Зажатая нога держала меня навечно. Клянусь, был бы нож, топор, пила, я бы лишился её нахрен, отчленил бы ко всем чертям. Но пришлось лишь беспомощно наблюдать, как двое уродов забрасывают девушку в пыльный короб грузовой.
Свободной ногой пнул Марка. Очнись, кретин! Спаси её! Без толку. Рана на его голове заливала руль, одежду и сидение. Дверца фургона хлопнула. Один из похитителей направил в нашу сторону автомат.
Твою мать! В последний момент схватил Вайлета и рванул его вниз. Первая пуля угодила в плечо, все остальные уже свистели над головой, превращая машину в решето и засыпая нас мелкими осколками стекла. Доли секунд стали вечностью пока всё не стихло. Рискнул высунуть голову из укрытия, видя как фургон с номером штата Мехико, газанул с места.
Поняв, что снова потерял её, что снова упустил сквозь пальцы, обессилено стукнул лоб о бардачок, испустив крик ярости на себя.
ДЖИЛЛ
Жестокое и грубое падение. Земля? Даже глина. Запах чего-то затхлого и смердящего. Убийственная жара, духота с нотами пота и человеческих испражнений. Тошноту едва смогла подавить. Оглянулась.
Боже мой! Я в каком-то сарае, то ли подполе. Свет лишь одной единственной запыленной лампочки. Всхлипы. Плач, тихий словно мычание. Я здесь не одна. Постаралась оглядеться, всмотреться в тёмные углы. В них жались люди. Кто-то тихо говорил что-то друг другу, кто-то жалобно попискивал, кто-то всхлипывал. И все смотрели на меня. На вновь прибывшую. На новенькую.
Не пытаясь подняться, просто так, встав на колени, разглядела их. Женщины, дети и даже мужчины. В лохмотьях, дети почти голенькие, женщины растрёпаны, мужчины понуры и абсолютно все избиты. В страхе, в укоренившемся страхе, в таком, в каком живут месяцами, даже годами.
И я вспомнила этот страх. Тот самый, что не обещал скорого спасения. Тот, что говорил о постоянных мучениях и боли. О безысходности и вечном плене.
— Что это? — осторожно молвила, ни к кому конкретно не обращаясь. — Где я?
Снова перешёптывание. Тёмные фигуры начинали, как будто, прятаться вглубь. Поняла чётко, что не знаю этот язык. Что они говорят?
— Английский, — в надежде осведомила их. — Кто-нибудь английский знает?
Наконец из самого тёмного угла выступила фигура, от которой меня буквально отбросило к стене.
Это ОН! ОН! Из крови и плоти. Живой!
Я, словно снова в своей тарелке, непонятное ощущение в груди. Но всё не так, как раньше. Все иначе и… страшнее.
— Ты здесь… Сожалею
Он приблизился и тут я смогла разглядеть его. Лицо и торс, обнажённый по пояс, были в жутких следах от побоев. Красивый и ненавистны лик распух от множества ссадин, синяков и рассечек, на теле виднелись борозды от ударов. Плети?! Его били, а точнее бьют регулярно, так как возраст ран разный.
— Я ничего не смог сделать, чтобы им помешать…
С этими словами Чейз осел на землю и, ткнувшись в неё лбом… Заплакал?!
— ПРОСТИ МЕНЯ!
Картели 24
ЧЕЙЗ
Девять лет назад
Сдвинул учебники на край стола. Раздражение не даст мне сегодня воспринять всю информацию, да и нет желания. Следующая сессия будет лишь через четыре месяца. Собственно, чего я так спешу? Можно дать себе пару дней расслабиться.
Хулио, как всегда, требовал моего присутствия на смотринах, несмотря на то, что я абсолютно не интересовался "семейным" бизнесом.
Слюнтяй, ботаник, лабораторный крысёныш, неблагодарный нахлебник — основной набор терминов, когда раз за разом заходит разговор о моём колоссальном будущем. Будущем наркоторговца и рабовладельца. Пусть мечтает дальше.
Торговля людьми, наркота, разбой, киллеровские услуги — целый спектр, прямо выбирай любой. Глаза разбегаются.
Признаться, я изредка прибегал к услугам его рабынь, когда ещё в шестнадцать вошёл во вкус обладания женской плотью. От них всегда лишь хотел только секс и, думаю, был им более приятен, чем мой брательник. Выбирал посимпатичней и иной раз даже позволял им почувствовать себя принцессами.
