде не могли настолько его разозлить. Девочка чувствовала опасность. Но недаром Шляпа пыталась отправить ее в Гриффиндор. – Герцогиня родила котят… Прямо на кровати у Лукреции.
Мракс откинулся на подушки и тяжело вздохнул. Возбуждение уже прошло, оставив чувство разочарования и пустоты, а злость с трудом, но удалось унять. Слизеринские младшекурсники уже две недели с нетерпением ожидали, когда великолепная трехцветная кошка Вальбурги окотится, так что не было ничего удивительного в том, что Блек решила поделиться с ним новостью с утра пораньше. Том представил себе, как испугалась Лукреция, обнаружив с утра в постели такой подарочек, и сколько визгов и писков вызвали котята в женской спальне. Он невольно улыбнулся.
– Вынесите их в гостиную? -предложил он. – Чтобы мы все на них полюбовались.
Уже через полчаса все слизеринцы с первого по третий курс толпились в общей комнате отдыха у корзинки с лениво созерцающей толкотню мамашей и ее пятью крохотными детками.
На дворе стоял декабрь тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Школа Хогвартс, припорошенная снегом, ожидала Рождество. Младшекурсники безмятежно радовались жизни, считая дни до каникул, предвкушая встречу с родителями и подарки. Старшекурсники больше думали об экзаменах и большую часть времени проводили в библиотеке. Что не отменяло неизменных игр в снежки и захватов снежных крепостей по вечерам.Не далее, как неделю назад на опушке запретного леса состоялось настоящее сражение между двумя самыми затейливыми и непоседливыми факультетами: Слизерином и Гриффиндором. Так уж исторически сложилось, что именно красно-золотые и серебристо-зеленые были наиболее энергичны и решительны. Дружеская перепалка помогала им держаться в тонусе скучной холодной зимой. Оба факультета почти полным составом участвовали в битве, в которой строго запрещено было пользоваться волшебными палочками. Впрочем, несмотря на это важное условие, кровопролития все-таки не удалось избежать, оказались разбиты несколько носов и обморожены неосторожные пальчики. В результате об игре узнали профессора, и ребята в очередной раз лишились огромного количества баллов и шанса выиграть Кубок школы.
Том был одним из немногих, кто не участвовал в сражении. Он провел это время, довольно успешно отвлекая профессора Слизнорта от мысли проверить кого-либо из слизеринцев. Мальчик считал недостойным наследника Мраксов резвиться на лужайке, кроме того, Слизнорт действительно интересно рассказывал и время, проведенное с ним, никак не могло считаться потерянным зря.
Том любил учиться и узнавать новое, что было весьма кстати, ведь он планировал стать гордостью своего рода, то есть, разумеется, своего единственного близкого родича – лорда Найджелуса. Он неизменно прилежно конспектировал лекции, заучивал заклинания и даты, выполнял домашние задания и получал свои заслуженные превосходно. Иногда его старания вызывали зависть и насмешки однокурсников, однако их легко было игнорировать. Мальчик считал важным не их мнение. Тем более, как-то само собой повелось, что именно к нему обращались и одногодки, и малыши в случае возникновения каких-то проблем или неприятностей. К собственному удивлению, Мракс довольно успешно их решал. Старосты мгновенно объявили его ответственным за три младших курса и скинули с плеч эту галдящую, рыдающую и смеющуюся по пустякамтолпу.
За прошедшие месяцы мальчик немало нового узнал о путешествиях во времени. Том читал о маховиках времени, о тайных ритуалах, о зельях, но ни одна из книг не могла объяснить, как можно вернуться более чем на несколько месяцев назад. Мальчику почти начало казаться, что он все себе придумал, а захватившая его воображение газета плод его больной фантазии, когда наткнулся на короткую легенду в одной из старых книг. Она рассказывала о женщине, принесшей в жертву древним богам своего любимого мужа и сына, для того, чтобы вернувшись на двадцать лет в прошлое, спасти от смерти и предательства короля. Легенда была путанной и странноватой, как и многие рассказы, не пользующиеся популярностью общественности, не обкатанные множеством публикаций, пересказов итолкований. Корни мифа уходили далекое прошлое, еще до основания Хогвартса. Множество аллегорий заставляли читателя тщательно обдумывать каждую строчку, сравнивая ее с действительностью темных веков. Имя этой женщины затерялось в глубинах времени. Современники и потомки о ее поступке так и не узнали. И лишь ее муж, проведавший об этом каким-то образом, проклял ее и всех ее родственников, кроме своего сына, посчитав такое предательством по отношению к семье.
Среди вороха старых книг и пергаментов, в море бесполезной, хоть и увлекательной информации, не раз мелькало упоминание о Тайной Комнате Салазара Слизерина. Конечно, наследник слышал о ней и раньше. Даже в «Истории Хогвартса» присутствовала коротенькая легенда о тайнике. Разумеется, считалось, что никакого серьезного основания под собой эта история не имеет. Никто не знал, какое животное обитает в Комнате, и где она находится. Даже если бы Тайная Комната существовала, найти ее тысячу лет спустя казалось невозможным. Если бы не одно но. В бесконечных поисках информации о временных перемещениях, мальчик даже не сразу понял, что нашел план Хогвартских подвалов восьмисотлетней давности. Пожелтевший, частично выцветший древний пергамент, казалось бы, не имевший никакой ценности, кроме исторической. Однако хорошо знакомый герб непроизвольно заставил лучше всматриваться в подписи на староанглийском. Это был тот самый герб, который красовался на его запонках и брошах, видеть его на старинном документе оказалось очень приятно.
Языка Том не знал, поэтому утащил карту из библиотеки тайком (хотя его право на нее было неоспоримым) и решил заняться ею дома во время каникул. Там можно будет спокойно заняться переводом и сверить с более новыми планами.