своего отца и понимаю, что никакие отношения не имеют значения, если ты не заботишься о ком-то достаточно сильно.
Мой взгляд падает на руку, держащую мою руку, и задерживается на маленьком голубом браслете. Простой голубой браслет с золотой окантовкой вокруг него. Я замираю на месте, заставляя мужчину тоже остановиться.
Он оглядывается, вероятно, удивляясь, почему я остановилась, но осознание… оно обрушивается на меня разом.
Я поднимаю глаза и вижу эти ужасные голубые глаза, устремленные на меня. Его брови вскидываются, а затем его взгляд падает туда, куда я смотрела.
Браслет.
Я не дышу и не моргаю, медленно протягивая дрожащую руку. Шок от всего этого, вернувшаяся травма и откровение — все это обрушилось на меня разом.
— Нет, нет, нет, нет!
Я продолжаю трясти головой, но мой взгляд устремлен на мужчину передо мной.
— Как… Как ты мог так поступить со мной?! — Я кричу, агония разрывает мою грудь.
Боль, предательство.
— Как ты мог, Сэм!
Глава 22
Он взглянул на мое лицо, на выражение разбитого сердца, потом выругался под нос и еще быстрее потащил меня внутрь. Он запер меня в комнате и бросил сюда Ремо вместе со мной.
Я сижу с головой Ремо на коленях и тихонько плачу, несмотря на то что постоянно говорю себе, что нужно быть храброй, терпеливой и не плакать так сильно, но ничего не могу с собой поделать. Я ничего не могу сделать.
Я не могу остановиться, когда любовь всей моей жизни почти безжизненно лежит у меня на коленях, а я снова нахожусь там, где хотела покончить со своей жизнью.
Я прижимаю лицо Ремо к себе, прижимаясь к нему, как прижимаюсь к надежде на жизнь, потому что как жизнь могла быть настолько жестока ко мне, что вернула меня в руки того самого человека, который чуть не погубил меня?
— Я стараюсь, Ремо. Я очень стараюсь, — шепчу я, опуская голову ему на шею и обнимая его поближе к себе.
— Мне жаль, что я не сказала тебе, как сильно я тебя люблю и как много ты для меня значишь, прежде чем все это случилось. — Я фыркаю, пытаясь сохранять мужество и говорить с ним. — У тебя такая большая рана из-за меня. Что мне делать, Ремо? Что мне делать, чтобы вытащить нас отсюда, пока все не стало еще хуже?
Я целую его в щеку, постоянно проверяя пульс.
Он слабо бьется, и это единственное, что помогает мне сохранять рассудок.
— Ты никогда не разбивал мне сердце, малыш. Ты никогда не причинял мне боли. Я была потеряна в себе, потому что не знала, что делать. Жаль, что я не доверяю тебе настолько, потому что куда еще мне идти, если не к тебе?
Я кладу руку на другую сторону шеи Ремо, ощущая его пульс.
Темнота в комнате слишком сильна. Я могу только чувствовать Ремо и очень слабо видеть его. В этой комнате нет ничего, кроме маленького окна в верхней части одной стены. Оно заколочено, но через него проникает небольшой свет.
Ночь проходит медленно, и утро наступает со слабым светом, проникающим через окно.
— Я бы хотела, чтобы этого никогда не случилось. Я бы хотела, чтобы мы жили счастливо, но я не знала, что мое прошлое будет так близко ко мне и причинит мне такую боль, какую я даже не могла себе представить.
Я смотрю на рану Ремо. Я перевязала ее полоской своего платья, которую отрезала скальпелем и спрятала обратно в карман Ремо. Я также перевязала его руку, хотя и не пыталась извлечь пулю. Я не хотела создавать проблемы и увеличивать потерю крови.
Мне нужен план, как выбраться отсюда и избавиться от Сэма, прежде чем я смогу что-то сделать.
Я должна довериться самой себе.
Энергия утекает из меня с каждой минутой. Мои глаза медленно закрываются сами по себе, моя хватка на шее Ремо постепенно ослабевает.
Бессознательное состояние завладевает мной, и все вокруг отключается.
Я открываю глаза, когда меня усаживают на стул за столом.
Я моргаю от яркого света над нами.
Стол украшает обычная белая скатерть, на которой лежит какая-то еда, но я не обращаю на это внимания. Мое внимание переключается на фигуру, скорчившуюся на полу в дальнем конце большой гостиной.
Это Ремо. Его голова свисает вперед, а руки связаны за спиной, но он перевязан как следует: живот и рука.
Удивленная, я смотрю на Сэма, который сидит напротив меня и наблюдает за мной.
Проходит мгновение, и мой желудок вздрагивает, когда он снимает маску.
Когда он медленно опускает ее, у меня в горле застревает вздох.
Это не Сэм.
Это Дэймон.
Его дядя.
— Я сделал это для тебя, — говорит он мне, произнося всего несколько безжизненных слов, оставляя меня в замешательстве.
— Что… — Я осекаюсь, но он качает головой.
— Сначала поешь. Тебе нужно немного питания.
— Дэймон. Что ты делаешь?
Он делает глубокий вдох, затем смотрит на меня сквозь ресницы. Я пытаюсь сдержать дрожь отвращения.
— Браслет — это просто мелочь, которую я украл у своего племянника, чтобы отвести от себя подозрения, — пробормотал он, глядя на меня.
Я и представить себе не могла, что моим преследователем окажется человек, который так близок мне и в то же время так незнаком.
Теперь все вспомнилось.
Он дал мне записку на Капри; он пришел на мое мероприятие и напугал меня, заставив осознать его присутствие как никогда раньше. Его вопрос на ток-шоу… Он был в каждом уголке моей жизни, а я даже не подозревала об этом.
Он был так близко ко мне, а я не понимала.
— Я даю тебе еду, Аврора. Что еще?
Его глаза такие пустые и бездонные, что просто ужасают.
— Ты… дашь еду… — Я осекаюсь, не зная, сработает ли он, если я произнесу имя Ремо, но я смотрю на его сгорбленную фигуру.
Его избитый вид, широкое тело, прислоненное к стене, заставляет желчь подниматься у меня в горле. Ремо не должен так выглядеть.
— Сколько времени прошло с тех пор, как я заснула?
Дэймон вздыхает, глядя на часы.
— Четыре часа, и он не хочет есть. Перевязывать его ради тебя — это уже перебор.
Мне хочется возразить, но я сдерживаюсь.
Я молча киваю, беру вилку и смотрю на спагетти, лежащие передо мной.
Я должна отказаться, я не должна ничего есть, вдруг он что-то туда подмешал. Я вообще