Право первенства брат всегда оставлял за собой — это неприложный закон. Была ли рабыня девственницей или бывалой — неважно. Они его, и спорить с этим не смел даже я.
Сегодня решил расслабиться. Но Эни — моя подружка и девушка, с которой я сплю, — свалила на свидание с каким-то толстосумом. Я знал, что она шлюха, но телом и её активностью в постели всегда был увлечён.
Тройка по валеологии вконец вывела из колеи, так как портила мне итоговую. Хотя, с моей-то психически нестабильной семейкой иметь по этой дисциплине балл выше не представлялось реальным.
— Эгей, ботаник! — в комнату сунул нос один из наёмников Хулио. Его все звали Али — подтирала и жополиз. — Там партия тёлочек выгрузилась. Рыдают да трясутся в карцере. Иди хоть ты мне подмогни. Кашалот свалил куда-то, мразь.
— Пошёл на хер отсюда! — рявкнул я.
— Да, братан, не артачься. Заодно мож и присмотришь себе кого на ночь.
— Ага, сразу, как выстою очередь, — сердито буркнул я.
— Диабло не скупится для тебя. Трахнет цыпу побыстрому да тебе потом сразу отдаст.
Я задумался. Хотелось, но после экзекуций Хулио рабыни минимум сутки приходили в себя. Ладно, может крепенькая попадётся. Выберу покрасивше, потом и ткну на неё брату, а там и подождать можно.
— Ну?! — Али смотрел жалобно.
— Ладно, — сдался я и пошёл за ним.
Карцер — это лишь одна большая клетка, куда сгоняли вновь прибывших. В нём рабынь сортировали. Чаще всего, наших лиц никто не видел, так как с нашей стороны шёл ослепляющий свет от огромного прожектора.
К моему разочарованию, брат уже восседал на своём троне. Выходит, меня хитростью затащили сюда.
— А, привёл? — Хулио довольно глянул на Али. — Давай, швартуй зад сюда, — и долбанул ладонью по стулу рядом.
Скотина… Я пихнул Али в плечо, едва не свалив.
— Получишь ещё у меня, сучок! — прошипел подлипале, вызвав его ехидную улыбку.
Хмуро выдохнул и повернул взгляд на карцер. Рабыни сбились в одну огромную беспорядочную массу, что уловить в них хотя бы одну отдельную фигуру было довольно сложно. Все либо дико напуганы, либо давно смирились со своей судьбой.
— Марли, расфасуй ты их, — раздраженно крикнул я головорезу в карцере. Высочённому бритоголовому парню с явно надорванной психикой. Если рабыня попадала в это руки, то оставалась инвалидом.
Марли, матерясь и угрожая каждой пистолетом, выуживал за волосы по одной из толпы и показывал на оценку. Каждой отобранной доставалось по хребту или голове, когда нужно было отфутболить их в другой угол камеры.
Из общей массы выдернули очередную. Ослепляющий свет прожектора ударил ей в глаза. Она инерцией спрятала лицо в ладонях и, попятившись, упала.
— Чего разлеглась?! — Марли грубо рванул её с пола за ворот грязного ситцевого платья и, убрав её руки с лица, выставил на наше обозрение.
Грязные светлые волосы, небесно-голубые глаза, озирающиеся по сторонам, нежные губы, маленькое хрупкое тельце.
В груди что-то больно порвалось, парализовав, и устремилось вниз. Оттолкнувшись от ног, это что-то больно пронеслось через сердце и комом застряло в горле, лишив воздуха.
Я невольно приподнялся, не спуская с неё глаз. Тихая, робкая и беззащитная. Захотелось подойти к ней и заверить, что всё хорошо. Что ей ничего не грозит. Но это ложь! Ты в чистилище.
— Она, — инерцией молвил я, даже не отразив, как подписываю её на первенство, что именно ей и уже сегодня придётся испытать на себе моего братца.
— Ага… Недурна, — одобрительно расплылся в улыбке Хулио, так же восхищенно смотря на неё. — Бьюсь об заклад, целочка ещё. В глухомани нашли, на привязи сидела.
В теле начался тремор, от мысли, что её ждёт. Эта невинность и красота погибнут окончательно под гнусным телом моего брательника.