Протянув руку через стол, Эми коснулась его ладони.
– Кейт заменила мне мать, – объяснила она. – Они, Кейт и Марти, наполнили мою жизнь смыслом в тот самый момент, когда рушился мир моего детства. Неужели ты не понимаешь? Я должна им помочь, потому что они сами не могут этого сделать. Для Кейт и для Марти сделать то, что я сделала сегодня, было бы огромной мукой. Кип их единственный сын. Мне проще, ведь он не был мне даже братом…
– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – сквозь зубы процедил Ричард. – Ты любила его. Не надо убеждать меня, что тебе было легко читать все эти ужасы о его гибели.
– Нет. – Эми на мгновение потупила взор, затем снова посмотрела Ричарду в глаза. – Но я уже не влюблена в него, Ричард. – Она отняла от него свою руку и взяла горячий тост. – Лучше поешь, – невесело усмехнувшись, сказала она. – Нет, правда, пользуйся случаем. Боюсь, что остаток дня нам придется голодать. Кулинарные способности не входят в число моих достоинств.
– Мы будем есть позже, – сказал он, принимаясь за чай.
– Вот как? – удивилась Эми, вновь почувствовав, что ей приятна его забота о ней. Она отметила, что это совсем не похоже на нее, ведь она всегда считала себя человеком независимым, который сам организует свое время и строит жизнь так, как считает нужным.
ГЛАВА 13
Кэтрин Блейк была дома, в своей лондонской квартире, расположенной в десяти минутах ходьбы от редакции "Дайери".
Подхватив ложкой остатки манного пудинга с абрикосами, она, стараясь говорить громко и внятно, произнесла:
– Открываем ротик пошире. Это для нашей киски.
– Иски, иски! – Сидевшая за детским столиком малышка отчаянно забарабанила кулачками по пластиковой крышке, однако в следующее мгновение, зажмурившись, послушно открыла рот, обнажив при этом несколько крохотных, похожих на речной жемчуг, молочных зубов.
– Вот и умница! Посмотри, какая чистая стала тарелка.
В ответ раздалось лишь аппетитное чавканье. В этот момент в дверь позвонили.
– Кого это принесло?.. – пробормотала Кэтрин.
– Пьинесло, пьинесло, – старательно повторила вслед за ней девочка.
– А ты, девочка, похоже, уже выросла из своих башмачков, – проронила Кэтрин, направляясь к двери. – О нет! – пробормотала она, припав к смотровому глазку.
Звонок повторился. На сей раз, когда Кэтрин знала, кто стоит за дверью, ей послышалось в этом резком звуке что-то нетерпеливо-раздраженное. За те несколько дней, которые Кэтрин вынуждена была провести с этим человеком в "Хоквуд армс" в Дербишире, она успела заметить, что терпеливым его никак не назовешь.
Она открыла дверь. По крайней мере, у него хватило вежливости изобразить виноватый вид.
– Привет! – Одет он был как всегда неопрятно, однако рубашка была чистая, разве что неглаженая. Кэтрин не могла взять в толк, почему он настойчиво таскает одну и ту же чудовищную клетчатую куртку. Может, хочет таким образом обратить на себя внимание? Или ему просто лень открыть гардероб и выбрать что-то другое, если у него вообще есть гардероб! Кэтрин отметила, что куртка в тот день выглядела еще более нелепой из-за того, что за спиной у него висел какой-то дурацкий рюкзак.
– Привет, привет, – сказала она. – Ты как меня нашел?
– Если я скажу, по телефонному справочнику, ты же мне все равно не поверишь?
Кэтрин покачала головой.
– Это невозможно. Меня нет в справочнике.
– Мне не хотелось бы никого подставлять. – Он рассеянно разглядывал носки своих башмаков.
Однако его вид, вид нашкодившего мальчишки, не произвел на Кэтрин впечатления. В том, что касалось мужчин, она всегда была начеку.
– Ты был в редакции, – сообразила она. – Могу поспорить, что ты говорил с этой новенькой девушкой. Наверняка принялся плакаться, и она сжалилась над тобой.
– Настолько, что, прежде чем сообщить твой адрес, предложила мне чашку кофе. – Он томно, лениво улыбнулся. Кэтрин отметила, что Марк Пауэлл ничего не делает в спешке.
– Ну, заходи.
– Очень любезно с твоей стороны, – насмешливым тоном произнес он.
Кэтрин посторонилась, давая ему пройти.
– Не люблю умников. – Кэтрин закрыла дверь и навесила цепочку.
– Я тоже. Ты большая умница, что избегаешь умников.
– Послушай-ка, – сказала она. – У меня сегодня был трудный день, и я хочу пораньше лечь спать. Так что давай-ка сразу к делу.
Из кухни донесся громкий писк.
Марк Пауэлл испуганно воззрился на нее.
– У меня аллергия на кошек. Я от них весь пятнами покрываюсь.
– Это не кошка, кретин. Это ребенок.
– Боже мой! Ты часом не замужем?
– А что? У тебя гнусные намерения?
– О господи! Как тяжело иметь дело с женщиной, у которой есть чувство юмора.
– Может, это потому, что у тебя самого оно отсутствует? – Кэтрин прошла на кухню и вернулась, держа ребенка на руках. – Это Кимберли, или просто Ким.
Марк приблизился, заглянул девочке в глаза и, взяв ее за руку, нарочито серьезным тоном произнес:
– Кимберли, меня зовут Марк. Я не очень-то нравлюсь твоей маме, хоть и принес ей красивые картинки.
В глазах Кэтрин отразилось недоумение.
– Но в последнее время мы не обращались к тебе по поводу фотографий, разве что… О нет! Неужели снова эта Трейси?..
– Нет, нет, нет. – Марк покачал головой. – Ваша новенькая здесь ни при чем. Неужели ты забыла? Когда мы были в Дербишире, я пообещал дать тебе некоторые снимки Уайдейл-холла.
– Почему же? Я не забыла. Только я думала, что ты сказал это из вежливости.
– Я никогда не бываю вежливым.
– Мне не хочется об этом говорить, но здесь я с тобой согласна. Достаточно вспомнить, каким грубияном ты себя показал, когда я взяла тебя с собой в Уайдейл. – Крепче обхватив ребенка, Кэтрин добавила: – Пойдем лучше в комнату. Стоит подержать эту кроху на руках несколько минут, и мне начинает казаться, что она весит добрую тонну.
С этими словами она прошла в уютную, со вкусом обставленную гостиную.
– А у тебя здесь очень мило, – сказал Марк; он снял рюкзак и бросил его на пол.
– Может, разденешься? – предложила Кэтрин не столько потому, что хотела, чтобы он задержался, сколько потому, что видеть не могла его кричащую клетчатую куртку.
– Пожалуй. У тебя здесь довольно тепло.
– Приходится поддерживать постоянную температуру для малышки.
– Очаровательная девочка.
– Я того же мнения.
– Сколько ей?
– Только что исполнилось два годика.
– А где же папочка?
А он не стесняется в выражениях, про себя отметила Кэтрин.
– Папочки нет. Он умер.
– Мне очень жаль. Кэтрин мрачно усмехнулась.
– Мне тоже.
Она села и посадила девочку себе на колени. Марк опустился на колени, открыл рюкзак и извлек оттуда пачку фотографий восемь на десять.