посмотрел на Джеймса Крюка и поднял брови, словно собеседование уже началось.
Глава 7
Найди место, куда ночью уходят сказки.
Рафал вообще не понимал смысла слов, которые нашептала ему Адела Садер, уходя из «Черного кролика».
Какие сказки? Как вообще сказки могут куда-то уходить? Или он что-то не так услышал?
И она ведь сказала еще кое-что…
Появится новая школа. Пришло время тебе вступить в союз с нашей семьей.
Когда он в последний раз виделся с Садерами, те спокойно оставили его умирать. А теперь вдруг взялись ему помогать? Что за будущее увидела Адела? Какую новую школу? И как это связано с новым учеником, которого он ищет? Новым никогдашником, которого он еще не нашел?
Все эти вопросы крутились в голове Злого Директора, пока он летел обратно в школу под покровом ночи. Он спланировал над освещенным луной озером и влетел прямо в окно башни Директоров.
Сториан висел в тусклой комнате, словно во сне. Его рассказ прервался на том месте, где юный Фала видит две тени, целующиеся в ночи.
Рафал на цыпочках подошел к книге и протянул палец, чтобы перелистнуть страницу назад…
Перо тут же ожило и порезало ему ладонь.
– Не заглядывать назад. Знаю, – проворчал Рафал. Рана тут же магическим образом затянулась. – Гадкий маленький дьявол.
Когда Рафал заглянул в книгу в последний раз, прежде чем улететь в Акгуль, перо только-только начало свой рассказ. Фала и его брат покинули дом, чтобы искать счастья.
«Еще одна сказка о братьях», – подумал тогда Рафал. Но, к счастью, не о них. Доказательством послужила первая иллюстрация Сториана – Фала с его стриженными под горшок русыми волосами и с длинным кривым носом нисколько не был похож ни на Злого Директора, ни на его брата-близнеца. Увидев это изображение, Рафал испытал немалое облегчение. Перо наконец-то оставило в покое его и Райена. Все вернулось в норму. А вскоре восстановится и равновесие.
Но имя Фала казалось ему знакомым, и Рафал никак не мог понять, почему. Лишь когда он возвращался из «Черного кролика», окруженный в полете черными тучами, вспомнил: Фала – так его называл Райен, когда они были совсем маленькими, потому что не мог произнести имя Рафала. «Фала, Фала, Фала», – бормотал Райен, хватаясь за Рафала, когда нуждался в утешении, а потом Рафал отталкивал или пинал его. Рафал вспомнил, как однажды с помощью магии крови сделал кожу Райена прозрачной, чтобы было видно все органы и вены близнеца, и Райен визжал «Фала, Фала, Фала!», пока Рафал не вернул все как было. Так странно видеть это имя в сказке Сториана сотню лет спустя… да еще и в сказке о двух братьях! Особенно после того, как две предыдущие сказки были о Директорах-близнецах…
Рафал присмотрелся получше.
Неужели этот Фала – я?
Но он был совершенно не похож на него. К тому же Сториан всегда рассказывал сказку именно так, как она происходила… а этого не происходит… А это значит, что Фала не может быть им. Должно быть, это бывший ученик, потому что перо рассказывало истории только о выпускниках школы. (По крайней мере, пока не начало вдруг рассказывать о Директорах школы.) Он вспомнил какого-то никогдашника по имени Файзал, с отвратительной прической и кривым носом. Или его звали Фала? Хм-м-м. Райен часто помнил никогдашников даже лучше, чем Рафал. Брат точно сможет ему помочь.
– Райен? – позвал Рафал.
Из темноты никто не ответил.
Его брат точно еще не спит. Райен спал просто ужасно, хотя всегдашники отличались крепким сном, а никогдашники обычно страдали от жуткой бессонницы. Рафал, с другой стороны, мог проспать даже бурю.
Он сунул голову в опочивальню, ожидая, что увидит брата – тот будет читать какую-нибудь из старых сказок Сториана, или отжиматься, или сидеть на подоконнике и смотреть на звезды.
Но там никого не было.
«Странно», – подумал Злой Директор. Может быть, он решил ночью поплавать? Или просто боится спать один в новой башне. Райен всегда был таким в детстве, боялся, когда Рафал оставлял его даже на мгновение, кричал «Фала, Фала, Фала»…
Рафал лег на холодную шелковую простыню своей постели.
Завтра он найдет своего никогдашника.
Своего нового Капитана Крюка.
Но сейчас… спать.
Он услышал звук из большой комнаты.
Шорох, шелест.
Должно быть, Сториан снова пишет, подумал он.
Шелест становился все громче.
Нет, это не Сториан.
Он мгновенно вскочил и выбежал в большую комнату – как раз вовремя, чтобы увидеть, что происходит…
Сториан носился по башне и аккуратно сбрасывал книги с полок… одна… две… три… четыре книги… они зависли в воздухе вместе, затем Сториан сотворил золотую ленту, которой связал их вместе, и выбросил их в окно во вспышке яркого света. Они пронеслись по небу, словно комета.
Сториан вернулся на свое место в тени, тихо вздохнул и повис неподвижно…
А потом увидел Рафала.
Перо и Директор школы смерили друг друга взглядами.
Найди место, куда ночью уходят сказки.
Сториан бросился ему наперерез, но Директор школы был слишком быстр. Он выскочил из окна и отправился в полет вслед за книгами.
Глава 8
Крюк предложил им пройтись вокруг озера, но Райен не хотел рисковать – что, если их увидит Рафал, когда вернется? Так что он отвел мальчика в столовую Школы Добра. Они шли молча, чтобы не разбудить спящих всегдашников.
Райен оценивающе косился на него. Он вырос с тех пор, как Сториан рассказал о нем сказку – не буквально, скорее – стал более зрелым. Вместо горбящегося заносчивого юнца, которого не любил никто в Блэкпуле, рядом с Директором шел уверенный в себе молодой человек. Он стал еще и симпатичнее с тех пор, как Райен в последний раз его видел: длинные руки и ноги, точеный подбородок, блестящие волосы, темные густые брови над черными глазами.
Райен не понимал, почему не хочет, чтобы Рафал видел его с Джеймсом. В конце концов, это не Райен виноват, что мальчишка внезапно появился и потребовал рассмотреть его кандидатуру на должность декана Школы Добра, – но еще Райен знал, что узы дружбы между Крюком и его злым близнецом очень крепки, и Рафал будет совсем не рад, увидев, как он разгуливает с его братом.
Именно поэтому, когда они дошли до столовой, Райен начал разговор с недвусмысленного:
– Джеймс, ты не должен быть здесь.
Джеймс оглядел пустой зал.
– У тебя еды тут не завалялось? Я немного проголодался после плавания.
Райен свистом подозвал волшебную кастрюлю; та тут же