— Это началось на Хэллоуин. Но я не знала, кто он такой, на нем был костюм и—
— Видишь. Калли, которую я знаю, никогда бы не сделала ничего подобного.
— Нико, Калли, с которой ты жил все это время, была подавлена до такой степени, что едва стала личностью. Ты когда-нибудь задумывался о том, что только сейчас я по-настоящему становлюсь самой собой? Я никогда не хотела, чтобы меня запирали, держали как можно дальше от всего и заворачивали в такое количество ваты, что я едва могла дышать.
— Деймон он… каким-то образом он это понял и предложил мне способ освободиться, быть собой, принять то, чего я действительно хочу.
— И это он? Из всех, кого мы знаем. Это Деймон?
— Да, Нико. Так и есть. Он—
— Темный. Извращенный. Опасный?
— Ну, да, — соглашаюсь я со смехом. — Но это едва касается поверхности. Это солдат, которого он показывает миру, но за закрытыми дверями он… милый, заботливый, уязвимый.
— Я поверю тебе на слово, — издевается он.
— Чувак, ты ни хрена не отличаешься. Не думай, что я не помню, как ты плакал, когда впервые смотрел со мной «Дневник памяти». Ты не совсем крутой до мозга костей.
— Я не плакал, — яростно возражает он, как делает каждый раз, когда я поднимаю эту тему. — Мне что-то попало в глаз.
— Ты полон дерьма, — бормочу я, возвращая машину Деймона к жизни и давая задний ход.
Возможно, я сосредотачиваюсь на том, куда я направляюсь, когда выхожу из этого пространства, но это не значит, что я не замечаю, как покалывает мою кожу.
— Ты странно хорошо выглядишь за рулем его машины.
Деймон, вероятно, сказал бы, что я лучше выгляжу верхом на его члене.
Я не могу удержаться от смеха над собственными мыслями, и когда я бросаю взгляд на Нико, прежде чем завести машину, я замечаю, что он хмурится на меня, как сбитый с толку щенок.
— Что? — спрашиваю я.
— Мы полностью недооценили тебя, не так ли?
Сжимая руль, я нажимаю ногой на акселератор немного сильнее, чем необходимо, и ухмылка растягивает мои губы.
— Ты действительно только сейчас это понял?
— Чертов ад, — вздыхает он, наконец отводя от меня взгляд и сосредотачиваясь на окне.
Тишина, которая воцаряется между нами, наполнена миллионом и одним невысказанным словом, но я думаю, в этом нет ничего необычного, когда дело касается меня и Нико. Я думаю, мы близки. Но поскольку он всегда держал меня на периферии своей жизни, это означало, что между нами всегда была стена.
Я останавливаюсь на светофоре и оглядываюсь еще раз.
Кулаки Нико крепко сжаты на коленях, и когда я подхожу к его лицу, на лбу у него глубокая морщина, а челюсть подергивается.
— Ты знаешь, я действительно люблю его, — выпаливаю я. — Он для меня.
Мои слова мало помогают ему расслабиться. Но когда он поворачивается ко мне, он не говорит ничего из того, что я от него ожидаю.
— Откуда ты это знаешь? Я слышал, как Себ, Тео, а затем и Тоби говорили то же самое в течение последних нескольких месяцев. Но как? Откуда ты это знаешь? — спрашивает он, наконец, немного ослабляя свои барьеры.
— Я… эм… Я не думаю, что на это есть ответ, Ник. Это не решение, которое ты должен принимать, это просто… это чувство, которое похоронено так глубоко внутри, что нет другого выбора, кроме как принять его.
— Почему это Деймон, а не Алекс?
Я не могу удержаться от смеха, когда загорается зеленый свет, и я снова двигаюсь вперед. — В начале всего этого я задавала себе этот вопрос чаще, чем считала возможным. Это просто… это Деймон. Я не знаю. Он заставляет мое сердце биться быстрее, и моя—
— Клянусь Богом, если ты скажешь «киска мокрая», я выброшусь из этой машины, независимо от того, как быстро ты едешь.
— Я не собиралась этого говорить, но, возможно, у меня возникнет искушение, когда теперь я знаю, какой будет твоя реакция.
— Я хотел для тебя лучшего, чем эта жизнь, Калли, — признается он.
