Читать интересную книгу Химеры просыпаются ночью - Райво Штулберг

— Не надо, — устало буркнул Анатолий, — не сегодня.

Он и правда ощущал нечеловеческое утомление, даже думать было лень.

— Ну смотри, а то я тут каждый день. Если что, спроси Хобота. Перетрем.

Анатолий автоматически кивнул. «Хобота, — повторил про себя последнее, что сказал мужик, — перетрем». И вышел из вокзала в декабрьский вечер. Ветер швырнул в лицо ошметок снега, и это немного привело в чувство. «… отправляется со второго пути», — прозвучало из окружающей реальности. Что-то там отправлялось куда-то со второго пути. Анатолий почти с изумлением подумал: неужели может быть еще что-то, кроме возможности отыграться, выиграть?.. И есть люди, которые живут без этого? Как, должно быть, невыразимо пресен их мирок.

О да, эти чувства за блестящими клавишами автомата, перед яркими мелькающими экранами, когда душа с невыразимой дрожью и трепетом взмывает над миром во время перебора барабанов и стремительно обрушивается после их остановки… — это не сравнить ни с чем, ни с женщинами, ни с алкоголем, ни с прочими заменителями истинного наслаждения и полноты существования. Любое удовольствие после того, как попробовал вкус настоящей, азартной игры, будет — будто вода из крана в сравнении с пьянящим нектаром. Игра, игра, игра! Игра губит и в то же время заставляет дышать глубже, она убивает, но и наполняет мир красками. Но потом… потом игра отступает. На душе так же пусто, как и в карманах. Жизнь теряет краски, становится наполненной ровно настолько, сколько в кулаке жетонов. И, если кулак пуст, перспектива дальнейшего существования сводится к прокручиванию шансов раздобыть денег в самом ближайшем будущем.

Но он давно залез в долги. Страшные, многотысячные. Никто не даст, не перезаймет. Остается ждать до зарплаты. А до зарплаты почти месяц, потому что последнюю получку проиграл в первый же день.

Все же он отыграется, обязательно словит куш. И тогда расплатится со всеми долгами, и сразу бросит играть. Ему надо только разок — всего разок — отыграться, доказать себе, Судьбе, Богу, черту… кому угодно, что он все-таки не проиграл; пойти наперекор, назло, поперек — и доказать. И еще — вновь испытать ошеломляющее чувство, когда вопреки всякой логике вдруг сыплется золотой дождь из жетонов и пронзительно пищит автомат.

— Ты опять играл, скотина такая?! — дома набросилась жена. — Ты нас скоро всех проиграешь. И меня, и себя, и сына! Ну ладно, себя не жалко, меня не жалко — так хоть сына пожалей!

«Опять… — раздраженно подумал Анатолий и без сил опустился на диван, — и как ей не надоедает каждый день одно и то же долдонить…»

Навалилась страшная усталость и апатия ко всем сказанным в мире словам. Не хотелось даже менять неудобной позы, в которой замер на диване. Заметил, что лежит в ботинках, ноги сразу показались вылитыми из свинца, но подниматься и расшнуровывать… нет, потом, потом… Сейчас полежать, просто полежать. «Отправляется со второго пути… со второго… Хобота. Перетрем… пути…» В голове моментально сложился план. И куда только усталость делась! Анатолий вскочил на ноги и нервно зашагал по комнате.

Конечно, надо спросить у Хобота! Почему же сразу не догадался?! Устал, наверное. Теперь — завтра. Да, это последний шанс, он так долго пребывал в полосе неудач, что просто по голой статистике должно повезти. Теперь-то уж точно повезет. Надо только распределить все деньги по начальным ставкам, чтоб обмануть черную полосу. А потом — как только удача начнется — сразу наращивать ставки. Даже если не будет джек-пота (а он будет!), то выигрыша как раз хватит, чтобы рассчитаться… Метод-то верный, надо просто работать с большим количеством заходов, постоянно чередуя величину ставок. Обычно на это никогда не хватает денег, только-только кажется, что брезжит тот самый заветный процент успеха, как заканчиваются жетоны. Но, если взять побольше сумму, разбить ее по маленьким долям и сразу, без отрыва бить и бить в одну точку, чередуя ставки, то верняк, сработает.

Чрезвычайное волнение овладело им, он стремительно зашагал по комнате.

— Разулся бы, изверг! — сказала жена, но он ее не слышал. Даже топота собственных шагов в тяжелых зимних ботинках не слышал. Жизнь снова обрела будущее и смысл для того, чтобы дожить до утра. Хотя нет, до вечера. Надо на работе появиться. Или опять Генку попросить, чтоб прикрыл, а самому после обеда смотаться? Это ж в последний раз. Уже завтра он будет в отыгрыше — и больше ни-ни. Да, надо так и сделать. А потом — точно, совершенно точно — не играть больше.

