развития. Таким образом, родившееся существо будет не только свиньей, но и отчасти человеком[288]. А происходит это так: свинья оплодотворяется самым обыкновенным образом. Когда зародыши начинают развиваться в матке, их изменяют в два этапа. С помощью метода редактирования генов CRISPR те, что программируют развитие того или иного органа, скажем сердца, «отключаются». Одновременно вводятся человеческие клетки. Идея состоит в том, что зародыши начнут использовать их, чтобы компенсировать «отключенные» гены. Предполагается, что организм поросят сможет вырастить полноценные человеческие органы. Поскольку в мире хронически недостает донорских органов, такие химеры могли бы спасать тысячи жизней в год. Впрочем, не все идет гладко.
С тех пор как в 2017 г. ученым впервые удалось удачно пересадить стволовые клетки человека свинье, ни одного подобного гибрида пока не родилось. Один из подводных камней заключается в следующем: что, если клетки человека не ограничатся органом, который должны сформировать, а распространятся по всему организму и повлияют на его развитие непредвиденным образом? Что, если клетки человека повлияют на развитие нервной системы? Смогут ли они так воздействовать на мозг, что животное начнет вести себя как человек? Остается ли свинья, которая думает и чувствует как человек, животным или пересекает невидимую границу? Как это должно повлиять на наше с ней обращение? Эти неоднозначные вопросы заставляют научное сообщество возвращаться к проблеме, которая беспокоила человечество сотни лет на протяжении всей истории развития отношений с животными: где же пролегает граница между нами? Пока что вопросы было решено оставить без ответа, поэтому беременность свиньи прервали через четыре недели, чтобы изучить развитие эмбриона. Тогда не нашлось никаких свидетельств того, что зародыши развиваются как люди в теле свиньи. И хотя большинство исследователей считают такой сценарий крайне маловероятным[289], пока еще ни одной свиноматке в рамках исследований химер не позволили доносить беременность. Терпение одного ученого – Хуана Карлоса Исписуа Бельмонте – настолько истощилось в ожидании, что он переехал в Китай, где к медицинской этике относятся, мягко говоря, с меньшим пиететом, чем на Западе. Там в 2019 г. ему удалось создать химерные эмбрионы человека и обезьяны. Насколько далеко он в итоге зашел, неясно, ведь и этой химере не позволили появиться на свет. Впрочем, цель ученого состояла в том, чтобы разработки в Китае помогли западным биологам подняться на новую ступень в изучении гибридов человека и свиньи[290].
Такие проекты, стирающие грань между человеком и животным, в частности свиньей, разумеется, выводят на повестку новые морально-этические вопросы. И касаются они не только химер. В 2017 г. исследователи из Йельского университета сумели вернуть к жизни мозг мертвых свиней, и им удавалось поддерживать функционирование этих образцов вне тел на протяжении 36 часов[291]. Хотя ученые могли с уверенностью заявить, что свиньи не обладали самосознанием, ответить на более каверзные и философские вопросы затруднились и они. Что было бы в таком случае с человеческим мозгом? Надо ли наделять мозг тем же юридическим статусом, что и человека? Сможет ли в мозгу восстановиться сознание с набором воспоминаний и когнитивных способностей, которыми он располагал в родной черепной коробке? И где тогда граница между жизнью и смертью? Одним из первых эти вопросы задал американский психиатр Стив Хайман: «Мы можем в какой-то момент столкнуться с тем, что в завещаниях люди будут просить не “заморозить мозг”, а “оживить и найти новое тело”»[292]. В 2018 г. в журнале Nature вышла статья, где говорилось, что эксперименты с мозгом и химерами ставят перед медицинским сообществом принципиально новые проблемы и решать их нужно быстро[293].
Хотя сейчас ведется разработка нескольких юридических и этических доктрин, связанных с этим вопросом, маловероятно, что граница между животным и человеком будет так скоро изменена. В обозримом будущем мы еще будем называть животных «своими» и использовать по нашему усмотрению: как источник пищи или как подопытных в медицинских и оборонных интересах. Представитель санитарной службы ВМС США, когда его спросили, как у них используют свиней, заявил в интервью газете The New York Times: «Моего-то хряка? Да ему дважды в морду выстрелили из 9-миллиметрового пистолета, потом шесть раз из АК-47, еще два раза из дробовика, а затем подожгли. Я не давал ему умереть 15 часов. Вот какой у меня был хряк»[294].
– Мерцательная аритмия! – кричит руководитель курса в Хёукеланне.
Молодой свинке пришлось пройти через многое, и теперь сердце дает ясно понять, что больше ей не выдержать. Блестящий сосуд с кишечником лежит рядом с телом. На желудке намечают пунктирную линию и зашивают обратно, грудная клетка вскрывается, и в сердце втыкают скальпель. Врачи должны научиться сшивать его в состоянии биения.
Мерцательная аритмия означает, что сердце не бьется в нормальном ритме, а заходится в хаотичных сокращениях. Если не вернуть ему синусовый ритм, кровь вспенится и сердце не выдержит. Время уходит, но руководитель курса, вместо того чтобы заняться сердцем, просит одного из врачей помочь ему выудить из кармана мобильный телефон. Потом снимает латексную перчатку, и спустя несколько касаний экрана операционную оглашают аккорды песни Stayin’ Alive группы Bee Gees[295][296]. «Aaa-ha-ha-ha-ha, stayin’ alive, stayin’ alive».
Врач опускает руки в грудную клетку свиньи и осторожно вынимает вибрирующее сердце. Он сжимает его выпрямленными ладонями в такт музыке.
«Aaa-ha-ha-ha-ha, stayin’ alive, stayin’ alive».
Еще несколько врачей пробуют повторить за ним, но в такт не попадают.
– Так, не помогло, – говорит наставник. – Придется использовать дефибриллятор. Где он?
Стою, прислонившись спиной к стене, и внимательно слежу за ходом операции, как вдруг замечаю, что одетые во все зеленое врачи выжидательно смотрят на меня.
– Вы! – кивает мне хирург. – У вас руки чистые. Сможете сделать?
– Ну…
– Вы ближе всех стоите, – поясняет он нетерпеливо.
Смотрю в сторону и замечаю на тележке аппарат, о котором, видимо, и говорят, только я понятия не имею, что с ним делать. Ко мне подходит анестезиолог с окровавленными руками.
– Я вам помогу, не волнуйтесь. Берите прибор, – говорит он без тени иронии в голосе.
Я, как несмышленый школяр, выполняю его указания. Когда наконец сжимаю электродами-ложками сердце, которое теперь вернули в грудную клетку, кладу палец на кнопку и жду команды.
– Всем отойти! – кричит руководитель. – Разряд!
Жму. Свинья вздрагивает.
Состояние? Аритмия сохраняется. Пробуем снова.
– Отойти! Разряд!