Эрик клацнув зубами, убрал свои лапы. Я с невероятным упорством, наконец, добралась до начинки пирожного, уж очень она меня занимала и отвлекала, от слишком настойчивого и сурового взора. С полным удовлетворением и от души я все же смогла позлорадствовать: высокий кожаный воротник командирской куртки, не смог укрыть яркие и глубокие царапины, коими я располосовала мужчине всю шею.
Лидер прищурил свои холодные льдинки и вдруг усмехнулся:
— У тебя весь рот исчупахан шоколадом.
А-то я не знаю, блин! Не просто же так я тут стараюсь и размазываю свое пирожное по тарелке, вместо того, чтобы его с аппетитом слопать.
— Ой! Правда? — пискнула я и совершенно правдоподобно засмущалась.
Но вот только с оттиранием и облизыванием я слишком перестаралась: затянувшиеся раны от укусов командира на губах, лопнули от такого интенсивного трения, выпуская наружу целый ручеек крови.
— Вот черт! — простонала я, выхватывая в ладонь целый ворох салфеток и развозя грязищу по лицу еще больше.
— Дай сюда. — вспыхнул Эрик. Выдрал из моей руки тряпицу и сам, довольно заботливо вытер мои распухшие губёшки.
Я даже хотела пустить слезинку умиления, но мужчина так тяжело вздохнул, что я испугалась. А вдруг его чуткое сердце не выдержит такой пытки!
Снова нацелившись ложечкой на вкусняшку и предвкушая уже долгожданное насыщение пустого желудка, я слегка прибалдела, когда тарелочка с выпечкой стала от меня удаляться. Командир быстрым движением подвинул ее в сторону, а я возмущенно заныла:
— Отдай! Между прочим, я растущий организм и кормить меня нужно вовремя.
— Я не затем сюда пришел, чтобы любоваться, как ты набиваешь желудок... — начал лидер и снова нахмурился. Ах так, значит! Сладкое у меня отнимать вздумал? Это очень и очень опрометчиво. Проворное движение руки и моя кружка, с замечательным и ароматным напитком опрокидывается через столешницу, обдавая жидкостью одно уязвимое местечко мужчины.
— Ой!!!
Бесподобно! Ну просто изумительная выдержка. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Эрик даже глазом не повел на мою выходку. А кофеёчек то был еще горяченький.
— Ты закончила выступление? — невозмутимо спокойно уточнил командир.
— Я нечаянно. — пристыдилась я, но он мне не поверил ни на грош.
— Эрик! — пробухтел басом приближающийся к нам Бартон. — Мне нужно… Ух нихрена себе! — заметил мою привлекательность патрульный. — Красота-а-а! Это кто ж, тебя, клоп, так прихлопнул? — покачал стриженой головой мужчина.
— Шальная пуля, — радостно проквакала я в ответ, выписывая узорчатые пируэты в воздухе ложечкой.
— Пуля, говоришь? — наклонился ко мне Бартон, поцокал языком и продолжил, — А такое ощущение, что из тебя душу вытряхивали.
— На счет души, в самую точку, — буркнула под нос себе.
Мужик оглядел меня со всех сторон, потрогал пальцами пластырь и недовольно выдал:
— Мелкая, какой мудак тебе так долбанул?
Прыснув в кулачок, я тут же уничтожила свой порыв, заметив, как командир резко дернул себя за ворот, словно тот душил его как удавка.
— Именно это у меня и пытается выяснить лидер, — совершенно серьезно начала я. — Но вот только память мне немного отшибло.
— Да-а-а? — протянул Бартон и, жалея, погладил своей ручищей меня по голове, как маленького ребенка.
Да они издеваются, что ли? И как мне прикажете выполнять свои задуманные диверсии, если все вокруг относятся ко мне слишком по-отечески? Они б еще всем скопом меня удочерили и ревностно бдили мою непорочность. Ворон чмокает в макушку, этот наглаживает, такими темпами и Эрик приобщится к общему помешательству.
— Ладно, — поднялась я со скамьи. — Вам, наверное, обсудить что-то нужно. Меня Док отпустил только поесть, пора возвращаться.
— Ну иди. — пробасил патрульный и занял освобожденное мной место за столом.
— До свидания! — вежливо попрощалась я и отправилась на мягкую коечку в лазарет.
