Брат всегда был мне другом и опорой, а позже заменил отца и мать. Он та родная кровь, которую нельзя уничтожать, даже ради Джилл. Братья… Будь проклято это слово!
Пыл ушёл, чувство совести заело сильней, раздирая на части. Не мне тебя судить, но час твой придёт. Ты ответишь за всё рано или поздно. Выпустил оружие из рук и ушёл. Я не убийца…
После этого случая стал свидетелем ещё нескольких мучений Джилл, в которых мне снова не дали действовать.
Нет! Не могу больше. Не могу находиться в этом доме и наблюдать за её страданиями. Я покину его. Это лучшее, что я могу сделать. Плевать на всё!
Компанию мне составил тот же Сэм Льюис.
Постепенно, живя и учась в Бостоне, заставлял себя забывать её и всё то, что творил Хулио. Я верил, что моё отсутствие хоть немного облегчит мучения девушки, так как внутренне чувствовал, что часть экзекуций он исполнял для меня. Спустя несколько лет услышал о беременности Джилл, о попытке суицида, выкидыше, следствием которого стало бесплодие. Последняя новость вызвала чувство злорадства к брату. Жизнь наказала тебя, глупец! Но я даже и представить не мог, что все эти события приведут к гибели Хулио и всего моего дома, и именно от ЕЁ руки!
Она убила самого Диабло! Моего брата. Она!
Я хотел бы, чтобы его убийцей стал кто-то другой — наркобарон, полиция, бунт из его картеля, но только не она. Не она! Такая тихая и нежная, но перешла черту, которую я презирал больше всего на свете. Стала такой же, как Диабло, грязной и кровавой. Убийцей!
Обида, злость и горечь утраты неожиданно стали развиваться в пятно ненависти. Мне нужно снова посмотреть в твои невинные глазки и увидеть в них ту прежнюю рабыню, что покорила меня.
На помощь пришёл Сэм, который дышал местью, и, узнав всю суть его плана, понял, что влезаю в новую рутину. Но я хочу увидеть её… Понять, кто я рядом с ней.
Льюис спланировал её поступление в психиатрическое тюремное учреждение. Дал ей возможность побыть в замешательстве и после планировал убить самым зверским методом.
Нет! Только не убить!
— Думаешь эта мерзавка боится смерти? Это спасение для неё, — попытался переиграть его жуткое намерение. — Пусть лучше сидит в палате и медленно сходит с ума.
— Неплохо, — задумался сообщник. — Пусть… Но ты ей в этом поможешь.
— Как помогу? — растерянно поднял на него взор.
— Она должна страдать, так же как в доме твоего брательника. Делай, что хочешь, но если не буду видеть подобные увечья на её шкуре, я с чистоц совестью очищу этот мир от неё.
В ужасе сглотнул понимая, что это значит.
Войдя в палату Джилл, готов был умереть прямо возле ног девушки. Как смотреть в глаза, которые любишь, но вынужден возненавидеть ради неё?
— Ты?! — уронила она в ужасе. — Значит не всё ваше проклятое отродье я истребила? Жаль. Но я и тебя, мерзавец, сотру с лица земли, дай срок, — процедила девушка с лютой злобой.
Смотрю на неё и всё, что так свято хранил в себе умирает.
Лицо любимой женщины давно стало иным — шрамы, ожоги. Жизнь с Диабло, словно превратила мою хрупкую и немощную Джилл в воина, в борца за свою жизнь. Она больше не беззащитна. Она действительно стала убийцей, как и они все. В ней то, что я так люто ненавижу. Я всё, что угодно мечтал увидеть в этих голубых глазах, но не ненависть. Это чувство льдом растеклось по моим венам, сметая остатки былой человечности и сочувствия.
Она так и не узнает меня и никогда не захочет увидеть во мне не брата Диабло. Весь мой род — чёрное пятно на её душе. Мы — вечные враги. Навсегда.
Что ж спасения мне не дать тебе, но хоть немного смогу уберечь от смерти, а твоя ненависть станет на руку. Может будет легче.
