— Эшли подожди, — окликнул меня Фор. — Я провожу тебя в лазарет, а то ты опять еще с лестницы слетишь.
— Воспитывать будешь? — проскулила я.
— Буду.
— Не надо, — жалобно попросила я инструктора. — Я все уже осознала и полностью прониклась. Правда-правда.
Фор очень серьезно посмотрел на меня, слегка нахмурился и покачал головой.
— Держись подальше от Эрика. — и, подумав, добавил, — он опасный человек и легко может тебя убить.
— Слушай. — выдохнула я. — Спасибо тебе! За все спасибо! Не знаю даже, смогу ли я когда-нибудь хоть частично тебя отблагодарить. Но пожалуйста, не лезь в это дело. Очень прошу.
Инструктор никак не отреагировал на мои слова, только сверлил своими темными глазами мою физиономию.
— Он ничего мне больше не сделает. Теперь это касается только меня и Эрика. И больше никого!
— Ты не понимаешь, что делаешь. — сокрушался мужчина. — Эрик не тот, с кем можно играть. Это чрезвычайно опасно и плохо для тебя закончится.
Тут я затосковала: как объяснить ему? То есть в каких выражениях и так, чтобы он ничего не понял.
— Все будет в порядке, — пролепетала я. — Обещаю больше не нарываться.
— Хорошо, — кивнул инструктор. Фор отвел взгляд и спросил, — Он… Тебя не… он больше ничего не сделал?
До меня дошло, что Фор имеет в виду, я густо покраснела и отчаянно замотала головой, а мужчина выдохнул с облегчением. Не стоит травмировать его хрупкую психику нашими взаимоотношениями с лидером. Чтобы избавиться от неожиданно возникшей неловкости я выпорхнула за дверь, клятвенно пообещав дождаться инструктора в коридоре.
Новый всплеск чужих голосов достигает своего пика. И я уже решительно открываю рот, чтобы попросить ребят немного заткнуться, но тут совершенно некстати ко мне шагает Альберт. Я только собралась твердо заявить о своем намерении, расквасить его рожу, как накатывает новый приступ дурноты. Отхожу к стене и сажусь на корточки, притиснув к груди скрещенные руки, пытаюсь хоть как-то унять колотящую их дрожь. Аж слезы на глаза наворачиваются. И тут вдруг пол начинает как-то подозрительно стремительно приближаться к моей голове. Я еще слышу голоса и другие звуки, но они звучат сквозь шуршание и треск помех, а в глазах темнеет.
«Это что еще такое за безобразие? Я что, как кисейная барышня в обморок собралась падать? Да ладно… Быть не может…» — успеваю с искренним удивлением подумать я, прежде чем приложиться об твердую поверхность. На задворках сознания проскакивает очень знакомый громовой голос:
— Какого хе… Упала? Да разойдитесь вы на хрен, вашу ж мать!
Руки. Горячие и сильные ладони. Крепкие налитые мускулы предплечий. Они поднимают меня и укладывают мою голову на свою грудь, а пальцы осторожно стирают с щеки мокрый ручеек слез. Я непроизвольно дергаюсь от прикосновения и тут же наступает пустота и звенящая тишина…
Очнулась я только к вечеру. Роджер настоятельно отправил меня в столовую, впиндюлив перед этим мне еще порцию пилюлек. Мой желудок издает жалобные потуги мольбы с голодухи, но челюсть так невыносимо ноет, что я сомневаюсь, смогу ли я чего-нибудь разжевать. Радуясь тому, что в столовой народ уже успел разойтись, я, хватанув поднос с едой, уселась в самый дальний угол, лицом к стене, дабы не смущать остальных припозднившихся едоков своим видом. А выгляжу я просто расчудесно: на затылке красуется пластырь, прикрывающий шов, а уж физиономия светится и переливается фиолетовыми оттенками.
— Крошка! — раздается с соседнего столика. — Прыгай ко мне.
— Уж лучше ты сюда. — отрапортовала я Ворону.
Он быстренько подхватил свою поклажу, пристроился напротив меня и присвистнул:
— Выглядишь хреново.
— Спасибо. Зато ты настоящий принц. — огрызнулась я. Очень мне обидно стало от такой критики.
— Говорят тебя вчера пытались грохнуть? — он уставился на меня своими белесыми глазами.
— Херня! — дернула плечом. — Я разберусь.
— Вот уж не сомневаюсь. Бокальчик не забудь прихватить. — заржал Ворон, но вдруг насупился и прошептал, — Кто тебе так вломил?