====== «Глава 18» ======
Мне что-то снилось, сбивчивое, непонятное и почему-то очень страшное. Я открыла глаза, едва забрезжил рассвет отбрасывая на потолок светлые блики. Вот черт, угораздило проснуться… Прикрыла веки и стала считать овечек, прыгающих через забор. Совершенно напрасное занятие, скажу я вам. В огромной комнате жутко, странные тени в углах и сон еще этот дурацкий… В изголовье кто-то стоит, я сжалась под одеялом, потом высунула голову и со страхом огляделась — вроде чисто. Может, не надо было, оставаться в лазарете? Стоило ли вернуться в спальню?
— Никого тут нет, — заявила я себе шепотом и начала стучать зубами. Кто-то точно был… Я рывком вскочила, прошлась по пустой палате… никого. — Кто здесь? — спросила я. В жизни не поверила бы, что способна на такой идиотизм. — Это глюки? Если да, то хоть подайте знак…
Затравленно огляделась, точно ожидая, что стены и потолок в эту секунду рухнут. Они устояли. А я сама готовилась снова грохнуться в обморок. Собравшись зареветь, сунула голову под подушку, подтянув ноги к самому подбородку. Что, если пойти к Доку? И что, будить человека среди ночи из-за глупых страхов? Можно пойти к кому-нибудь из друзей? Может, к Трис? И перепугать ее до смерти. Нет, завтра я попрошу у Роджера ключ от комнаты и буду запираться. Мысли спутались, я выбралась из-под подушки и даже раскуталась: в комнате стало жарко.
Я вроде бы задремала и проснулась от чьих-то шагов, кто-то прошел совсем рядом.
— Галлюцинации, — твердо напомнила я себе. — Сама себя пугаю.
Когда ж эта ночь кончится? Кажется кто-то стоял в изголовье и смотрел мне в лицо… Кто тут может стоять? Не открывай глаза, дура. Спи… скоро рассвет, а когда светло — совсем не страшно. Лежать стало не удобно и терпеть дискомфорт больше не было никакой возможности, я перевернулась на другой бок, приоткрыла веки и резко дернулась, увидев протянутую ко мне руку. Попыталась вскочить на ноги, чувствуя, что схожу с ума: рядом с постелью кто-то стоял. Фигура отчетливо виднелась на фоне окна.
— Тихо! — приказал мужской голос, и сильная ладонь стиснула мне рот.
Нужно сообразить, что происходит, то есть что уже произошло и чего еще следует ждать от жизни? Ночной гость совсем не глюк, это мне стало ясно сразу. Теперь я жалела об этом, неизвестно что хуже: галлюцинации или самый что ни на есть живой человек. Знать бы, кто он и чего ему надо, смогла бы в меру сил подготовиться к разговору, если таковой последует. А вдруг он вовсе не захочет разговаривать — укокошит или чего похуже. Хотя, убить могли и спящую, а, значит… Ой мамочки. Не-не-не!
Пальцы ныряют под подушку за украденным из спортивного зала ножом для метания, обхватывают тяжелую рукоятку, но замирают на полпути, когда до сознания доходит, что передо мной стоит Альберт.
— Нет, Эшли, — зашептал он. — Не бойся, это я!
Вижу, вижу, что ты. Поэтому и ножичек мне может пригодиться, если будешь плохо себя вести. Меня тут же забила дрожь, дыхание перехватывало, и я спросила глупость:
— Зачем пришел?
— Я… поговорить хотел.
— Не о чем нам с тобой говорить, — покачала я головой, стараясь незаметно подтянуть руку с оружием за спину. — Ал… Я знаю, что это ты меня столкнул в пропасть.
— Я не причиню тебе вреда. Я вовсе не хотел… Я только хочу сказать, что мне жаль, очень жаль, я не… не знаю, что на меня нашло, я… пожалуйста, прости меня, пожалуйста…
Он тянется ко мне, как будто хочет коснуться плеча или руки, лицо растерянное, а голос был чужим, слова он произносил с трудом, словно и ему было трудно дышать. Черт-черт-черт!
— Держись от меня подальше, — тихо говорю я.
Мое тело кажется холодным и негнущимся. Я не испытываю злости, не испытываю обиды, не испытываю ничего, кроме досадной гадливости.
— Я никому не скажу о тебе, но никогда больше ко мне не подходи.
Наши взгляды встречаются. Его глаза темные и остекленевшие.
— Да… я понимаю. Но ничего не могу поделать.
— Ладно. Я все поняла. За то, что я не смогла ответить на твою любовь, ты не просто стал мелко пакостить под дверью. Ты решил кардинально избавиться от меня и это плохая идея. Проваливай отсюда.