любовницы или на свое собственное, которое в одной части является настоящим, а в другой, случается, и благоприобретенным, по чужому, краденому или хорошему фальшивому виду. Во всяком случае, они стараются иметь не менее двух квартир. Мошенники же мелкой руки по большей части перекочевывают с места на место по «ночлежным».
357
Проюрдонить — промотать, прокутить, спустить.
358
Сто.
359
Калыман — прибавка; употребляется также в барышничьем argot Конной площади в равносильном значении сламу, то есть доли добычи.
360
Кафи — копейка.
361
Двадцать пять.
362
Скипидарцем попахивает — выражение, означающее подозрение на человека в каком-либо потайном деле или намерении.
363
Так, между прочим, мошенники называют приговоренных к ссылке в Сибирь и в каторгу. Мотивом этого юмористического прозвища послужил желтый четырехугольник, в виде бубнового туза, на спине суконной одежды ссыльно-каторжных арестантов.
364
Искренняя исповедь старого аббата… (фр.) — Ред.
365
Уже готово! (нем.) — Ред.
366
Государственный переворот (фр.). — Ред.
367
Головоломный прыжок, отчаянный шаг (ит.). — Ред.
368
Немного (нем.). — Ред.
369
С его женою (нем.). — Ред.
370
Так, мой драгоценный, так! Правильно! (фр.) — Ред.
371
Бог (нем.). — Ред.
372
Государство в государстве (лат.). — Ред.
373
Ребятницами женский тюремный argot называет матерей, при которых находятся в тюрьме их дети, от грудного и до трехлетнего возраста. Ребятницы обыкновенно содержатся в особой лазаретной камере.
374
Это факт. Особа, имя которой мы не назовем, но история которой в точности рассказана устами арестантки, так как сами слышали ее, уже два года сослана в Сибирь. Этот факт весьма красноречиво показывает, какие понятия господствуют у нас в области судебной медицины и особенно психиатрии. Впрочем, что ж, еще недавно ведь одни из наших мудрецов совсем отвергли однопредметное помешательство.
375
«Я здесь вполне счастлива, вполне счастлива, мой господин!» (нем.) — Ред.
376
Татебные, или «тяжкие», преступницы не ходят обедать в общую столовую.
377
Старостихи выбираются так же, как у арестантов этажные старосты, и обязанности их почти одинаковы. Когда выбор сделан, то на старостиху одевается белый передник, который, по положению, только ей одной присвоен — другие же не имеют права носить его, и этот передник служит для арестантов в некотором роде символом того, что старостиха, в качестве ответчицы перед начальством за состояние своей камеры и в качестве старшей между арестантками, должна быть стоятельницей за их нужды и интересы. Поэтому они и ее белый передник называют «присягой», а самое надевание его при выборе в старостихи — «подвязыванием присяги»: «Давайте, мол, ей присягу подвязывать». Полагается в нашей тюрьме обыкновенно четыре старостихи — по одной на камеру; они получают пятьдесят копеек в месяц казенного жалованья и обедают отдельно, вместе с «благородными» арестантками.
378
На женском отделении, которое снабжается книгами через своих благотворительниц, находятся книги исключительно религиозные да духовно-нравственного содержания. Все же остальное не допускается.
379
Рука.
380
Уголовная палата.
381
В сильном подозрении оставят.
382
Барин — товарищ.
383
Из числа подобных филантропок справедливость требует, однако, выгородить одну почтенную и весьма уважаемую особу, которой наша тюрьма действительно обязана многими существенными улучшениями. Один уже приют для детей заключенных, который дает теперь им возможность безбедно существовать и воспитываться под одной кровлей с отцом или матерью, устраняя от всех вредных влияний тюрьмы, — один этот приют, говорим мы, достаточно свидетельствует о бескорыстном и христианском служении этой особы нравственным и материальным нуждам заключенников. И если вместе с этою почтенной особой мы выгородим еще пять-шесть столь же достойных лиц, то тем разительней выйдет контраст с остальными представительницами нашей светской филантропии.
384
Мотив этот заимствован из лично слышанных нами рассказов арестантов и основан на замечательной арестантской рукописи «Дом позора», о которой мы уже сообщали читателю. В этой рукописи есть, между прочим, глава под названием «Гонение к спасению». Начинается она следующими стихами:
В церковь гонит нас приставник,
И молиться он велит
Богу. Этакой забавник!
Хоть еврея притащит.
За решетку и на хоры
Нас, несчастных, притащат:
«Ну, молитеся вы, воры!» —
Так солдаты говорят.
Все стоят по отделеньям,
Тут и женский есть отдел.
Всяк разряд по преступленьям —
И за множество тут дел.
За версификацию — уж не взыщите! Тут важно дело, а не стихи. Но особенно интересно примечание, которое автор-арестант делает под этими стихами. Насколько оно справедливо, пусть отвечает рукопись. И относится ли оно к настоящему или только к прошедшему — не можем решить. Вот что говорит он:
«Еще есть обязанность у приставника. Эта обязанность состоит в том, чтобы выгонять в церковь более арестантов — и как можно более. И он старается изо всех сил, он готов выгнать и евреев, и татар, и поляков, и немцев, и всех — чтобы только угодить воле тюремного начальства. И тюремное начальство старается всеми силами выгонять арестованных в церковь. И посмотрите: их гонят как овец — гонят молиться Богу, где нужно быть с чистым сердцем и спокойною мыслию и оставить все земные помыслы. Тут нужна добрая воля, а не палка. Тут, вместо молитвы, слышатся проклятия, богохульство, матерные слова. Проклинают все тюремное начальство, проклинают неволю; и невольно услышишь хулу на нашу святую церковь. Хорошо: приходят они в церковь, и шепотом слышатся те же гадкие слова. Кто же за все это будет отвечать перед Богом? Сами ли