И здесь не нужно никаких уточнений и пояснений чтобы понять, что Эрика интересует именно мое появление, нарушившее все его планы на приятное времяпрепровождение с рыжей дамочкой.
— Да, — тихо соглашаюсь я.
— Зачем?
Такой простой вопрос. Но вот есть ли на него простой, не иррациональный ответ? Нет! А все-таки тяжело выразить словами свою позицию. Вернее, не столько сложно, сколько боязно, что можешь остаться не понятой до конца или еще хуже — осмеянной.
— Я хотела… — но лишь беспомощно закусываю губу, так и не посмев решиться. — Это уже не имеет никакого значения.
А что мне ему ответить? Что я такая глупая взяла и влюбилась в него по уши. Еще час назад я бы выложила ему все как есть, но слишком много всего произошло за эти ничтожные минуты.
— Я хочу знать, что ты хотела? — почти по слогам, четко и показывая, что не будет терпеть никаких возражений, требует мужчина. Именно требует. Только так. Неужели для него это важно? Ему действительно нужно знать? Но его глаза смотрят с такой небывалой теплотой и некой поволокой, что у меня больше не остается никаких сомнений.
— Тебя! — выдыхаю, не отрывая взгляда от его лица, где мелькает фееричное изменение самых разнообразных эмоций.
Ядерная смесь удивления с некой толикой удовлетворенности, прищуренные глаза делают вид, что сомневаются, но я прекрасно знаю, он давно все понял. Его зрачки стремительно расширяются, превращаясь в бездонные и блестящие океаны. В бескрайние и бесконечные бездны, поглощающие полностью до последнего вздоха, каждого нервного и неуверенного движения и две холодные, серые льдинки растапливаются в кипящие источники. Такие горячие, что можно обжечься. И это видение прекрасно!
— Иди ко мне… — шепчет он, притягивая меня к себе. Губы нежно и мягко скользят к моим губам, закручивая в будоражащий вихрь. Они манят, захватывают и уносят в нескончаемое блаженство, аккуратно прихватывая и лаская. И я поддаюсь, приоткрывая губы, выгибаясь навстречу, крепче обхватывая мужчину за шею, и прижимаюсь всем телом. Ослабевшие вмиг пальцы ерошат волосы у него на затылке, а язык легонько проскальзывает внутрь и касается его, кружась в безумном танце… Отдаю себя всю и полностью в его владение, в его настойчивые и не менее требовательные руки, жадно впитывая каждое касание. Горячие ладони не спеша и уже не невинно оглаживают, изучают податливое, просящее ласки тело. И от каждого прикосновения из моей груди вырывается откровенный полустон.
Чуткие губы будто нехотя отрываются от моего рта, чертят влажную непрерывную дорожку языком к такой незащищенной и трогательно слабой, бьющейся на шее венке, и слегка прикусывает, исследует, немного приподнимая меня под бедра так, что я полностью ощущаю и чувствую его желание. Мир медленно переворачивает вверх тормашками, и я просто закрываю глаза, пытаясь прочувствовать его полностью. Ох уж это сердце, давно потерявшее свой такт.
Боже ты мой, что мы делаем… А не все ли равно… Я только точно знаю, что останавливаться совершенно не желаю. Мне хочется отдать ему всю ту нежность, которую я прячу в глубине души, не умея и стесняясь проявлять ее. Осторожно глажу напряженные плечи мужчины ладошками, опускаю ниже голову, губы легко касаются его шеи и скользят выше, сперва легче мановения крыльев бабочки, затем в ход идет язык, кончиком которого я то ли ласкаю, то ли дразню Эрика. Он резко выдыхает, и я почти неуловимо улыбаюсь. Приятно. От поцелуев жаркая волна охватывает все тело, сосредотачиваясь внизу живота, а соски болезненно твердеют.
Стеснение и страх уже сдали свои позиции, отступили за черту фронта, я медленно веду языком сверху вниз по всей ушной раковине, осторожно захватывая его мочку с черной серьгой в свои губы и тихонько выдыхаю: «Я тебя люблю!» — обдавая горячим дыханием, что мужчина еще сильнее вжимает меня в себя, дрожь волнами прокатывается по его телу, резко и прерывисто втягивает раскаленный воздух ноздрями, практически, рыча и… отстраняется.
