— Здоров. Я думаю, ему лучше, чем прежде.
— Что ж, хорошо. — Миссис Харрел вежливо улыбнулась, хотя ее нахмуренные брови выдавали ее недовольство. — Пожалуйста, передайте ему наши лучшие пожелания. Мы будем молиться за него.
— Спасибо, конечно, я передам. Обязательно.
Проклятие!
Себастьян шел через толпу прихожан, направляясь к дверям, отвечая на приветствия поклоном и улыбкой.
Проклятие! Откуда шли эти слухи? Конечно, Джеймс сказал бы ему, если бы что-то слышал в Лондоне.
Пройдя через двери, Себастьян увидел очередь людей, которые хотели получить благословение викария. Тихо проклиная все и вся, он прошел мимо них.
— Лорд Райтсли! — услышал он голос викария.
Себастьян остановился и повернулся, стиснув зубы.
— Мои извинения, викарий, но я должен спешить домой. Генри нездоровится…
Он поднял глаза к небу — нормальное, серое. Господь должен был бы послать гром и молнии на его голову за ложь священнослужителю. И еще две молнии, когда он солгал миссис Харрел внутри церкви. Себастьян отошел чуть влево, из-под тени карниза… И опять-таки это могло бы быть благом для Бога — наказать его смертью прямо перед церковью на глазах десятков свидетелей. Эта новость по меньшей мере могла бы отвлечь внимание от Йена и Анджелы.
Викарий Питерс нахмурился.
— Я понимаю, — сказал он.
Но его лицо выражало не только заботу, в глубине его глаз светилась жалость. Он тоже слышал о Йене и Анджеле.
Себастьян кивнул и повернулся, тихо проклиная все на свете. Была лишь одна персона, которая виновата во всем этом.
Лия Джордж.
Себастьян смотрел на рисунок, который начал в саду Линли-Парка. Фон и окружающие детали были почти закончены, но ее лицо еще предстояло дорисовать. Уже больше чем два месяца он рисовал нежный изгиб ее бровей, твердый подбородок, прямую линию носа. Но ее глаза и губы были не дорисованы, он все никак не мог справиться с собой, чтобы дорисовать их.
Только работая над портретом, он позволял себе думать о ней. Только поздно ночью, когда Генри спал в своей постели, и в доме воцарялась тишина, только тогда он, давая сомнениям выйти на поверхность, позволял мыслям об Анджеле растаять, когда воображал, как разговаривает с Лией, как улыбается ей, как целует ее…
Хотя он не знал, каким образом слухи перекочевали от их предполагаемого романа к отношениям Йена и Анджелы, но был убежден, что Лия была замешана в этом. Кроме нее, никто не знал, что он не просил Йена сопровождать Анджелу в Гемпшир, кроме нее и Джеймса, которому Себастьян рассказал всю правду.
И хотя он был убежден, что слухи о нем и Лие вскоре иссякнут, он не знал, сколько времени уйдет на это и какой нанесет вред, прежде чем сплетни о Йене и Анджеле наберут силу.
Себастьян подошел к незаконченному портрету, его пальцы прошлись по нежной линии ее щеки. Медленно убрав руку, он опустил ее.
Было несколько вещей, которые он мог бы сделать. Он мог игнорировать слухи, как сделал со слухами о Лие. Он мог отрицать роман Йена и Анджелы. Но ни один из этих методов не мог бы в одночасье прекратить сплетни. И каждый день это будет продолжаться, и следовало ожидать, что следующий взрыв слухов затронет тему, кто же настоящий отец Генри.
Прежде чем эта третья мысль окончательно сформировалась в его голове, Себастьян размышлял: есть ли что-то действительно эффективное, что могло бы прекратить сплетни? Или это занимает его только потому, что он ищет оправдания?
Но нет — зачем бы ему хотеть найти Лию, когда он так упорно старался забыть ее? Когда она не один раз дала понять, что не хочет его внимания. Когда хотя он и старался забыть Анджелу, но все еще страдал от ее предательства.
Из трех идей, которые пришли ему в голову, последняя, касающаяся Генри, взволновала его больше всего. Себастьян сел в кресло и рассматривал портрет, его сознание готово было восполнить пробел — нарисовать необычные карие глаза и поразительный рот Лии Джордж.
Завтра он покинет Гемпшир и найдет ее.
Лия улыбнулась продавщице, которая когда-то первая показала ей органзу. Она даже не знала ее имени, о чем пожалела сейчас. Конечно, когда ищешь работу, то было бы лучше обратиться к ней как-то иначе, нежели «мисс».
— Добрый день, — с радостной улыбкой проговорила она, понимая, что помощница, наверное, помнит ее и подумает, что она пришла заказать новое платье, так как на ней было простое платье из зеленого поплина.
Ничего так не подходило для молодой женщины, ищущей работу.
Может быть, ей следовало пройти к служебному ходу и войти там? Вздохнув, Лия оперлась о прилавок и наклонилась над ним.
— Не знаю, помните ли вы меня? — начала она.
— Конечно, миссис Джордж. Мы помним всех наших клиентов. — Девушка вежливо улыбнулась. — Что я могу сделать для вас сегодня?
— На самом деле я ищу работу.
Вот, она произнесла эти слова.
Улыбка ушла с лица девушки, хотя ее брови по-прежнему были приподняты.
— Что, простите?
— Я хорошо шью. На самом деле несколько вышитых мною вещичек получили одобрение самой королевы.
— Вы ищете работу, миссис Джордж?
Лия вздохнула и снова улыбнулась. Широко и приветливо, не ее вежливая улыбка, скрывающая все зубы.
— Я хотела бы получить место швеи в вашем маленьком магазине.
Как только слова слетели с ее уст, рот девушки вытянулся, а из глаз исчезла вся теплота. О нет. Может быть, ее слова показались ей снисходительными? Она сказала: «маленький магазин»?
— Я всегда восхищалась вашей работой и думаю, с минимальными инструкциями я могла бы научиться шить красивые платья. Это ведь не так трудно, правда?
Продавщица молча смотрела на нее.
— Да.
Лия оглядела магазин, кипы журналов, рулоны материи. Все это она видела и раньше, когда приходила заказать платье, но сейчас, когда вгляделась тщательнее, она сделала вывод, что можно организовать все куда лучше. И если даже в самом магазине был такой беспорядок, то можно представить, что творится в мастерской.
— О, я могу навести идеальный порядок, — предложила она. — Сначала более простая работа, прежде чем овладею искусством швеи, а потом…
Девушка скрестила руки на груди.
— Мне очень жаль, миссис Джордж, но нам не нужна еще одна швея.
Лия переступила с ноги на ногу.
— Может быть, я могла бы поговорить с мадам Не…
— Она занята с покупательницей.
— О, понимаю. Хммм…
Лия постучала пальцами по юбке.
— Всего хорошего, миссис Джордж.
И без всяких извинений ей указали на дверь.
Ком застрял в горле от оскорбленной гордости. Пытаясь изобразить улыбку, она повернулась к дверям.