— Продолжим! — сказал он. — Эта песня — нормально. Проехали. Давай следующую.
Одну за другой ВИА отыграла шесть песен — я все исполнил без особого блеска, но и без броской фальши. Я не особенно старался. Но и не саботировал репетицию. Застопорился только на песне «Олимпиада-80» на стихи Роберта Рождественского. Потому что парни задали отличный от оригинального темп композиции — музыка заметно опережала вокал. Я вновь не пустился в споры. Решил, что переучивать уже «набивших руку» музыкантов дело не одной репетиции. Взял паузу. Мысленно внёс коррективы в своё исполнение, несколько раз проиграл в голове композицию в новом для меня темпе (заметил при этом, что Белла уже не посматривала на меня с былым пренебрежением). Вторую попытку я тоже забраковал, хотя Рокотов и махнул рукой: «Сойдёт». Но я упрямо покачал головой и потребовал: «Ещё раз». А вот в третий раз я уже «сломал привычку» — исполнил «ремикс» «на хорошем уровне».
После третьего дубля «Олимпиады-80» парни и Изабелла устроили перекур. Они собрались за столом, рядом со «сценой». Предложили сигарету и мне: Рокот протянул в мою сторону красную пачку с надписью «Мальборо». Я покачал головой: отказался. Подошёл к сцене, бегло осмотрел те «примочки», что использовал ВИА Рокотова (особенно меня удивила «педаль» «Бустер» в корпусе из толстой стали). Но всерьёз заинтересовался лишь электрогитарой Рокота — попросил у лидера ансамбля её «опробовать». Рокотову моя просьба не пришлась по душе — я понял это по его недовольному взгляду. Но парень поборол желания: не предстал «жмотом» перед подружкой. Лишь шёпотом проинструктировал меня, чем электрогитары отличались от «акустики». Засыпал меня «музыкальной» терминологией (которую смешивал со сленгом) — покрасовался перед Беллой. Предупредил, чтобы я «не особенно» «зажимал» струны.
Я с лёгким трепетом в груди взял в руки музыкальный инструмент. Прикинул, что весил он меньше четырёх килограмм (скорее: три с половиной). Чем-то он мне напомнил японскую «Yamaha-SG-5A», которую я видел в интернете. На головке грифа я прочёл название: «Урал». На тыльной стороне корпуса гитары отыскал информацию о её производителе: «Свердловская фирма клавишных музыкальных инструментов 'Урал». Там же прочёл наименование модели: «650А». Увидел на корпусе два блока кнопок (левый блок включал и выключал датчики, а правый — срезал частоты датчиков) и четыре раздельных регулятора (три громкости на каждый датчик и регулятор общей громкости). Не обнаружил в советском изделии ничего непонятного. Немного поэкспериментировал с кнопками и датчиками. Проиграл мелодию — первую, что пришла мне на ум (внезапно вспомнил при этом о своей оставшейся в будущем жене).
— Что за мелодия? — прошептал Рокот.
Он завершил перекур, подошёл ко мне — следил за моими манипуляциями.
— Это «Котёнок», — сказал я. — Песня такая.
Наиграл рефрен, пропел слова припева:
— Я весь для тебя, котёнок…
И тут же сообразил, почему вспомнил о жене. Однажды я заметил, что моя супруга напевала одни и те же слова, будто заевшая пластинка: «Я ведь для тебя котёнок…» Фраза обрывалась и начиналась снова — и так с утра и до обеда. В тот день я отыскал в интернете ту самую песню, слова из которой бормотала моя жёнушка. И в очередной раз убедился, что у моей тогдашней «второй половины» беда со слухом. Но песню прослушал. Узнал, что её в две тысячи третьем году на музыкальном реалити-шоу «Фабрика звёзд-3» исполнил Никита Малинин. Композиция показалась мне тогда простенькой и забавной. А приближавшийся праздник Восьмое марта вынудил меня сыграть её на гитаре — чтобы порадовать жену и втолковать ей, что «котёнок» не «ведь», а «весь». Супруге моё исполнение понравилось (на праздник пел «Котёнка» «на бис» десяток раз). А в ответ на мою поправку она лишь махнула рукой.
—…Я люблю тебя, — завершил припев.
Замолчал, вернул гитару Рокотову. Тот придирчиво осмотрел музыкальный инструмент. Будто он заподозрил, что я повредил его «драгоценность».
Из-за спины Сергея выглянула Белла.
— А всю песню можешь спеть? — спросила девчонка.
Вместо меня ответил Рокот.