Хотя он и подозревал, что никакими «завтра» дело не ограничится, а также смутно пугала перспектива «больше ни-ни», возможность сорвать завтра куш затмила все остальное — и впереди, и уж тем более в настоящем.

Когда лег спать, сон все не шел. То машина за окном фарами достанет, то подушка выскальзывала, то начинал прокручивать варианты завтрашних ставок… Несколько раз выходил на лестницу покурить, заодно и освежить голову. Когда же почти перед самым рассветом удалось погрузиться в обрывочный тяжелый сон, то виделось, что будто он уже вошел в игровой зал, там бренчат автоматы, а потом барабаны завертелись с бешеной скоростью и выбили все одинаковые картинки. И вот уже звон монет был слышен. Но, когда Анатолий просыпался, то обнаруживал себя лежащим в полутемной комнате. Было досадно, что не смог захватить с собой из сна ни одного жетона, и что все это — вообще только сон.

В другой раз причудилось, будто наоборот — проигрался до копейки, совсем ничего не сорвал. И надо выходить из зала, потому что делать там больше нечего. Но по пробуждению радовался: ничего этого не было, на самом деле все только предстоит. А уж на этот раз он сорвет куш, точно сорвет. Не может не сорвать, ведь так давно удача не улыбалась.

Наверное, никогда еще не было такой кошмарной ночи. Он поднялся за полчаса до будильника, кое-как скомкал постель (жена давно спала в другой комнате) и без завтрака выбежал из квартиры. План действий давно созрел, но приходилось ждать еще несколько часов до его реализации. А все внутри так и свербило: ставки, отыгрыш, кнопки, барабаны… И надо всем этим спасительной добродетелью стоял Хобот — громадный добрый мужик в ондатровой шапке. Почему-то виделся он именно так, хотя Анатолий совершенно не запомнил, в шапке Хобот был или без.

И не дождался даже начала работы, из автомата наспех звякнул Генке, толком ничего не объяснив, а потом стремглав ринулся к вокзалам. Денег на троллейбус не было, так что пришлось сначала давиться у дверей, прячась за спинами пассажиров, а потом еще и ругаться с кондуктором. Пока ругался, тянул время, чтоб побольше проехать.

— Стыдно, — напоследок бросила ему в глаза контроллер, — взрослый молодой мужик, а как школьник себя ведешь. Стыдно!

В другое время он, может, и в самом деле устыдился, но в то утро впереди маячила одна только цель, ради нее Анатолий был готов, кажется, переступить через свой труп, а не только через какой-то там стыд.

Девять утра. На вокзале, как всегда, людно и суетно. В серо-белое небо устремились высоковольтные мачты, перекрытия, местами все еще горят огоньки. Как любил он в детстве вид вечерних вокзалов, когда много разноцветных огней. Но сейчас было не до детства и вообще — потом, все потом. Когда-нибудь можно будет и остановиться, снова полюбоваться огоньками из детства. Но это когда будет много денег и мало забот. Теперь же надо найти Хобота.

— Хобот?.. — переспросил скучавший у автоматов мужик и вдруг с подозрением уставился на Анатолия, — а он тебе зачем?

— Помочь обещал, деньгами.

— А, понял. Тогда жди пока, он сейчас по делам отъехал, потом как подскочит, я ему про тебя напомню. Жди пока, мужик.

— А скоро он будет?

— А он мне не докладывался. Когда будет, тогда и будет, — но потом более мягко добавил, — ну, через час должен подрулить.

Ладно, час Анатолий был готов подождать. В конце концов, если выдержал такую долгую ночь, то уж какой-то час перетерпеть — ерунда. Чтобы скоротать время, стал бродить перед автоматами, смотря, как играют другие. И всякий раз, когда казалось, что кому-то вот-вот выпадет заветная комбинация, у Анатолия останавливалось сердце: это же его выигрыш!.. Но разочарованный игрок матерился и продолжал торопливо опускать жетоны в прожорливую щель. Душа Анатолия оттаивала: пока везет не им.

— Ты меня искал?

Анатолий оглянулся и увидел вчерашнего мужика. Конечно, никакой не добродушный толстяк и не в ондатровой шапке, а напротив — хмурый, с припухшими глазами и небритый, остриженный «под ноль», в потертой дубленке.

— Привет, — как-то уж совсем идиотски расплылся в улыбке Анатолий.

Мужик тяжело смотрел, выжидал.

— Я это… по поводу вчерашнего. Ты… вы денег мне обещали. Не везет…

Хобот застыл с остекленевшими глазами, чего-то соображая, потом понимающе кивнул: