Грудь вздымается. Аритмия.
Пока готовимся к новой попытке, в операционной раздается ровный протяжный звук: «Пи-и-и-и-и-и-и-и-и-и».
Вот какая у нас была свинья.
Глава 13
Со свиным рылом…
Ранним октябрьским утром на трассе еще темно. Зеваю за рулем, мимо проносятся светоотражающие столбики по краям дороги. Думаю, что надо бы спать больше, думаю о детях, которым, по правде говоря, из-за меня пришлось вставать в сад в такую рань. А еще думаю о запахе. Я его уже боюсь, не хочу начинать день со сгребания навоза из загонов, которые становятся тесны стремительно набирающим в весе свиньям. Уход за животными мне уже не в радость.
Вообще-то, я хоть сейчас могу развернуться и поехать домой. Зачем я свиньям? Там есть Лейв. А что, если бы ответственность лежала на мне одном? Если бы я поддался искушению разок посачковать? С этого начинаются печальные истории о животных? Все же слышали о таком: какой-нибудь одинокий фермер, которому уже тяжело заботиться о скоте, пропускает ежедневный ритуал – сначала всего раз, потом еще, и вот животные уже остаются без надзора, еды и ухода. Печальным историям о животных всегда предшествует печальная история о человеке. Лейву и Эйрику такое не грозит, на ферме полно людей: жены, дети, внуки. У них есть люди, которые могут последить, помочь, подстраховать, но так бывает не у всех.
Паркую машину у сарая и через неосвещенный двор иду к свинарнику. Уже в проходной начинаю дышать не носом, а ртом. По числу пар сапог, стоящих вдоль стены, видно, что Лейв еще не пришел. Просовываю ногу в штанину рабочей одежды и натягиваю лямки на плечи. Тут же понимаю, что комбинезон мне мал. Я привык носить здесь другой, посвободнее. Этот врезается между ног, но переодеваться неохота. Сегодня управлюсь быстро. Зайду и выйду. Осторожно открываю дверь к свиньям.
Помещение освещено, но чувствуется, что ночь еще не отступила: совершенно тихо, слышно только, как крутятся лопасти вентилятора на потолке и изредка похрюкивают свиньи. Лишившиеся матерей поросята жмутся друг к другу, чтобы было тепло и не так одиноко. Атмосфера напоминает ту, что бывает ранним утром во многих офисах до начала рабочего дня. Когда с шипением готовится первая чашка кофе и голова яснее всего. Хочется, чтобы это время продлилось хоть чуточку дольше, но оно неумолимо ускользает с началом дня и приходом коллег одного за другим.
Беру прислоненный к стене скребок и аккуратно нажимаю на ручку двери первого загона. Пытаюсь делать все как можно аккуратнее и незаметнее, чтобы не напугать свиней и не нарушить утренний покой. Открываю дверцу, и тишину прорезает металлический скрип петель.
Конец тишине!
Свиньи в ужасе чуть не подпрыгивают, мечутся по отсекам, сталкиваются друг с другом, визжат и хрюкают в беспорядочной суматохе. Волна паники охватывает один отсек за другим, и вот уже весь свинарник охвачен шумом и гамом.
День начался.
Поросята уже подросли, вес многих перевалил за 100 кг. Теперь уж грузовики приедут за ними самое большее недели через две. Поросята в отсеке № 1 тут же сбиваются в кучу и спешат ко мне. Они не радуются моему приходу, а пытаются выскользнуть. Приоткрываю дверцу ровно настолько, чтобы протиснуться, загородив проход коленями. Было что-то в обитателях отсека № 1, что мне никогда не нравилось и отличало их от остальных. Смотреть на них неприятно: вечно они вымажутся в навозе. Вообще-то, чего еще ждать от свиней, но я все равно брезгую. Иначе почему остальных поросят по сравнению с этими будто только что выкупали? Коротко говоря, в отсеке № 1 царит вопиющее бескультурье. Здесь поросята почему-то не хотят делать свои дела в одном конце отсека, как приучились все остальные. Эти же уделывают все вокруг: пол, стены, друг друга, да еще и валяются в нечистотах, конечно. Правда, взъелся я на них не из-за нечистоплотности.
Главная беда с ними – своенравный характер, порой даже агрессивный. Меня он не пугает, но работу значительно затрудняет. Хрюшки в других отсеках пугливы и при моем появлении убегают. Это иногда тоже раздражало, честно говоря, особенно когда они были совсем малышами и я пробовал подойти поближе, чтобы их приласкать. Даже не сосчитать, сколько раз я оказывался в глупом положении, стоя посреди отсека на четвереньках с вытянутой рукой, издавая комичные звуки в попытке их подозвать. Долго же я пытался с ними подружиться, а теперь приноровился использовать их страх передо мной: пока поросята держатся подальше, они хотя бы не мешают работать. В отсеке № 1 все иначе. Мне то и дело хочется задеть острым скребком их копытца, пусть поцарапаются. Пока, правда, от применения силы сдерживаюсь. Однако с того времени, как я был здесь в прошлый раз, многое изменилось. Все свиньи теперь лежат. Их не то что не сдвинуть – во всем отсеке едва ли есть хотя бы небольшой участок, свободный от их массивных туш. Начинаю понимать, что с уборкой ничего не выйдет.
Осторожно пытаюсь их толкать. Куда там. Стоит мне сдвинуть одну свинью, как на ее место шлепается другая. Стучу черенком по полу, надеясь напугать животных, но делаю только хуже. Они еще больше подбираются и ворчат – да еще начинают кусаться, в основном за ноги. Это не больно, но мне происходящее не нравится, приходится признать поражение. Может, Лейв что подскажет. Должен же он скоро прийти.
Хорошенькое начало. По мере уборки в других отсеках раздражение во мне только крепнет. Мне, как и раньше, надо сгребать навоз и влажные от мочи опилки в решетку дренажного стока и посыпать пол свежими, но работать стало заметно тяжелее – во всех отсеках. Везде уж слишком тесно, хотя по нормативам площадь достаточная.
Гадить свиньи тоже стали больше. Хотя отсеки чистят дважды в день, в некоторых местах навоз успевает так утрамбоваться копытами, что приходится его чуть ли не откалывать. Лейв мне как-то объяснял, что под конец так всегда бывает. Меня все-таки беспокоит качество моей работы – в первую очередь по отношению к животным, но не хочется и ударить в грязь лицом перед Лейвом, который сам трудится на совесть и мне халтурить не даст. К тому же я держу в уме и еще кое-что. К собственному удивлению, я представляю, как с неожиданной проверкой нагрянет инспектор