Влепил звонкую оплеуху, впуская демона в своё сердце и атрофируя жилы, отвечающие за чувства и гуманность. Испепеляя её болезненной яростью, прошипел:
— Это мы ещё увидим, девочка моя…
Наследство Diablo 25
ЧЕЙЗ
Комната, в которой нас усадили, кишила мухами и прочей мошкарой. Обои давние и слегка отклеились у плинтусов. Стоял лишь старый шифоньер со следами собачьих когтей и зубов. Два угловых кресла блестели засаленностью и пылью. Присаживаться я точно воздержусь. Сэма же всё это не очень смущало и он вполне резво запрыгнул в одно из них.
Я предпочёл пройтись до окна. Тяжёлые и плотные портьеры закрывали ставни до половины и прикасаться к ним хотелось ещё меньше, но вид открывшейся панорамы заставил прилипнуть к окну.
Это огромный пустырь с хилыми постройками. Мужчины, женщины, дети вели строительные работы. Таскали цемент, камни, инструменты. Каждый что-то делал, иначе, в случае остановки процесса, могло последовать жестокое наказание. Спины людей до единого в бороздах от плетей, подгнивающие на жаре и грязи раны, изорванная в хлам одежда. Люди двигались, работали, шагали, не переставая, только, чтобы жить.
Отпрянул от окна чуть ли не к противоположной стене.
Рабство! Знал о нём и раньше, но наяву и настолько обширно ещё не имел возможности видеть. Да, мне это знакомо, но у брата всё было по-другому. Он не истязал детей, он их просто сразу же убивал. Мужчин держал лишь, как охрану или другую полезную силу. А женщин, чисто и банально либо продавал, либо трахал.
А здесь? Что происходит здесь?
Кинул взор на Льюиса. Энтузиазм в его лице читался неприкрыто. Он знает больше меня и он доволен, даже немного рад.
— Что происходит, Сэм? — грозно начал наступать. — Ты знаешь всё, не вздумай врать!
Он довольно расплылся в улыбке. Прям руки зачесались выровнять её.
— Да ладно, неужели ты не понял у кого мы? — изобразил удивление. — Однажды твой брат очень сильно выручил кое-кого, можно даже сказать, спас ему жизнь. Разборка с Саториес. Помнишь?
В голове мигом начали всплывать картины из детства. Много трупов, почти в штабеля. Я в слезах дрожу от страха в объятиях нянечки. Убитая мама погружена в носилки. Брат в крови, еле живой и за плечи приобнимает его мужчина, чуть больше сорока, тоже дико избит и с простреленным плечом. Он говорит, благодарно обнимает его и сочувствует. Их взгляд встречается с моим. Чётко читаю в них сожаление и обещание отомстить. И они потом это сделали, погибло не меньше людей, но маму всё равно уже не вернуть.
Наш общий отец умер за три года до этого, Хулио взял всё в свои руки и благосклонно отнесся ко мне с матерью. Скажем, братолюбие родители воспитали в нас крепко. Приобщить к своему бизнесу он меня не смог, но не лишил возможности выучиться и стать человеком.
Но человечность мою заглушила девчонка с голубыми глазами, угодившая в лапы моего брательника. Увидев её, я потерял покой, отчего страдаю и расплачиваюсь до сих пор.
Теперь я уже чётко сознавал чьи это мерзкие хоромы. Марселу Лима — наркобарон, рабовладелец, бандит и пожизненный должник моего братца, тот, кто, в силу своего внутреннего кодекса, будет вечно обязанным, пока сам не сдохнет.
Вот и сейчас, стоя перед ним уже в огромной комнате с дорогим интерьером и ремонтом, прохладной, благодаря кондиционерам, я не питал благодарности.
— Как ты, сынок? — Лима смотрел на меня спокойно, несколько безразлично, но изображал из себя сочувствующего папашу. Я лишь пожал плечами. — Ты исчез после смерти Хулио. Вначале я думал, что ты тоже погиб, но нет трупа — значит жив. Почему скрылся? Я мог помочь тебе.
— Мне не нужна помощь, — твёрдо отрезал в ответ.
Я всегда тихо ненавидел его. Мой ещё маленький тогда мозг всецело винил именно его в гибели мамы. Он был для меня тем чужаком, что пришёл и отнял её. Хоть и сейчас, став взрослым, понимаю, что всё случившееся лишь стечение обстоятельств, но, всё равно, этот мужчина — напоминание о моей утрате, один из тех, кто погубил ту частичку, которая, возможно, не дала бы мне стать таким, какой я есть сейчас.
— Да, сынок, мы не общались толком, когда был жив твой брат и потом. Но я в долгу перед Хулио…