Читать интересную книгу Слова сияния - Брендон Сандерсон

– Это глупо.

– Зависит от точки зрения, – сказал Им, посыпая ступню мальчика порошком и снова натягивая на него пробную пару. – Пожалуйста, пройдись немного.

Мальчик бросил на него странный взгляд, но повиновался и сделал несколько шагов. Он больше не хромал.

– Точка зрения, – произнес Им, подняв руку и пошевелив пальцами. – С очень близкого расстояния пальцы могут казаться отдельными и одинокими. В самом деле, большой палец может думать, что у него очень мало общего с мизинцем. Но с определенной точки зрения он осознает, что пальцы – это часть чего-то большего. Что на самом деле они Едины.

Беспризорник нахмурился. Кое-что, вероятно, выходило за пределы его понимания.

«Мне нужно говорить проще, и...»

– Почему вы палец с дорогим кольцом, – спросил мальчик, шагнув в другую сторону, – а я должен быть мизинцем со сломанным ногтем?

Им улыбнулся.

– Я знаю, что это звучит несправедливо, но не может быть несправедливости, так как мы все, в конце концов, одно и то же. Кроме того, у меня не всегда была эта лавка.

– Не всегда?

– Нет. Думаю, ты удивился бы тому, откуда я. Пожалуйста, сядь обратно.

Мальчик сел.

– Ваше лекарство работает по-настоящему хорошо. Очень-очень хорошо.

Им снял башмаки и с помощью порошка, который местами осыпался, определил, как подогнать обувь. Выудив пару готовых башмаков, он поработал минутку, сгибая их в руках. Иму хотелось сделать подкладку на дно для раненой ноги, что-нибудь, что можно будет оторвать через несколько недель, когда рана заживет...

– Вещи, о которых вы говорите, – сказал мальчик. – Для меня они звучат глупо. Я имею в виду, если мы все – одна и та же личность, не должен ли каждый уже знать об этом?

– Как Единый мы знаем истину, – ответил Им. – Но как многие, мы нуждаемся в неведении. Мы существуем в разнообразии, чтобы испытать все виды мышления. Следовательно, некоторые из нас должны знать, а другие – нет, так же, как некоторые должны быть богатыми, а другие – бедными.

Он поработал над башмаком еще немного.

– Многие люди когда-то действительно знали. Но об этом не говорят так часто, как следовало бы. Вот, давай посмотрим, подойдут ли они.

Им подал мальчику башмаки, тот надел их и завязал шнурки.

– Возможно, твоя жизнь неприятна, – произнес Им.

– Неприятна?

– Ну, хорошо. Просто ужасна. Но она станет лучше, юноша. Я обещаю.

– Я думал, – сказал мальчик, притопывая здоровой ногой, чтобы проверить башмак, – что вы собирались рассказать мне о том, что жизнь ужасна, но это все не имеет значения в конце, потому что мы все будем в одном месте.

– Ты прав, – подтвердил Им. – Но сейчас это не слишком утешает, не так ли?

– Неа.

Им развернулся к верстаку.

– Постарайся не наступать на раненую ногу слишком сильно, если сможешь.

Мальчишка шагнул к двери с неожиданной поспешностью, как будто стремился убраться до того, как Им передумает и заберет башмаки. Однако остановился в дверном проеме.

– Если мы – одна и та же личность, пытающаяся прожить разные жизни, – сказал мальчик, – вам не нужно раздавать обувь. Потому что это не имеет значения.

– Ты бы не ударил сам себя в лицо, ведь так? Если я делаю твою жизнь лучше, то улучшаю и свою собственную.

– Это все бред, – проговорил мальчик. – Я думаю, вы просто хороший человек.

Он скрылся из виду, не сказав больше ни слова.

Им улыбнулся, покачав головой. В конце концов он вернулся к оставленной работе. Спрен выглянул снова.

– Спасибо, – сказал Им. – За твою помощь.

Башмачник не знал, почему мог делать то, что делал, но понимал, что в этом замешан спрен.

– Он все еще здесь, – прошептал спрен.

Им посмотрел в дверной проем, выходивший в ночную улицу. Беспризорник здесь?

За спиной Има что-то зашуршало.

Он вскочил, стремительно развернувшись на месте. Рабочая комната была полна темных углов и закутков. Возможно, он услышал крысу?

Почему дверь в заднюю комнату, где Им спал, открыта? Обычно он ее закрывал.

В темноте, сзади, пошевелилась тень.

– Если вы пришли за сферами, – сказал Им, задрожав, – у меня здесь только пять обломков.

