Читать интересную книгу Государство, армия и общество Древнего Египта - Адольф Эрман

Теперь нужно было переправить хлеб на ток, который, вероятно, находился поблизости от города. Снопы перевозили на спинах тех терпеливых животных, которые и теперь употребляются для перевозки грузов в Египте, то есть ослов. Мы видим, как большое количество их бешеным галопом гонят в поля[161], погонщики ослов идут позади животных, кричат им и машут палками. По пути они встречают тех животных, которые уже возвращаются домой с грузом, и среди них есть ослица с осленком. Она поднимает голову и приветствует сородичей долгим ржанием; но палки погонщиков не позволяют животным остановиться. Глупое сопротивление достаточно быстро прекращается. Ослы приходят на сжатое поле, готовые к тому, чтобы на них погрузили снопы; тут один из них начинает лягаться и отказывается идти вместе с остальными. Один из погонщиков тянет его за уши и за ногу, другой бьет; погонщики кричат ослу: «беги, как умеешь» и пригоняют его к месту погрузки[162].

Перевозка зерновых (из гробницы Ти, согласно Bädeker)

Тем временем снопы сложены и увязаны в большую корзину[163] или в мешок[164], или же, как явно было в обычае позже, могли быть упакованы в большие короба[165], подвешенные к седлу осла.

Когда ослы нагружены, в корзину кладут еще один сноп, для которого не удалось найти место[166], и караван отправляется в путь. Он движется достаточно медленно, хотя погонщики непрерывно призывают своих животных «бежать», но ослы нагружены тяжело, и один из них спотыкается под тяжестью своей ноши. Погонщик ведет его за хвост, а мальчик, который должен следить, чтобы груз был правильно уравновешен, тянет за ухо[167]. Когда они приходят на ток, к сложенной там куче сжатых колосьев, снопы делят на связки, и два работника бросают связки в кучу. Похоже, что для этой работы нужно было большое мастерство и много силы, чтобы мощь броска делала кучу как можно более плотной. Часто бывает изображен еще и третий рабочий, который собирает отдельные колосья, упавшие с вязанок[168].

Ослы обмолачивают хлеб на току (согласно L. D., ii. 9)

Сцена сбора урожая в эпоху Нового царства. Молотьба на току, сгребание зерна в кучу и его провеивание. На дереве возле тока висит кожаный бурдюк, из которого пьет один из работников. Слева подсчитывают количество намолоченного зерна (согласно W., ii. 419)

Ток, посередине которого, видимо, находилась куча[169], представлял собой, судя по рисункам, ровную круглую площадку с немного приподнятыми краями[170]. На ней рассыпали зерно и потом гоняли по ней скот, который топтал его своими копытами. В эпоху Древнего царства для этой цели почти всегда использовали ослов, а быков мы видим только в случаях, когда нужна, как сказали бы мы, дополнительная помощь; но после эпохи Среднего царства египтяне, похоже, изменили порядок этой работы, поскольку мы обнаруживаем, что в более поздние времена использовали только одних быков[171]. Если использовали ослов, то работали, как правило, десять животных. Но если быков, то считалось, что достаточно трех. Животных на току раз за разом гоняли по кругу[172], и при этом, конечно, было очень много дела палкам и голосу, потому что ослы – весьма своенравные создания. Как мы видим, один из них хочет бежать не в ту сторону, другой вообще не желает двигаться вперед, и остается лишь одно – схватить его за переднюю ногу и тащить по току. Мы часто видим быка или осла, который, обмолачивая зерно, жует несколько колосьев, словно живая иллюстрация к древнееврейскому правилу: «Не надевай намордник на быка, который вытаптывает зерно из колосьев».

Владение, состоящее из дома, двух житниц (амбаров) и постройки, очертания которой неясны. Эль-Амарна (согласно Перро – Шипье)

После того как зерно было обмолочено, его вместе с мякиной собирали деревянными вилами в большую кучу[173], на верх которой клали гнет, чтобы она не рассыпалась. Затем необходимо было отделить зерно от мякины и грязи, неизбежной при таком примитивном рабочем процессе. Похоже, что эту легкую работу всегда выполняли женщины[174]. Они веяли зерно, быстро подбрасывая его в воздух с помощью двух маленьких наклонных досок. Зерно падало вертикально вниз, а мякину ветер относил в сторону. Затем зерно пропускалось через огромное прямоугольное сито, чтобы отсеять самые худшие примеси.