— Ёлы-палы, некогда нам баловством заниматься, — прошептал он. — Завтра выступать, а мы и половину репертуара не повторили. Видела, как Крылов застрял на «Олимпиаде»? А если и с другими песнями так же будет?
Девятиклассница потёрлась щекой о плечо Рокотова, капризно скривила губы.
— Всего одна песенка, — сказала она.
Девчонка заглянула лидеру ансамбля в глаза.
— Ну, Серёжа! Не будь врединой!
Изабелла в умоляющем жесте сложила ладони.
— Пожааалуйста! — протянула Корж. — Один разик! Я хочу послушать про котёнка!
Она трижды поцеловала Сергея в щёку, улыбнулась.
Рокотов одарил меня недовольным взглядом.
— Ладно, — сказал он.
Тряхнул пышной шевелюрой.
Шёпотом повторил:
— Один раз! И мы продолжим репетицию.
Сергей неохотно протянул мне гитару.
— Споёшь? — просипел он.
* * *
Музыканты ВИА в целом одобрили качество моего пения (печальный Чага признал, что на завтрашних «танцулька» я выступлю «гораздо лучше», чем это сделал бы он — и пожал мне руку: то ли на прощанье, то ли в знак того, что смирился с моей завтрашней ролью солиста ансамбля). Рокот сделал мне пару замечаний, касавшихся работы с микрофоном — по делу, без пустых придирок. Я учёл его критику — пообещал не допустить подобных «косяков» завтра. Я почти не устал — голосовые связки прекрасно справились с задачей. Даже с учётом времени на «перекуры» мы потратили на репетицию всего «доведённого до ума» репертуара чуть меньше полутора часов. Рокотов пояснил, что на концерте мы «лучшие композиции» исполним несколько раз.
— Медляки — так и по три-четыре раза играть придётся, — сказал Сергей. — У нас их на завтра запланировано только четыре штуки — этого мало для двухчасового выступления. Пацаны любят пообжиматься в темноте с девчонками — для того они и придут завтра в ДК.
Рокот объяснил мне, что указанные в списке композиции — это далеко не весь репертуар его вокально-инструментального ансамбля, а примерно половина песенного багажа коллектива. На каждый концерт Рокот составлял новый перечень песен — чтобы следующее выступление не копировало предыдущее. А ещё он вёл статистику: помечал те песни в списке, которые слушатели просили воспроизвести чаще других, и те, к которым они остались равнодушными. Популярные композиции ВИА исполняла на всех концертах — в обязательном порядке. «Аутсайдеров» же Рокотов после очередного «сезона» убирал из репертуара. Сергей заявил, что после весенних концертов он отбраковал пять песен — летом коллектив заменил их «свежими».
— Держим руку на пульсе, — прошептал Рокот. — Следим за модой. Всё время ищем «новенькое». Репетируем почти каждый день. За лето отдохнули от концертов и освежили репертуар. Теперь будем удивлять публику.
Песню «Котёнок» на сегодняшней репетиции я спел дважды (второй раз — уже после того, как озвучил все прочие песни, заготовленные ВИА Рокотова для завтрашнего концерта). Оба раза аккомпанировал себе сам. С первой попытки моя игра на электрогитаре получилась некачественной (это признал даже я), но не кошмарной. Я не сразу перестроился с «акустики» на «электро». Но уже повторное исполнение мелодии было вполне сносным. Этот факт заметила даже подружка Рокота. Корж очень сдержано восторгалась моим вокалом, пока я пел песни советской эстрады. Когда же я повторил «Котёнка», Белла смотрела на меня широко открытыми глазами (чем нервировала Сергея), едва ли не с восторгом и влюблённостью. Припев она пела вместе со мной.
«Я ведь для тебя котёнок», — напевала девятиклассница (словно подражала моей супруге). Она смотрела в мои глаза и пританцовывала, виляя бёдрами и ягодицами. «Неплохой медляк», — отозвался о сыгранной мною композиции Бурый (во время последнего рефрена он подыграл мне на фортепиано). Белла поинтересовалась у Рокотова, исполнит ли его группа «Котёнка» завтра «на танцах». Сергей объяснил подруге, что композиция «сырая» — только под гитару она звучала «бедно». И что ансамбль не успеет «отшлифовать» её, даже если будет репетировать сутки. Белла разочарованно вздохнула. Она поинтересовалась, сам ли я сочинил эту «клеевую» песню. Я заверил Изабеллу (и Рокотова), что не сочиняю стихи. Сказал, что слышал «Котёнка», когда был в Первомайске.