А в следующую секунду тварь бросилась на меня, вонзая зубы. Перед глазами всё пошло красными пятнами. Я закричала, звуки застряли в горле, вырвался лишь сдавленный хрип. Что-то тёплое брызнуло в лицо, только я не видела и не слышала уже ничего.* * *
Щёку обожгло резкой болью. Чёрная пустота отступила, я открыла глаза.
— Вставай, — кричал дракон, занося руку для оплеухи.
Я не успела удивиться такому обращению, как он поднял меня за шкирку и потащил.
За спиной осталась окровавленная туша динозавра. От её вида пришла неуместная мысль: «Кай и сам зверь почище местных тварей».
В голове звенело, всё болело, тело не слушалось.
— Ногами перебирай, если жить хочешь, — зло бормотал дракон.
Я старалась, только не выходило, каждый шаг отдавался невыносимой болью.
Неожиданно навалилась темнота. «Вот и всё, — отстранённо подумала я. — Только сказать ему не успела».
* * *
Сквозь вязкое болезненное забытьё проступали образы, будто обрывки сна.
Зелёный с синевой травяной ковёр скользил перед глазами, мелькали жилистые мужские ноги, было больно и неудобно. Потом кто-то безжалостный засыпал меня сырой землёй, холодные пальцы зажимали рот, а грубый голос говорил:
— Потерпи. Скоро. Только ни звука.
После, словно наваждение, я ощущала скользкую парашютную ткань под пальцами, видела чужие звёзды над головой, яркие и пугающие.
А ещё был жар, испепеляющий, нестерпимый. Без всякого предупреждения он сменялся ознобом, позже возвращался вновь.
Глава 23
Дракон сидел у открытого люка человечьего корабля. В тесном пространстве они едва помещались вдвоём. Женщине становилось хуже с каждым днём. Сегодня минул третий с тех пор, как он принёс Анну к кораблю.
Кай до сих пор удивлялся тому, что смог дойти с бесчувственной землянкой на руках. Сначала он из последних сил тащил её на плече. На удачу, их не преследовали твари. Дракон шёл, пока не выдохся. Острый слух уловил присутствие зверей неподалёку. Кай смог придумать лишь укрытие в земле, под влажными ветвями кустов. Повезло: твари прошли стороной.
На следующий день дракон нашёл оставленные вещи. Стало легче. Он волок женщину по земле, уложив её на парашютную ткань. Большой, срезанный с шатра лоскут спасал от дождя на привале. Хотя Кай почти не спал, останавливаясь ненадолго, отдыхая урывками.
Дракону было тошно смотреть, как угасает та, к которой он так привязался. Кай обработал уродливую рану на её бедре, поил кипячёной водой и больше ничего не мог сделать. Антибиотики с Матерны закончились ещё тогда, когда на женщину напали шакалы. А человеческие, кажется, не помогали.
Вчера в бреду Анна спросила:
— Ты хотел бы стать отцом?
Кай не понял странного вопроса. «К кому она обращалась? К нему или к тому, кого видела в горячечных грёзах?»
Землянка заметалась, застонала.
— Да, — ответил дракон, только чтобы её успокоить.
Она звала то мать, то бабушку, то его. Сердце разрывалось.
Кай во всём винил себя: «Не уберёг. Почему ему так не повезло? Проклятый травоядный гигант! Проклятый дождь! Ненавистные твари! И он глупец».
Впервые в жизни дракон понял, что душевная боль в сто крат сильнее физической. И эта боль рвала душу. Невыносимо было чувствовать беспомощность, ощущать приближение чего-то ужасного, непоправимого.
Анна спала, тяжело вздымалась её грудь. На лбу блестели бисеринки пота. Кай вылез через люк под дождь. Смеркалось. Ему хотелось выть и крушить всё вокруг. Капли падали на лицо. Было тихо. Борозда, оставленная кораблём, заполнилась водой. Чужой лес светился призрачными красками. Опостылевшая планета жила своей жизнью, не обращая внимания на горе дракона.
Постепенно Кай успокоился. Мысли его метались, душа болела. На ум пришли слова Леа, сказанные когда-то:
— Ты знал, что прежде, до нового порядка, драконы молились, думали, что суеверия помогают?
— Перестань, — произнёс тогда Кай. — Откуда вообще ты всё это знаешь?
Сейчас дракон вспомнил то суеверие и проговорил, глядя в серое небо, не зная, где ещё искать помощи:
— Повелительница небес, земли и воды, да прибудет царство твоё, пусть звучит имя твоё, надо всем власть твоя, не оставь в беде, помоги. — А после от себя добавил: — Помоги ей.
Кай постоял ещё немного под дождём и устыдился того, что докатился до веры в старые присказки, давно забытые и запрещённые.
Леа знала много такого, от чего у молодого дракона волосы вставали дыбом. Она рассказывала, не стесняясь и не таясь.
Здесь, вдали от дома, Кай неожиданно утвердился в мысли, что Леа его не бросила, а просто сгинула в никому неизвестном месте, где перевоспитывали неправильных, неосторожных, слишком любопытных драконов. Острый язык довёл её до беды. От этих мыслей сделалось невыносимо тошно. Впервые в жизни Кай понял, что плачет. Он зло смахнул влагу со щеки и полез обратно в люк.
Анна металась и бредила во сне. Дракон устроился рядом, обнял женщину. Она, не открывая глаз, пробормотала:
— Я его потеряю. Потеряю. Нет, нет…
Кай провёл ладонью по её огненному лбу. «Кого она боится потерять? — недоумевал он. — Меня?»
— Ш-ш-ш, я здесь, — ласково произнёс дракон.
Когда землянка затихла, Кай провалился в дрёму.
В тесноте людского корабля ему чудились образы родной планеты, простор Матерны, запахи влажных мхов, проникающие даже сквозь смог мегаполиса. Сон его был тревожным, наполненным ожиданием страшного, ранящего душу события.
* * *
Дракон проснулся из-за неудобной позы, тело затекло, одеревенело, голова была тяжёлой. В щель приотворённого люка лился тусклый утренний свет. Темнота делала пространство душным и крошечным.
Кай повернулся, ожидая увидеть Анну такой же болезненно бледной, сгорающей в лихорадке. Но на него смотрело красивое живое лицо. Пелена забытья исчезла из глаз землянки. Взгляд её был внимательным. Она лежала тихо-тихо, будто боялась пошевелиться.
— Не хотела тебя будить, — слабым голосом сказала Анна.
Кай оглядел её, и с души камень свалился.
— Лучше?
— Кажется, да, — прошептала она. — Только есть хочется ужасно.
Землянка улыбнулась.