Владение, состоящее из пяти амбаров, окруженных кирпичной стеной; три амбара уже заполнены. Фивы (согласно W., I. 371)

Образец только что обмолоченного зерна посылали хозяину; сборщики урожая не забывали также благодарить богов. Они не только посвящали первые плоды урожая тому богу, который особо почитался в данной местности, и устраивали праздник в честь Мина, бога сельского хозяйства: крестьяне и во время сбора урожая благодарили небеса. Например, в одном случае мы обнаруживаем два маленьких алтаря, возле тока между кучами зерна, а в другом на самом верху кучи зерна, которое сгребла женщина, стоит маленькая чаша. Нет сомнения, что и то и другое – приношения богине-змее Рененутет (Рененут; одна из богинь плодородия, хранительница урожая, мать бога зерна Непери. Изображалась в виде змеи или женщины со змеиной головой. – Ред.); алтари и часовни, которые мы обнаруживаем во дворах житниц, вероятно, тоже были поставлены в ее честь.

И в завершение, в конце сбора урожая, появлялись государственные чиновники – «писец житницы» и «измеритель зерна». Они измеряли каждую кучу зерна[175] перед тем, как она будет убрана в житницу (амбар).

Макет житницы (амбара). Лувр (согласно Перро – Шипье)

Эти житницы (амбары, склады зерна) во все эпохи строились по одинаковому в основном плану. В окруженном стеной дворе располагались один или два ряда построек из ила, имевших форму конуса высотой около 5 м и шириной 2 м; они имели одно маленькое окно высоко над землей, а другое на половине высоты или близко от земли. Нижнее, через которое забирали зерно, обычно было закрыто, чтобы не запустить мышей, и работники засыпали зерно через верхнее окно, поднимаясь к нему по лестнице[176]. В эпоху Среднего царства мы также обнаруживаем несколько иную форму зерноскладов, которую можно увидеть на изображенном здесь макете[177].

Такие житницы, как правило, имели плоскую крышу, на которую нужно было подниматься по наружной лестнице. Эта крыша была удобным наблюдательным пунктом для писца: он мог, находясь на ней, считать мешки, приносимые и высыпаемые в амбар[178]. Такой склад зерна подходил лишь для большого хозяйства – например, такого, как поместье, хозяин которого, Пахра из Эль-Каба, жил при XVIII династии. Как мы можем видеть, туда урожай к житницам доставляли на больших кораблях, и работники, которые выносили с кораблей тяжелые мешки с зерном, в конце концов принимались жаловаться: «Нам что же, так и носить без отдыха пшеницу и белую полбу? Амбары уже так полны, что вязанки зерна высовываются наружу, и корабли так полны зерном, что едва не лопаются. А нас все-таки заставляют спешить»[179].

Сбор урожая обычных зерновых и проса (дурры) (согласно W., ii. 427)

Сбор урожая дурры в эпоху Нового царства (согласно W., ii. 428. Эль-Каб)

До сих пор я говорил о зерне вообще, потому что зерновые культуры никогда не бывают показаны на рисунке так, чтобы можно было с уверенностью определить, какая это культура. На рисунках, изображающих сельскохозяйственные работы, наше внимание обычно привлекают две зерновые культуры: ячмень и пшеница. Обе они были очень широко распространены в Египте, свидетельством чего являетсяся солома, которую и сейчас можно увидеть в необожженных кирпичах[180]. На некоторых памятниках эпохи Нового царства изображен сбор урожая еще одного культурного растения, которое имеет стебель с маленьким красным плодом наверху.

Оно было с большой вероятностью опознано как просо – черное просо, известное в современном Египте под названием дурра. Как мы можем видеть на показанном здесь рисунке, просо не жали, а выдергивали, затем стряхивали землю с корней и после этого связывали стебли в снопы.

Чтобы вылущить зерна из колосьев, применяли необычный, похожий на гребень инструмент, который показан на иллюстрации ниже.

На другом похожем рисунке старый раб, которому поручена работа на таком гребне, сидит в тени сикомора. Он делает вид, будто этот труд ему нипочем, и заявляет крестьянину, который несет ему новую вязанку сорго для вычесывания: «Если ты принесешь их мне даже одиннадцать тысяч и девять, я вычешу все»[181]. Однако крестьянин не обращает внимания на эту глупую похвальбу и говорит: «Поторопись и не разговаривай так много, ты самый старший из работников в поле»[182].