Прошло две секунды, Марии казалось, что сердце ее замирает и смертельный холод охватывает ее тело. Дургаль пристально смотрел на нее, и губы его искривились саркастической усмешкой.
— Вы пугаете меня, отравляете мои последние минуты, не смотрите на меня так, — потребовала Мария, — дайте умереть спокойно!
— Умереть! — повторил с насмешкой раджа. — Вы уверены в этом? Да бросьте!
— Что со мной? — разговаривала сама с собой девушка, хватаясь руками за голову, — я вас слышу, но не понимаю. Что произошло?
— Хочу сказать, что бросились, желая умереть, в приготовленную для вас ловушку.
— Ловушку? — повторила Мария с ужасом.
— Да, искусно приготовленную для того, чтобы вы не могли ускользнуть. Не смерть заключалась в этом напитке, Мария Бюртель, а бессилие! Пройдет несколько минут, и будучи в полном сознании вы станете моей вещью, причем совершенно без сопротивления. Ненависть ваша не поможет на этот раз, даже без насилия станете моей. Где же теперь ваше сопротивление, гордая англичанка?
Мария вскрикнула, пораженная такой наглой откровенностью. В этом крике слились безысходная тоска и безудержное отчаяние. Она не хотела верить происшедшему, решив бороться против непреодолимого страха или бежать без оглядки куда глаза глядят.
Раджа не препятствовал ее попытке, он был уверен в результате.
И в самом деле, Мария не сделала и двух шагов, как остановилась. Ей показалось, что мраморные плиты пола ускользают из–под ее ног. Она боролась с собой, искала средство поразить себя и не находила. Страшное физическое и нравственное оцепенение, предсказанное Дургаль–Саибом, овладело ее душой и телом. Руки, как плети, безвольно опустились, зрачки стали неподвижными, дрожь пронзила мышцы. Она перестала бороться и думать, обратившись в статую из плоти и крови с неопределенным сознанием и парализованной волей.
Раджа взял Марию на руки и положил ее на один из диванов. Его глаза выражали дикое торжество и нетерпение. Мария не произнесла ни слова, не сделала ни малейшего движения.
Ее можно было принять за мертвую по страшной бледности лица, но глаза ее были открыты, и из их уголков текли слезы.
Дургаль–Саиб сделал шаг назад и, бросив на жертву торжествующий взгляд, радостно вымолвил:
— Ты теперь моя, Мария, и ни боги, ни люди не вырвут тебя из моих объятий.
— Лжешь, развратник! — раздался мужской голос, и из–за откинутой занавеси появился Джордж Малькольм с кинжалом за поясом и револьвером в руках.
Дургаль–Саиб, несмотря на еще не смытый с лица англичанина грим, узнал своего противника и злобно прорычал:
— Джордж Малькольм?!
— Да, это я! Вопреки всем вашим зверствам и планам. Я пришел освободить из твоих лап ту, которую люблю.
— Это тебе сделать не удастся, — дико крикнул раджа.
— Ты ворвался в мой дом и здесь найдешь свою смерть!
— Ты думаешь?
Дургаль–Саиб уже протянул руку к тамбуру, но Джордж, направив на него револьвер, заметил:
— Берегись, при малейшей попытке поднять тревогу ты будешь убит еще до того, как кто–то успеет прийти сюда.
Рука раджи опустилась.
— Так–то лучше!
— Вы хотите моей смерти?
— Вы сами думаете иначе, хотя и говорите это, — перебил Джордж, — убийство — удел таких тварей, как принцесса Джелла и раджа Дургаль–Саиб.
— Зачем тогда вы пришли сюда?
— Повторяю, чтобы освободить свою невесту, Марию Бюртель.
— Я добровольно ее не отдам.
— Тем лучше! Я давно хочу узнать цвет вашей крови, вот теперь такой случай представился. Защищайтесь, раджа!
Говоря это, Джордж заткнул за пояс револьвер, вынул кинжал и бросился на раджу, который уже приготовился к нападению. Бой был непродолжительным, но ужасным. Оба противника были молоды, сильны, ловки, искусны, оба горели смертельной ненавистью друг к другу. Удары парировались неподражаемо с обеих сторон, и развязка дуэли становилась непредсказуемой. Вдруг раджа выхватил из–за пояса Джорджа револьвер и, не целясь, выстрелил.
Все это произошло так быстро, что могло окончиться печально для англичанина. Однако Джордж успел наклониться, и пуля пролетела мимо, лишь слегка опалив его волосы порохом.
— Мерзавец, — воскликнул он, — умри же, как бездомная собака! — и кинжал мстителя вонзился прямо в сердце раджи.
Дургаль–Саиб упал, но злобная улыбка еще раз искривила его губы, и он прохрипел:
— Я умру… но тебе отомстят… ты погиб, Джордж Малькольм…
И действительно произошло то, чего опасались англичане и их проводник: звук выстрела поднял тревогу во всем дворце! Раздался шум шагов и глухой ропот. Надо было ожидать, что через минуту в комнату ворвутся десятки людей и набросятся на убийцу господина. На это и рассчитывал Дургаль–Саиб.
Подобная развязка была бы неизбежной, если бы не сообразительность Джорджа и его хладнокровие.
В тот момент, когда толпа слуг и рабов, подобно морской волне, выплеснулась в зал, он спокойно ожидал этой встречи.
Увидев незнакомца, смуглого, как индус, и богато одетого возле плавающего в луже крови тела господина, толпа испустила крик ужаса, потом раздались угрозы, появились кинжалы.
Хладнокровие не покидало Джорджа. Он взял на руки Марию и направился прямо к толпе, вытянув вперед руку, на одном из пальцев которой тысячами огней сверкал огромный бриллиант, снятый с пальца статуи богини Бовани. Увидев, какое впечатление произвело на ворвавшихся древнее сокровище, Малькольм, громко и медленно выговаривая слова, произнес:
— На колени, все на колени! Именем богини Бовани приказываю вам это, я — ваш повелитель! Она приказала, и я поразил Дургаль–Саиба, ее же волей отдаю в ваше распоряжение весь его дворец и все его богатства. Кольцо богини — знак повиновения!
— Кольцо богини… это ее посланец! — кричали индусы, падая на колени в суеверном страхе.
Джордж твердым шагом направился к выходу мимо распростершихся на земле и не смеющих поднять голову. Казиль ожидал его на вдалеке с лошадьми. Увидя Джорджа с Марией, он радостно воскликнул:
— Все спасены!
— Теперь надо приняться за палачей, — заметил англичанин.
Глава 39. Месть Шивы
Темная ночь зацепилась за вершину северных гор. В небе над самой высокой вершиной блистала звезда Кали. Кладбище слонов казалось совершенно пустым. Лишь изредка холодное дуновение ветерка заставляло листву шелестеть, словно шептаться в ночной тишине.
Вдруг между темных валунов кладбища появился человек. Он, осторожно крадучись, подошел к изваянию Шивы и остановился у его подножия, силясь сквозь ночную мглу рассмотреть черты невозмутимого лица бога. Затем человек несколько раз оглянулся, обошел площадку вокруг кумира, тщательно прислушиваясь, затем вынул из–за пояса кремень и огниво с кусочком трута. Он высек огонь и поджег фитиль ракеты, которая мгновенно взвилась в синюю мглу неба, разбросав во все стороны миллионы искр, и понеслась ввысь. Это был сигнал к сбору, и подал его Согор, наперсник принцессы Джеллы.