— Ты чего? — обиделась я. — Я с лестницы упала.
— Ну конечно… — совершенно не поверил парень.
— Не трынди ты, — забурчала я морщась. — У меня и так голова гудит.
— Да?
— Честно-честно.
— Хорошо что еще есть чему гудеть.
Мдяя. С этим я не могу не согласиться. Тут я своим нюхом уловила такой замечательный кофейный аромат и зашмыгала носом как ищейка.
— Что там у тебя? — ткнула пальцем в его кружку.
— У меня кофе, — удивился Ворон и придвинул посуду ближе к себе.
— А у меня чай. Давай меняться. — принялась я соблазнять его на рокировку. — Неофитам не дают кофе, а мне очень-очень хочется. Ну соглаша-а-айся.
— Не-е-ет! — протянул он издеваясь.
— Вот жадина-то! — подивилась я.
Ворон скроил мне рожицу и стал наблюдать за моими без перспективными попытками прожевать котлету. Задача оказалась для меня непосильной. Помучавшись и пострадав над тарелкой, я сдвинула ее в сторону и принялась за чай.
— Что, даже есть больно? — констатировал парень. — А говоришь лестница…
— Вот, нет бы пожалел меня, — стала я канючить. — Помру ведь от голода.
— Так я и жалею, — удивился он. — Хочешь, по доброте душевной, исполню два твоих желания?
— А почему только два? — тут же притихла я.
— Потому. — передразнил Ворон. — Три не заслужила.
— Хочу! Хочу кофе и шоколадное пирожное. — осталась я страшно довольна собой.
— Хрен с тобой. — согласился парень и обреченно вздохнул.
Еще минут десять мы потратили на болтовню. Бесполезную, зато приятную. Он дважды взглянул на часы, стараясь делать это незаметно. Во мне заговорила совесть и я с неохотой отпустила Ворона по его делам. Мы тепло простились. Парень по-джентельменски унес мой поднос, вернулся с большой чашкой горячего кофе и парой пирожных, совершенно невинно чмокнул меня в макушку и ушел.
За помешиванием и радостным похлюпыванием бодрящей жидкости я упустила тот самый опасненький моментик, от которого моя спина немного вздрогнула. Слух поймал сигнал приближения шагов и передо мной уселся командир. От неожиданности я чуть не съехала под лавку и только собралась усесться поудобней, как Эрик, видимо, решил, что я хочу удрать и, схватив меня за запястье, рявкнул:
— Куда? Сидеть!
Вот придурок — напугал до усеру! Голосище-то у него, когда он злится, еще тот. Находящиеся в столовой бесстрашные, покосились в нашу сторону с недоумением и как-то подозрительно быстро, стали заканчивать свою трапезу. А я что? А я ничего. Сидеть, так сидеть. Сбегать-то, как раз, я и не думала. И, вообще, чего так орать? Я же не глухая, а только немного контуженная.
Молча ковыряясь в пирожном, я уже стала томиться от лютого молчания Эрика. Он сверлил меня своими серыми глазами и сильно морщился, будто слопал целый лимон. Очевидно, моя моська ему совсем не нравилась. Мне, впрочем, тоже не нравится, но я же терплю и ничего.
— Очухалась? — чересчур ласково спросил мужчина.
Я выпучила глазище от удивления, что он, наконец, открыл рот и медленно кивнула.
— Как себя чувствуешь?
— Зубы целы, мозги вроде на месте… — начала я кривляться, но подавилась собственными словами от его выражения лица и пропищала, — Нормально.
— Была на симуляции? — поинтересовался лидер, делая вид, что не видел сегодняшний пейзаж страха из соседнего кабинета. Да и, вообще, якобы совершенно не он сгребал меня с пола и относил в лазарет.
— Крысы… — коротко бросила и поёжилась.
Понимающе кивнув, мужчина снова стал разглядывать меня, а я чуть ли не носом уткнулась в кружку, грея об нее свои ладони. Очень медленно, наверное, опасаясь спугнуть, Эрик потянулся к моему запястью, легонько касаясь темных следов от «наручников», оставленных ночью своими пальцами.
— Ты зачем свои руки в мясорубку сунул? — заботливо спрашиваю я мужчину, не скрывая ехидства. Все костяшки на могучих кулаках командира, были сбиты в мясо. Так вот, значит, как он выпускает наружу свою злость. Ню-ню! Очень оригинально.