– Что же с тобой случилось? – шепчу я.
Я просмотрела эти страницы по меньшей мере тысячу раз, словно в них может быть спрятан ключ. Я провожу пальцем по тисненой надписи на спичечном коробке, изучаю номер телефона, нацарапанный на салфетке, всматриваюсь в лица людей, которых она встречала в дороге. Я просматриваю каждую страницу, каждую строчку из ее записей, каждое лицо на фотографиях, пока не дохожу почти до конца альбома, где она хранила фотографии из своей последней поездки в Сан-Антонио и куда она поместила нашу фотографию, сделанную во время нашего последнего семейного путешествия. Моя рука замирает над фотографией, где мы позируем перед ее старым «Бьюиком», мама стоит с высоко поднятыми над головой руками, позади нее синеет небо. Она улыбается белоснежной улыбкой, наполненной счастьем. Ее волосы – это воплощение свободы и хаоса.
Я закрываю глаза и представляю эту сцену, пытаясь заставить свой разум вспомнить хотя бы что-нибудь. Я чувствую, как прошлое пытается вырваться наружу. Должен быть способ заставить себя вспомнить. Я сжимаю ее кольцо.
Внезапная и резкая боль в затылке. Я роняю альбом и прижимаю пальцы к вискам. Комната начинается крутиться перед глазами.
Задние фары исчезают на темной дороге.
Кто-то кричит, повторяя одни и те же слова снова и снова.
Чьи-то руки держат меня за спину, тянут прочь.
Я сильнее зажмуриваю глаза и пытаюсь дать воспоминаниям полностью раскрыться, но образ ускользает, а я не успеваю ухватиться за него. Я трясу головой. Что это? Что это?
Еще один приступ боли пронзает мою голову.
Божья коровка, однажды мы улетим отсюда. Мы оставим это место пыли и ящерицам.
Что же я не могу вспомнить?
Я крепче прижимаю пальцы к голове, словно пытаюсь выдавить из себя воспоминание, но все тщетно. Воспоминание уходит, и я осознаю, что смотрю на стену своей спальни, пытаясь вспомнить, о чем я только что думала.
Что-то, связанное с машиной?
Что бы это ни было, я не могу вспомнить, как бы крепко я ни зажмуривала глаза и как бы ни заставляла свой мозг вспомнить. Но я была так близка – я это чувствовала.
Я кладу альбом обратно на тумбочку и подхожу к окну. Пустыня темнеет. Ночь спит.
Где Марко?
Я беру с тумбочки блокнот и записываю, что только что произошло: как я листала мамин альбом и чуть не столкнулась с тем, что должно было быть Эхо. С нашей встречи с Марко на Миракл-Лейк я все записываю, как он советовал. Просто на случай, если что-то случится и меня снова заставят все забыть. Когда я заканчиваю писать, я ложусь на кровать и обвожу взглядом магистрали, приколотые к потолку, пытаясь заставить свой разум вернуться туда, где он был, когда я рассматривала мамины фотографии. Может быть, если я сосредоточусь на чем-то другом, я смогу вызвать воспоминания. Разве не это делают люди, когда медитируют?
С Восточного побережья на Западное побережье. От побережья Мексиканского залива до Канады. I-80 и I-15 от Чикаго до Санта-Моники, затем шоссе 101 на север, пока я не попаду в Тумуотер, штат Вашингтон. В какой-то момент я, должно быть, закрыла глаза, потому что, когда я снова их открыла, моя комната наполнилась лучами дневного света, проникающего сквозь открытые шторы.
Я заснула.
А Марко так и не пришел.
18
Марко не приходит и на следующую ночь.
И весь день накануне Виви держится за меня, как шипы за кактус. Едва я чихну, как она тут же заходит, чтобы посмотреть, что я делаю. Все, что я могу, – так это выйти из поля зрения достаточно надолго, чтобы продолжить свои поиски по дому, и даже тогда время, проведенное в одиночестве, настолько ограничено, что мне удается сделать не много. Как будто она знает, что я что-то замышляю. Как будто она знает, что мы с Марко работаем вместе, и пытается держать меня на привязи в доме, чтобы я не могла его разыскать.
И тут меня осеняет…
Может ли она быть причиной его отсутствия? Может быть, она поймала его, когда он пытался улизнуть из дома и встретиться со мной?
А может, это был мужчина в очках-авиаторах из кондитерской «Пэттис Пай» – он мог рассказать Виви или мэру, что видел нас вместе.
На второе утро я в отчаянии. Я должна найти способ добраться до Марко. Идти к его дому – все равно что идти прямиком в гнездо гремучих змей, но у меня больше нет выбора.
– Люси! Люси, спускайся сюда, – раздается голос Виви с нижней ступеньки лестницы.
– Дай мне минутку, – кричу я в ответ и чищу зубы во второй раз, просто чтобы заставить ее подождать.
Не прошло и минуты, как она уже стоит за дверью ванной комнаты, громко стуча кулаками. Как будто я не услышала ее в первый раз.
– Я же сказала, что буду через минуту. – Я распахиваю дверь, держа зубную щетку в