Пальцы Эрика впиваются в мои плечи, он слегка отталкивает меня, упираясь своим лбом мне в лоб, и снова вглядывается в мое растерянное лицо. Я даже не успеваю заметить, не успеваю понять разительных перемен, как мужчина едко усмехается и практически выплевывает, сквозь сжатые зубы:
— Я был прав. Ты всего лишь маленькая потаскушка.
Хорошая оплеуха. Да чего уж там — просто восхитительно-отменная, похлеще выстрела в упор. У меня даже горло перехватывает, что я замираю болванчиком, не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть прохладный воздух.
— Всего один поцелуй — и ты уже готова мне отдаться, прямо здесь?
Так небрежно брошенные слова хлещут по несчастному, слабому сердечку, оставляя на нем грубые, рваные раны.
— Ты… — сокрушаюсь я. — Просто проверял меня?
Мужчина согласно мотает головой, сжимает губы в тонкую нитку и насмешливо хмыкает. А я бью ему прямо в лицо, сильно бью, не по-женски, сжатым до белых костяшек кулаком. И он позволяет. Эрик мог легко блокировать удар, мог увернуться или перехватить мою руку, но позволяет, негласно соглашаясь с его справедливостью.
— Ненавижу… — шепчу ему. — Какой же ты подонок.
Я встаю, отхожу на пару шагов, сдирая с себя его куртку, словно плавящуюся кожу и швыряю ему в лицо. Слезы, твари подлые, против воли ползут по вискам.
— Ненавидишь? — округляет лидер глаза, превращая их вновь в холодные пустышки. — А говорила, что любишь.
— Чтоб ты сдох! — рявкаю я, разворачиваясь и направляясь к двери, но не успеваю дойти до нее всего пару шагов.
Эрик быстро вскакивает на ноги, перехватывает меня поперек живота и прижимает к кирпичной стенке.
— Прекрати истерить, — шипит он мне в ухо и больно прикусывает за мочку. — Это всего лишь слова.
— Пошел ты! — грозно рычу я.
— Еще чего…
Ну надо же… у самого уже ширинка трещит по швам и пальцы пляшут нервный танец, а все туда же — обязательно нужно показать кто тут главный и кто правит балом. Ага сейчас прям… ты упустил свою возможность, парень. Теперь я буду играть только по своим правилам. Нечего надо мной издеваться! Эрик разворачивает меня к себе лицом, делает шаг назад и протягивает свою ладонь в зазывном жесте:
— Пойдем со мной.
— Нет! — я отступаю спиной ближе к двери.
— Сюда иди. Ты же сама этого хочешь.
— Нет!
Он снова обхватывает меня руками и прижимает спиной к стене, просовывая свое колено мне между ног, и вцепляется губами в мой рот. Его поцелуи уже грубые, жесткие и слишком настойчивые. Я вырываюсь, но Эрик не позволяет, слишком крепко удерживая меня. Царапаю ногтями мужскую шею, кусаю его напористые губы, и он опять кусает меня в ответ, сильно, до вскрика. Во рту перемешивается вкус крови, а руки командира уже добираются до груди и сжимают ее, трут, оставляя за собой следы и отметины.
— Пусти! — вымаливаю я свободу.
— Ни за что! — выдыхает он мне в губы, перемещает пальцы на пояс моих брюк и резко дергает застежку.
Тут мои глаза улавливают движение сбоку. Я не сразу понимаю, что это, но Эрик вдруг останавливается и разжимает свою хватку, а я вижу, что в дверях стоит незнакомый мне бесстрашный и смущенно покашливает.
— Все в порядке? — спрашивает тот, не рискуя приблизиться, и отводит взгляд в сторону.
— Более чем, — спокойно отвечает лидер.
Бесстрашный поспешно удаляется, а я отпрыгиваю в сторону, не сводя глаз с командира. Рот перекошен от гнева, из нижней губы идет кровь и стекает на подбородок. Он сейчас похож на настоящего, жуткого монстра, отвратительного и очень страшного. Мужчина обтирает ладонью свое лицо и невидящим взглядом смотрит на кровь, потом поднимает свои глаза на меня и глухо бормочет:
— Черт бы их всех побрал… Идем, — и протягивает мне руку.
— Нет! — зубы стучат от ужаса, голос звучит странно, но совсем не жалко.
Эрик напрягается, с шумом втягивает в себя воздух, а потом вроде бы вовсе перестает дышать.
— Пойдем ко мне, маленькая. Я не сделаю тебе больно, — хрипло продолжает он с трудом. Глаза его становятся бессмысленными, а в изгибе губ больше не появляется ядовитая усмешка.