— Но разве ты не видишь? Это и есть моя жизнь. Даже если бы я оказалась с кем-то вроде Джерома, моя жизнь все равно была бы окружена опасностью, насилием и риском смерти того, кого я люблю в любой момент. Мы не можем перестать жить или делать то, что делает нас счастливыми, потому что нам страшно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Разве мы не можем? — Шепчет Нико, когда я подъезжаю к подземному гаражу под нашим зданием.
— Я знаю, что это тяжело, Нико. Правда, но ты не можешь позволить этому победить тебя.
— Легче сказать, чем сделать, — бормочет он, когда дверь на роликах поднимается, позволяя нам исчезнуть под зданием.
— Ты говорил с мамой? — Нерешительно спрашиваю я.
— Нет. Ты?
— Нет. И я не могу сказать, что тоже не хочу.
— С ней что-то происходит. Раньше она никогда не была такой эгоистичной сукой, — бормочет он.
— Может быть, не для тебя. Для меня это довольно стандартно.
— Но она любила его, верно?
Вопрос Нико выбивает весь воздух из моих легких.
— Эм… Я имею в виду, да. Я всегда предполагала, что она это делала. Но поскольку—
— Он боготворил землю, по которой она ходила. Если бы она умерла той ночью, он был бы в смятении. Но то, какой она была в понедельник, я не знаю. Что-то просто кажется неправильным.
— Возможно, это просто шок или что-то в этом роде. Горе, это…
— Еще большая сука, чем она? — спрашивает он, его попытка пошутить не удалась. — В какой-то момент тебе придется вернуться. Вряд ли ты можешь оставаться здесь на—
— Я переезжаю к Деймону, — выпаливаю я.
Нико проводит рукой по лицу. — Конечно, это так. Ты ей уже сказала?
— Нет. Но меня не волнует ее мнение. На следующей неделе мне исполняется восемнадцать, школа почти заканчивается. Я устала выполнять приказы.
— А как насчет университета?
— Что насчет этого?
— Ты все еще собираешься туда, верно?
Я пожимаю плечами. — Не знаю. А как насчет тебя?
— А какой смысл? Какой смысл во всем этом? Все, что мы собираемся сделать, это в конечном итоге умереть.
Мои губы приоткрываются в шоке, и как бы мне ни хотелось найти какие-то слова для ответа, я не могу их произнести.
— Ты должен пойти на вечеринку сегодня вечером, Ник.
Он открывает дверцу машины. — Я сейчас не очень хорошая компания. Без меня им будет лучше.
Он ушел, прежде чем у меня появился шанс остановить его.
— Нико, подожди, — зову я, но слишком поздно. Дверь, ведущая к лифту, уже закрывается. — Черт, — шиплю я, откидываясь на спинку сиденья и откидывая голову назад.
Боль и горе воюют внутри меня, поскольку безнадежность, которую я испытываю из-за того, как помочь Нико, скручивает мне живот.
Отбрасывая все это в сторону, я думаю о парне, который ждет меня наверху, и моя печаль, к счастью, сменяется волнением и нервозностью.
Как будто он знает, что я думаю о нем, мой телефон жужжит.
Дьявольский мальчик: У меня для тебя сюрприз.
Моя рука находит мой живот. — Не такой большой, как тот, который у меня есть для тебя.
Вылезая из машины, я запираю ее и направляюсь к лифту.
В коридорах, как всегда, тихо, но осознание того, что все остальные на вечеринке, делает помещение еще более пустым, чем обычно.
Мое волнение попасть внутрь и, надеюсь, позволить Деймону выполнить свое обещание о том, что он хотел сделать со мной, пока я ношу его имя, берет верх надо мной, и в ту секунду, когда маленькая красная лампочка на биометрическом сканере становится зеленой, я просовываюсь в дверь, более чем готовая найти его.
Только я быстро останавливаюсь, когда аромат ударяет мне в нос. Мой желудок переворачивается, когда меня поглощает сладость.
Делая глубокий вдох сквозь сжатые губы, я пытаюсь подавить это тягостное чувство.
Чувствуя себя немного увереннее, я подхожу к двери, которая приведет меня в гостиную, но мое движение замедляется, когда мерцающий свет за дверью привлекает мое внимание.
Улыбка растягивает мои губы, и я бросаюсь вперед, чтобы посмотреть, что он сделал.