И тень больше не совалась, и местные охотнее работали и меньше ворчали...
Ну, может, и не меньше, но у Василия теперь было энтузиазма — хоть отбавляй.
Он попросил Гришку в помощь и узнал, что змей неучёный. Может, если крикнуть «яишенка!», ещё придёт, а дотащить бревно куда нужно — это нет. Даже когда местные ставили ограду, они стволы для частокола носили вручную.
Василий взял бересту и писало, изготовленное для него кузнецом. Водил острым концом, кое-как разглаживал плоским, опять водил и разглаживал, а потом, сияя, показал Тихомиру. Устройство «Яишенка 1.0» состояло из ремней или верёвок, чтобы привязать бревно, и длинной удочки, на конце которой висела бы эта самая яишенка в узелке или в корзине.
Староста почесал в затылке, внёс кое-какие правки касательно упряжи, и они понесли рисунок дядьке Добряку.
— От лоботрясы, — резюмировал тот. — Дурни.
Тихомир сказал, что если Добряк умный такой, то пущай медведем оборачивается да сам эти брёвна и таскает. Добряк возразил, что тот, кому нужно, пущай и таскает, и вообще, что за польза Перловке от старосты? Слово одно, а прока никакого.
Тихомир на это ответил, размахивая берестой у Добряка перед лицом, что он об общем благе радеет, а кое-кто и такого выдумать не может. А Добряк, поймав его руку и тыча пальцем в бересту, спросил, и где они такого дурня найдут, чтобы лез на Гришку и держал удочку.
Тут оба посмотрели на Василия.
— Я не думаю, что это сложно, — ответил тот, ещё не понимая, к чему они клонят. — По-моему, Гришка спокойный. Вот у нас люди ездят на слонах — у вас тут есть слоны? Животные такие, почти как Гришка, только у него шея длинная, а у них шеи совсем нет, зато носы до земли. И уши вот такие...
Он приставил к лицу ладони.
— А, вот как у рыб ваших? — спросил Тихомир.
— Тьфу, страховидлы какие, — сплюнул Добряк.
И тут же оба пришли к выводу, что если у Василия опыт, то ему и ехать. Его затея, ему и честь. И хотя он пытался возразить, что есть более подходящие люди — к примеру, тот сосед, который любит сидеть на яблоне (сразу видно, человек ловкий и не боится высоты), но никто не послушал. Удивительно быстро собрали гору верёвок и ремней, где-то нашли хомут, и дугу, и всё, что полагается. Гришку заманили в ворота, нацепили на него упряжь. Он терпел и чинно ел репу.
Приставили лестницу (тот сосед с яблоней и приставил, ехидно улыбаясь), Василий забрался, кое-как примостился, и Гришка пошёл. Василий боялся, что будет скользко, но с этим вообще не возникло проблем. Проблема была в другом: под чешуйчатой шкурой ходуном ходили мышцы, и всадника клонило то влево, то вправо. Впрочем, он приноровился.
Полюбоваться зрелищем собралась вся Перловка. Василий мог поклясться, они ожидали чего-то другого и теперь огорчились, разочарованно загудели. Кто-то попробовал пугнуть Гришку и тут же получил по затылку от Добряка.
Гордясь собой, Василий доехал до леса. Деревенские тащились следом, негромко переговариваясь, грызли недозрелые яблоки и лузгали семечки. Гришка шёл медленно, как будто всё понимал. У опушки подождал, пока привяжут бревно, пока всего одно, на пробу.
Подошла Марьяша, подала Василию длинный прут с корзиной. Он только и успел его взять, как Гришка завертелся, учуяв яишенку, и чуть не затоптал всех вокруг. Бревно потащилось за ним и сбило кого-то с ног. Василий не успел увидеть, кого, даже понять ничего не успел — Гришка встал на дыбы, уронив его, с хрустом сожрал яишенку вместе с корзиной и унёсся с бревном в поля, одурев то ли от шума, то ли от радости.
Все, кто ждал зрелища, теперь порадовались (кроме тех, кого приложило бревном). Кто-то уже советовал поддать Гришке вилами.
— Мы людей-то, людей созовём на змее кататься, в телегу его запряжём, да и подсунем яишенку! — визгливо предложила девица с козьими рогами, кикимора. — Он по полю-то всех и разметает!
Её поддержали, засмеялись, развеселились. Марьяша заламывала руки, не зная, бросаться к Гришке или к Василию.
Василий поднялся, подумав, что только ей одной здесь и жалко Гришку. Да и его самого, если на то пошло.
— Так, всё, — сказал он. — Никто никого не разметает, это ясно? Я лично берусь за дрессировку по заморскому методу. Скоро вы вашего Гришку вообще не узнаете!
Это был прекрасный во всех отношениях план. Только Марьяшу пришлось убедить, что яишенку не обязательно класть на крышу, а можно и на лопате подать. Почему-то она из-за этого переживала, говорила, мол, традиция такая. Вроде как если кормить по традиции, змей принесёт удачу...
Но Марьяша уже засомневалась, а тут ещё и Тихомир прошёлся насчёт такой удачи, и она поддалась на уговоры.
Лестница стала не нужна. Теперь Василий с особенным удовольствием встречал соседа и смотрел на него с победной улыбкой. Тот кисло улыбался в ответ.
А ещё Василий решил привести себя в форму. Не то чтобы хотел перед кем-то покрасоваться, а так, для здоровья. Ведь кому помешает зарядка? У бани как раз было удобное место, пустое, в стороне от домов, чтобы никто не пялился, туда Василий и начал ходить по утрам, но просчитался в одном: пялились, ещё и как. И решили, что раз он делает у бани что-то непонятное, то, значит, колдун. А кто ещё? Честные люди просто так у бани не трутся и никаких ритуалов не проводят.
— Он колдун иноземный, иным богам молится! — рассказывал Хохлик. — Главный-то у него