Шуршание повторилось. От темноты отделилась тень, превратившись в человека с кожей макабаки – полностью черной, не считая бледного полумесяца на щеке. Он был одет в черно-серебряную униформу, которая не походила ни на одну из известных Иму. На руках незнакомец носил толстые перчатки с жесткими отворотами на тыльной стороне.

– Мне пришлось искать очень упорно, – сказал мужчина, – чтобы обнаружить твою неосторожность.

– Я... – Им запнулся. – Только... пять обломков...

– Ты жил достойно с тех пор, как покутил в юности, – продолжил человек ровным голосом. – Юноша со средствами, который пропил и прогулял то, что ему оставили родители. Это не противоречит закону. В отличие от убийства.

Им плюхнулся на табуретку.

– Я не знал. Я не знал, что это ее убьет.

– Яд, – сказал мужчина, шагнув в комнату. – В бутылке с вином.

– Мне сказали, что год урожая сам по себе – знак! – воскликнул Им. – Что она поймет – послание от них, и значит, должна будет заплатить! Я отчаянно нуждался в деньгах. Понимаете, чтобы поесть. Обитатели улиц не отличались добротой...

– Ты стал соучастником убийства, – произнес мужчина, натянув перчатки потуже сначала на одну руку, затем на другую. Он говорил с полным отсутствием эмоций, как будто беседовал о погоде.

– Я не знал. – Им отступил.

– Тем не менее ты виновен.

Мужчина отвел руку в сторону, и из тумана возникло оружие, упав ему в ладонь.

Клинок Осколков? Что это за блюститель закона? Им уставился на чудесный серебристый Клинок.

А затем побежал.

Оказалось, с уличных времен у него еще остались полезные инстинкты. Он успел швырнуть в мужчину стопку кожаных лоскутов и уклониться от Клинка, когда тот дернулся в его сторону. Им выбрался на темную улицу и с криком бросился прочь. Возможно, кто-нибудь услышит. Возможно, кто-нибудь поможет.

Никто не услышал.

Никто не помог.

Им был стариком. Добежав до первого перекрестка, он уже запыхался. Башмачник остановился возле старой парикмахерской, темной внутри, с запертой дверью. Маленький спрен двигался рядом, его мерцающий свет отбрасывал круг искр. Прекрасный.

– Думаю, – проговорил Им, задыхаясь, – пришло... мое время. Пусть... это воспоминание... порадует Единого.

Позади на улице слышались шаги, все ближе.

– Нет! – прошептал спрен. – Штормсвет!

Им порылся в кармане и достал сферу. Мог ли он как-то ее использовать, чтобы...

Плечо блюстителя закона швырнуло Има к стене парикмахерской. Башмачник застонал, выронив сферу.

Мужчина в черно-серебряном закрутился вокруг него. Он выглядел как тень в ночи, силуэт на черном небе.

– Это было сорок лет назад, – прошептал Им.

– Правосудие не имеет срока давности.

Мужчина воткнул Клинок Осколков в грудь Има.

Опыт завершился.

Интерлюдия 3. Ризн

Ризн нравилось притворяться, что ее горшок шинской травы был не глупым, а просто задумчивым. Она сидела в носовой части катамарана, держа горшок на коленях. Cпокойная поверхность моря Реши слегка колыхалась от гребков проводника, сидевшего позади. Из-за теплого, влажного воздуха на бровях и шее Ризн выступили бусинки пота.

Скорее всего, снова собирался дождь. В здешнем море это был худший вид осадков – не мощный или впечатляющий, как сверхшторм, и даже не такой назойливый, как обычный дождь. Здесь все заволакивала туманная мгла, больше, чем туман, но меньше, чем морось. Достаточно, чтобы испортить прическу, макияж, одежду, в общем, любые попытки аккуратной молодой женщины создать подходящий для торговли внешний вид.

Ризн передвинула горшок у себя на коленях. Она назвала траву Тивнк. «Угрюмый». Ее бабск смеялся над именем. Он понял. В названии травы Ризн признала, что Встим прав, а она ошибалась; его торговля с шиноварцами в прошлом году оказалась исключительно прибыльной.

Ризн решила не становиться угрюмой из-за такого явного доказательства своей неправоты. Но позволила быть угрюмым растению.

Они пересекали местные воды уже в течение двух дней, но перед этим много недель ожидали в порту перерыва между сверхштормами, подходящего для путешествия по почти замкнутому морю. Сегодня воды оставались пугающе тихими. Почти такими же спокойными, как в Чистозере.

Встим тоже находился в их нестройной флотилии, через две лодки от нее. Шестнадцать поблескивающих катамаранов с новыми гребцами-паршменами были загружены товарами, купленными на прибыль от последней экспедиции. Встим по-прежнему отдыхал на корме своей лодки. Он немногим отличался от еще одного рулона ткани, почти незаметный среди мешков с товарами.