Пашка Самойлов вернулся к Егору:
— Друг, в общем, так… Там, внизу, сплошное месиво. Никого не узнать.
— А это еще ничего не значит, — пробормотал упрямо Егор, в продолжение своим мыслям.
В самом деле, он мог просмотреть Лиду. И Самойлов ее не заметил. Ее увезли в этой суматохе в больницу. С какой-нибудь пустяковой травмой. Что Самойлов говорил о месиве? Нет, нет, Лиды там нет…
Может быть, он вообще тут зря стоит. Паникер. А Лида где-нибудь в городе… Идет по улице, размахивая сумочкой. Сегодня ведь чудесный день, солнце. Жена наверняка, покинув лабораторию, не стала спускаться в подземку, а решила пешком по городу прогуляться.
У Егора задрожало все внутри. Представить, что его Лиды больше нет на этом свете — немыслимо, невозможно!
…Он ведь в нее с первого взгляда влюбился. Увидел и влюбился. Сердцем узнал, угадал. Ведь она одна такая, одна-единственная, ее нельзя не заметить.
Нежная. Нежнее нежного. Хрупкая! Как крылья бабочки, как лепестки цветка… О ней хотелось заботиться, помогать ей. Спасать и утешать.
А если она все-таки оказалась в том страшном месте, в том злосчастном поезде?
А если он больше никогда не увидит ее? Хоть сто лет потом ходи по улицам, ищи взглядом… и не найдешь.
* * *
Гул и звон в ушах. И странное ощущение, будто ее только что пыталось прожевать железными челюстями огромное чудовище — но почему-то передумало, выплюнуло.
Лида не понимала, где она и что надо делать.
Потом мысленно позвала саму себя: «Лида! Ты — Лида? Да, ты Лида. Вставай!»
Но вставать не хотелось. Тогда она заставила себя вдохнуть и резко выдохнула. Тихонько пошевелилась — убедившись в том, что может двигаться. Потом открыла глаза и попыталась сесть. Голова кружилась, уши словно ватой были забиты, сквозь которую пробивались какие-то звуки. А перед глазами — серые сумерки…
Несколько секунд Лида сидела, словно в тумане, а потом — раз! — быстро и резко вернулись к ней все ощущения.
Уши резанул чей-то крик рядом. Еще дальше — стоны. Проклятия.
Тусклое аварийное освещение. Запах гари, железа.
«Я жива. Контузило немного… Я жива, и со мной все в порядке!» — Лида оглядела себя — подол платья наполовину оторван, ссадины на ногах, и сзади, на затылке — пульсировала шишка. Возможно, повезло потому, что она находилась в конце вагона, стояла, прислонившись к дверям (к тем самым, на которых была просьба не прислоняться), и взрывная волна прошла мимо нее, дальше, вывернув другую дверь, в торце, где был переход между этим вагоном и следующим…
А вокруг, в искореженном пространстве, словно тени, шатаясь, двигались люди. Те, кто пострадал меньше. Остальные лежали в проходе или на искромсанных взрывом сиденьях.
— Доктора! Тут есть доктор?! — кричал кто-то, не переставая.
Лида, которая боялась всего на свете и переживала по любому поводу, сейчас не чувствовала страха. А чего бояться? Страшнее с ней ничего больше не может произойти. Она — уже в аду.
Лида поднялась.
Одним движением она оторвала подол, быстро перевязала ногу истекающему кровью мужчине рядом — тому, что опрокинулся на сиденье.
И сразу же бросилась к молодой рыжеволосой женщине, лежавшей под завалом разорванного металла неподалеку. Коснулась запястья, проверяя пульс — слабый, нитевидный. Дело плохо! И тут только заметила торчащий из живота рыжеволосой женщины железный штырь. «Словно бабочка, которую насадили на иглу… — подумала Лида. — Ее лучше не трогать!» А вслух произнесла:
— Держись, милая, скоро помощь придет.
Рыжеволосая слабо улыбнулась — вероятно, она не чувствовала боли из-за шока. Лида заставила себя двинуться дальше — поскольку в соседнем проходе стонала другая женщина, схватившись за голову.
— Есть медсестры, есть те, кто умеет оказывать первую помощь? — закричала Лида. — Все сюда. У кого есть бинты, лекарства? Одежда, которую можно на перевязку пустить?
Тут только Лида осознала масштабы катастрофы. Пострадавших было столько, что на мгновение Лида растерялась. Не проще ли дождаться спасателей, медиков?
В вагон заглянул мужчина:
— Как тут у вас? Черт… В конце поезда еще был один взрыв.
— Выйти можно? — отчаянно заголосил кто-то. — Контактное напряжение сняли с рельса? Можно же самим отсюда выбраться…
— По тоннелю…
— Надо бежать!!!
— Без паники!..
Неподалеку какая-то женщина платком перевязывала юноше руку и вполне профессионально, ловко это делала.
— Вы медсестра?
— Да.
— Потом идите к тому мужчине, ему надо жгут наложить… Сможете? А я сейчас эту девочку посмотрю.
— Мне помогите! — завизжал молодой парень, схватив Лиду за рукав. — У меня плечо болит! У меня все кости переломаны, наверное!
Лида быстро осмотрела его, оттолкнула и потом закричала:
— Люди! Сначала надо помочь самым тяжелым раненым… Никого лишний раз не трогайте, не теребите — вы можете не помочь, а навредить!
Лида была дипломированным педиатром, и ее мирная специализация не совсем годилась для этой страшной ситуации, но она, по крайней мере, знала больше других (не медиков) о первой помощи.
Когда-то Лида слышала лекцию о медицине катастроф — о том, как оказывать помощь во время чрезвычайных ситуаций. Слышала всего одну лишь лекцию, ознакомительную, но помнила из нее — сколь важно в первую очередь отсортировать пострадавших. Ведь есть те, кому помощь нужна незамедлительно, а есть те, кто может подождать. И — есть те, на кого времени тратить не стоит. Потому что бесполезно — они еще живы, но они агонизируют. (Вот как та, с рыжими волосами.) И лучше помочь тем, у кого еще есть шансы… Наверное, это было самым тяжелым — делать выбор.
Лида металась от одного раненого к другому, отдавала распоряжения. У нее уже была в помощницах медсестра, потом появились добровольцы — те, кто умел делать перевязки, накладывать жгуты, чтобы на время остановить кровотечение — вокруг было полно людей с порезами, с оторванными конечностями.
Спасателей все не было, кто-то из мужчин, отправившихся разведать ситуацию, сообщил, что, оказывается, поезд заблокирован в тоннеле с обеих сторон.
Поэтому медлить с первой медицинской помощью было нельзя. Но тут, к счастью, очнулся от контузии еще один доктор, потом объявилась вторая медсестра, потом набралось еще несколько добровольцев, знающих, как оказывать первую помощь, и они уже все вместе с Лидой принялись обходить вагоны.
Лида отдавала распоряжения, командовала, увещевала, утешала… Она сама не поняла, как она оказалась тут главной. Но именно ее почему-то слушались, ей помогали, выполняли ее инструкции и распоряжения, впавшие в панику люди затихали, услышав ее спокойный, рассудительный, строгий голос: