Читать интересную книгу Химеры просыпаются ночью - Райво Штулберг

Потом в Зону двинулись первые сталкеры. Их существование власти, конечно, отрицали, даже давали официальное опровержение, да только когда процесс пошел, никого уже было не обмануть никакими официальными речами. И если когда-то ходили по улице пьяные и веселые молодые люди, агрессивно утверждавшие, что воевали то в Гудермесе, то брали Грозный, — то сейчас появились сталкеры, пришедшие из Зоны, с Чернобыля, а то и прямиком с ЧАЭС.

Настоящих же первопроходцев никто не видел.

И вот все настойчивее и настойчивее стали — сначала через «желтую» прессу, а затем и остальную — просачиваться слухи о неких необычных артефактах Зоны, которые якобы обладают едва ли не магическими действиями.[2]

И на фоне всего — упорное молчание Мартинсона.

А тут еще начали сбываться самые черные опасения Митина. Руководству надоела безрезультатная работа группы Митина, и, когда директор однажды утром вызвал к себе, стало понятно: все.

И напрасно Митин пытался — сначала спокойно, а потом с пеной у рта и цифрами в руках — доказать, что два человека всему НИИ погоды не сделают, что финансирование и так мизерное, что ни о каком оттягивании средств всерьез говорить не приходится, что работы все-таки идут, пусть и без ошеломительных быстрых результатов; ну а кто обещал, что будет ошеломительно и быстро… Целые корпорации бьются над поисками, а тут — два человека…

Тщетно. Помещение освободить в трехдневный срок, группу расформировать, результаты исследования сдать в архив.

Ну уж дудки. Не за тем Митин пахал четыре года, чтоб вот так запросто превратить результаты в архивную пыль. И чтобы потом, через много лет, какой-нибудь хлыщ случайно отыскал уникальные выкладки и, палец о палец не ударив, присвоил себе все изыскания? Ни в какой архив он ничего не сдал.

И правильно поступил.

Потому что вернулся Мартинсон. Он явился, заметно осунувшийся, похудевший килограммов на 50, какой-то нервный. На все расспросы отвечал уклончиво, а затем и вовсе заявил, что не собирается болтать лишнего, потому как дал подписку о неразглашении. Сказал только, что там «творится вовсе что-то несусветное», что все лекарства от рака, вместе взятые, ничего не стоят перед загадками Зоны. Тем не менее, весьма нахмурился, когда узнал, что группу расформировали.

— Ну это мы еще посмотрим, я там, знаете ли, тоже кое-с кем… — многозначительно показал пухлым пальцем вверх, взял мобильник и вышел в коридор.

Через полчаса Митин уже стоял перед ясными очами директора, а тот подписывал приказ о возобновлении финансирования.

— Можно было и сразу намекнуть, что вы с ним знакомы, — бросил директор напоследок, — а не поднимать сыр-бор.

Митин ничего не ответил. А Мартинсона про него не стал расспрашивать, понял, что все равно не ответит.

Но кроме нужных связей, Мартинсон привез и еще кое-что.

В субботу собрались отметить возвращение «блудного сталкера». Были самые близкие друзья, выпили, расспрашивали о Зоне, о тамошнем житье-бытье… Потом пели, потом снова пили, друг друга уважали, спорили… Словом, все как обычно. Ближе к ночи начали расходиться. Мартинсон, большой и шумный от выпитого, заказал всем такси (гонорар по контракту, видимо, весьма неплохой получил), затем отозвал Михеева и Митина в сторону:

— Давайте ко мне, там продолжим… Покажу что-то… — и заговорщически подмигнул, дескать, оно того стоит.

Когда выпили еще «по маленькой», уже у него на квартире, разговор снова естественным образом перекинулся на Зону.

— А я прав был, когда сравнивал ее с раком для всей Земли, — не без бахвальства заметил Мартинсон, — только рак — это не совсем то слово. Рак для человека — это всегда плохо. А в нашем случае имеются еще и побочные проявления, не всегда отрицательные.

Он пошел в другую комнату и через некоторое время вернулся с металлической коробкой. Загадочно постучал ногтем по ребристой крышке:

— Вот оно, вот что на самом деле требует изучения.

И открыл коробку.

Михеев разочарованно икнул, Митин выжидающе посмотрел на гордого товарища с коробкой.

Внутри они ожидали увидеть что угодно, но только не это. Маленький коричневатый кусок глины, обмотанный сухой травой. На фекалию больше похоже.

— И что это?..

— А вы про что подумали? Палец самого дьявола, что ли, ожидали увидеть?

