не ответил. Сдаваясь, я отвернулась к экрану телевизора, и только спустя вечность тонкий детский голосок пронзил мое сердце шепотом:
— Я тоже не знаю, что такое Новый год, — широко распахнутые глаза бегали по комнате, пока он не решился: — Расскажи мне?
Весь вечер я в красках описывала тот праздник, о котором лишь читала в книгах, смотрела в фильмах и изучала по учебникам. Антон все больше загорался, незаметно для себя сбрасывая плед на пол, когда я решила предложить:
— А что, если нам отметить праздник сейчас?
— Еще не декабрь, — поджал губу ребенок. Он знал времена года, а это уже о чем-то говорило.
Я не знала, как надолго Антон со мной и как много у нас времени. Даже думать не хотелось о его возвращении в семью, где ребенка довели до состояния запуганной скотины. И все же глубоко в душе я четко понимала, что Антон не будет со мной так долго, как хотелось бы. В моей жизни не было никакой определенности, и обещать ее ребенку было противозаконно.
— И, — поиграла бровями я, — плевать!
Антон улыбнулась, впервые с момента появления в квартире Орловых.
— Что за выражение перед ребенком, Каролина? — стальной низкий бас вызвал мгновенные мурашки, возвращая с небес на землю. Переведя взгляд Антону за спину, я увидела замершего в проходе Владимира с кучей пакетов в руках. — Выпороть тебя, что ли?
Антон подпрыгнул, как на шарнирах, ногами и руками обнимая меня так крепко, что нечем стало дышать. С момента нашей последней встречи Орлов отрастил волосы, теперь объём черных прядей был аккуратно уложен назад. Видимо, еще утром, потому как пара особо непослушных прядей ниспадала на лоб, попадая изредка на глаза.
На мужчине была черная рубашка, распахнутая у ворота и закатанная до локтя. Она облипала его мощный натренированный стан, словно вторая кожа. Подчеркивала широкие плечи и узкую талию. Плоский живот и натренированную грудь.
Поглаживая по спине испуганного ребенка, я растерянно облизала губы и кратко произнесла:
— Владимир…
Саркастично выгнув бровь, Орлов по-хозяйски прошел в комнату, усаживаясь на то место, где еще недавно лежал маленький гость.
— Я принес вам подарки, — он улыбнулся, подмигивая Антону и подсовывая ему тонну пакетов, которые чудом донес собственными руками. — Это тебе, парень.
В голове моей без устали обезьянка била в тарелки, мысли с трудом складывались. Слишком большим шоком оказалось появление Владимира вечером! Представив на месте Антона своих же сестер, по инерции произнесла:
— Что нужно сказать?
— Спасибо, — неуверенно хмыкнув носом, ребенок старательно пытался разглядеть содержимое пакетов через сощуренные глаза.
— Пойди в свою комнату и примерь что-то. Хочу знать, угадал ли с размером. Не стоит тебе ходить в женских футболках, — мягко, но все же настоятельно приказал Антону Орлов.
Челюсть едва об пол не ударилась, когда даже ребенок не удержался перед повелевающей аурой мужчины, спрыгнул на ноги и, схватив один из пакетов, пулей бросился в спальню.
— Вы даже детям внушаете страх! — ахнула я, качая головой. И все же удивило больше не это, а мягкий тон Владимира. Даже в своих смелых фантазиях не могла предположить о его умении мягко общаться.
— Ты все неверно толкуешь, девочка, — жадный взгляд суетливо скользил по моему лицу. Черные, как смоль, глаза бегали от губ к глазам, от висков к волосам. — Это доверие.
Внутри не было желания спорить или доказывать что-то Орлову, я просто не могла вырваться из плена его пылающих глубин, полностью ими поглощенная. Странная нить держала нас в тот момент неразрывно связанными. Казалось, мира вокруг не существовало, а легкие выбыли из моего тела на скамью запасных.
— Я так давно не видел тебя… — с трудом расслышала я хрип из мужских губ, пробивающийся сквозь зашкаливающий пульс.
— А я, — во рту пересохло, ноги сами по себе плотно переплелись, сжались, — вас…
С болю и тяжестью на сердце я вынуждена была признать, что скучала по мужчине. Один его вид вызывал внутри бурю эмоций, всплеск адреналина! А когда его губы разомкнулись в краткой, но такой бодрящей ухмылке, колени и вовсе стали ватными.
— Спасибо за врача для Антона, — с трудом вспомнила я. — Я даже не успела передать просьбу…
Владимир тут же нахмурился, сведя брови на переносице и переведя взгляд на экран, где шел советский мультфильм:
— Его никто не ищет, Каролина. Ребенок тебе ничего не рассказывал о своей семье?
— Нет, — без капли лжи выпалила, тут же сжимая челюсти. — Но даже если он расскажет, я думаю — огромная дурость возвращать его в то ужасное место!
— Каролина, — ужаснулся мужчина, глядя на меня ошарашенно, — у него есть семья, и мы вернем его туда при первой же возможности.
— Но… — на глазах пеленой возникли слезы, — ему там было плохо! Вы ведь слышали заключение доктора?
— Девочка, — не терпящим возражения тоном отчеканил Владимир по слогам. Его фразы, словно холостые пули, летели в меня снова и снова, причиняя физическую боль, — мы не можем удерживать чужого ребенка здесь. Переживай о своем. Всем в мире не поможешь. Этот Антон… Один из многих из неблагополучной семьи… — грубо оскалившись, Орлов многозначительно выгнул бровь. — Мне вас всех содержать?
Сцепив зубы, я летела с небес на землю скоро и безвозвратно.
— Я не просила вас меня содержать, — мой собственный голос за секунду изменился до неузнаваемости. — И с радостью вернусь на работу.
— Правда? — сарказмом сквозило все в Орлове, даже раскинувшаяся на диване тушка. — Тогда я могу оставить твоих сестер в покое, да?
Он ждал ответ, а я поняла, что проиграла. Безумно долго вбирая кислород носом, деланно спокойно выжала из себя:
— Нет, Владимир. Простите.
Антон выскочил из спальни, показывая нам новый гардероб. Владимир что-то активно рассказывал ему, делал замечания, давал советы.