— Ну, глина…

— Пальцем в небо! — расхохотался довольный Мартинсон, подсел поближе и продолжал, — только не спрашивайте, каким Макаром я его протащил, но именно это нам поможет, я просто уверен. Там у них не медицинская специализация, нужное оборудование еще заказывать надо. А у меня срок домой возвращаться подходил, так что все равно не успел бы. Вот и привез.

— Оттуда? — мотнул неопределенно головой Михеев.

— Именно, — кивнул Мартинсон.

— И что это все-таки?

— Да это ведь артефакт же! — удивился Мартинсон, будто поражаясь непролазной тупости коллег.

— О как… — теперь удивились Михеев с Митиным.

Серо-коричневый комочек нисколько не походил на яркие, блестящие, причудливых форм магические артефакты, какими их изображали СМИ. И уж точно перед ними сейчас был не сияющий магический кристалл, способный исполнять желания, снимать порчи и предсказывать будущее.

— Взять можно?..

— Ну да.

— А не радиоактивный?

— Бери, не бойся. Материнская аномалия у него была чистой.

— Сам добыл?..

— Врать не буду, хотя и хочу стать героем. Но нет, не сам. Купил. Самому туда соваться — самоубийство, чистой воды самоубийство.

— Позволь?.. — Митин взял артефакт.

Холодный, мягкий, и в самом деле похожий на глину. Внутри обрывки жухлой травы и камешки. Конечно, такой рекламировать не станут и на фоне чернобыльской трубы не покажут.

— Откуда он, с ЧАЭС?

Мартинсон заколыхался в смехе, радуясь неосведомленности коллег.

— Да какой там! На саму станцию вообще никто не суется, там уж год никто не был. Военные на вертолетах прорваться хотели — да так и сгинули. Но тщщщ… секретная информация. Я за нее подписку давал. Потом еще будто бы на танках хотели, но тоже никто не вернулся.

— Да что ж там такое творится-то?

— А вот это без бутылки точно не разберешься, — Мартинсон разлил всем по полной.

Выпили. Митин опасливо поглядывал на артефакт, лежащий теперь на газете между колбасой и килькой. Что-то зловещее таилось во всей его обыденности и невзрачности. Наверное, он меньше удивился, извлеки Мартинсон сияющий кристалл. Но именно в обыденности подчас скрывается самое страшное. А артефакта Митин боялся. Безотчетный страх перед неизвестным или что-то большее?

— А с чего ты взял, — спросил Михеев, — будто это не просто ком грязи из канавы тебе подсунули?

— Да нет, не ком грязи это…

И Мартинсон, взяв со стола остро отточенный нож, отер его от колбасного жира и на глазах пораженных коллег сделал глубокий разрез у себя на ладони.

— Ты рехнулся?!..

Кровь обильно потекла из раны, закапала на пол. У Митина мелькнула мысль: уж не двинулся ли Мартинсон умом, пока находился там…

Тот же тем временем взял артефакт и зажал в раненой руке. Ничего не происходило. Все молчали.

— И чего дальше? — не выдержал Михеев через минуту.

Вместо ответа Мартинсон разжал ладонь и вернул окровавленный артефакт в коробку.

Все невольно подались к разрезанной руке и…

Михеев раскрыл рот от удивления, Митин не поверил своим глазам и даже потрогал ладонь коллеги. Пореза не было. Только тоненькой ниточкой розовел едва приметный шрам. Глубокая рана затянулась буквально за минуту. Но невысохшие капли крови на полу и засохшие бурые разводы на ладони не позволяли усомниться в происходящем.

— Это же… это же… — Митин не нашел слов.

— Правильно, — торжествующе изрек Мартинсон, — это оно — чудо!

По словам Мартинсона, подобные образования в Зоне далеко не редкость, не то, чтобы на каждом углу залежами валялись, но за день вполне можно было насобирать с десяток. Правда, ценой за столь ценный урожай могла стать собственная жизнь. Артефакты не просто валялись на дороге, а находились внутри неких аномальных локальных областях с искаженной гравитацией. Дело осложнялось тем, что, пока артефакт пребывал в материнской аномалии, он практически всегда был невидим. Только случайность помогла выявить такие артефакты вообще. На вопрос же, чем опасна измененная гравитация, Мартинсон ответствовал просто:

— Разорвет на куски.

Тем не менее, в подробности он все же не вдавался. Отмахивался своей подпиской о неразглашении, а то и просто заявлял, что не знает. И было похоже на то, что не приукрашивал и не врал. Но косвенно подтвердил предположение Митина, что Четвертый энергоблок не причастен к образованию Зоны. На все же вопросы касательно инопланетной версии решительно отмахнулся: