Читать интересную книгу Властелин Сонхи - Ирина Коблова

– Зачем вам понадобилось рисковать из-за этих глупых куриц? – спросила она с упреком, когда на другой день принесла чай осунувшейся Зинте. – Вы же сами могли пострадать… Они не стоили того, чтобы вы из-за них попали под удар.

Зинта взяла кружку обеими руками, словно больной ребенок, устало посмотрела на Хенгеду, помолчала, потом сказала:

– Знаешь, если бы Хантре как ты рассуждал, ты бы так и осталась лежать под снегом в том закоулке.

Шпионка только вздохнула. На святых не обижаются. Со святыми не спорят. Наверное, святость – это до некоторой степени душевное расстройство.

Так и есть, Салинса в наглую филонит – сидит у сестрицы, и они вволю чешут языками, даже в коридоре слышно.

Вначале опальную королеву поместили в общую палату, но на другой же день выдворили оттуда в отдельную каморку: она как заведенная рассказывала о нападении амуши, пугая других пациентов мерзкими подробностями. Увещевания не помогали – заткнуть Глодию можно только с помощью кляпа.

Хенгеда подкралась к двери. Ну, сейчас будет им нагоняй!

– …Ох, чего я натерпелась… Ты, Салинса, уехала, а они тут как тут, я кричала-кричала, звала на помощь, вся изошла криком – никто не пришел! Где же, думаю, сестреночка моя родная, почему она не защитила меня, ведь матушка учила нас горой стоять друг за друга! А тебя не было рядом, а они давай меня терзать, а я кричу и кричу: «Помоги-и-и-ите! Помоги-и-и-и-ите!» – вот так я кричала, и никто не слышит…

– Я же за Зинтой ездила, как ты сама велела, – проворчала в ответ Салинса.

– Как ты уехала, тут-то они и пришли, а я совсем одна, мне было так страшно, так больно… Ох, какой ужас я пережила… Некому, думаю, за меня заступиться, даже сестренка родная меня бросила…

Способ номер двадцать четыре, машинально отметила про себя Хенгеда. Как и всякого агента министерства благоденствия, ее обучали манипулировать людьми, секретную таблицу с описаниями всевозможных уловок она знала назубок. Номер двадцать четыре позволяет ввергнуть человека в угнетенное состояние, ослабить рассудочное начало, вызвать болезненное чувство вины и стремление загладить эту вину – а дальше планомерно дави, чтобы добиться намеченной цели. Глодия с Салинсой никаких таблиц не зубрили, но по этой части любого профессионального интригана заткнут за пояс.

– А ты-то сколько раз меня бросала! – взвилась обвиняемая, пустив в ход оборонительный прием номер двадцать шесть. – И когда вы с матушкой поехали на ярмарку, а меня оставили одну прибираться, и ты даже не заступилась за меня перед матушкой, хотя я думала – уж сестренка-то старшая замолвит за меня словечко! И когда я лежала в лихорадке с больным горлом, а вы все ходили мимо и сахарные кренделя с шоколадными конфетами кушали, я ведь тогда только и думала – никому-то я не нужна… Знала бы ты, как мне было обидно!

– Это я сейчас никому не нужна! – перехватила инициативу Глодия, уйдя в глухую оборону с помощью безотказного приема номер восемнадцать. – Лежу в этом чулане одна-одинешенька, выселили меня сюда, как прокаженную, и никто ко мне не приходит, умирать здесь начну – и то никто не заглянет! Всем на меня наплевать, всяк заботится о себе, а я никому не нужна, даже, думаю, родная сестренка от меня отвернулась…

Под конец она вовсю давилась рыданиями, и Салинса тоже начала всхлипывать.

– Не бросай меня… Хотя бы ты меня не бросай…

– Да разве я брошу родную кровиночку…

Экие твари. Сейчас помирятся, перестанут хлюпать носами – тогда Хенгеда распахнет дверь и испортит им идиллию.

– Зинте-то хорошо, она-то родит… И Нинодия родит, хоть и охмурила дядюшку Суно обманом по пьяни, ее-то никто пальцем не тронет, она с ними закадычная подружка… Не люблю ее, прощелыжницу!

– Дядюшке-то так ведь и не сказали, что она от него забрюхатела, а потом она как заявится к нему денег требовать, то-то он будет волосы на себе рвать…

– Да вы сами не знаете, чего городите, – в тон им подхватила шпионка, заходя как ни в чем не бывало в тесную каморку. – С чего бы вдруг Нинодия понесла от вашего дядюшки? Тоже мне, насочиняли небылиц… Салинса, ты посиди с сестрой, я за тебя коридор вымою, дело недолгое, а ей, бедняжке, сейчас нужна твоя помощь. А про Нинодию зря вы напраслину говорите, я вот раньше жила в прислугах у одного старичка-мага, и знаю, что они всегда принимают меры, ежели эти самые дела… Как бы он такое допустил?

– А вот и допустил! – с торжеством возразила Салинса. – Нажрались они в тот раз, как подмастерья на праздник – дядюшка Суно, архимаг Зибелдон и Тейзург. Магобой по незнанию выпили, а магов с него ведет хуже, чем с китонских грибочков. Когда дядюшку домой привезли, Нинодия шмыг к нему в постель… Он наутро ничего и не вспомнил, и все об этом молчок, а матушка наша все равно пронюхала, что было, да нам рассказала.

– Она же велела нам молчать, – спохватилась Глодия.

– Да теперь-то какая разница… И нечего трещать, что я напраслину горожу!

– Так я же не знала, – кротко согласилась Хенгеда. – Ладно, ты посиди, поговори с сестрой, чтобы она поскорей выздоравливала…

Поменяла воду и принялась с новыми силами драить коридор. Хвала Ланки, теперь она сможет отвести неприятности от Зинты с ее ребенком, какие бы планы ни строил господин Ферклиц. Если дойдет до этих планов, она предложит господину Ферклицу равноценную замену. Хенгеда чувствовала себя, словно бедняк, который наклонился за коркой хлеба и подобрал драгоценный перстень.

– Страх, ваше величество – это великая сила, позволяющая управлять людьми, не вызывая с их стороны ненужных подозрений, – развалившийся в кресле Чавдо Мулмонг в расстегнутом малиновом сюртуке смотрел на Повелителя Артефактов с лукавым довольством, но в то же время так и лучился почтительностью. – Эрчеглерум знатный специалист в этом деле. Его распространители слухов за короткий срок посеяли семена страха по всей Аленде, первые всходы уже полезли… Скоро они будут повсюду, и уж тогда мы зададим жару, – поставив бокал, он энергично потер руки, словно мастер, готовый взяться за работу.

– Распространять-то чего… – хмыкнул Дирвен. – Они же и так боятся, особенно после того, как я раздолбал халупы магов. Весь город в штаны навалил!

Он затеял это не во исполнение какого-нибудь там стратегического плана, а потому что захотелось размяться. В большом волшебном зеркале дома казались игрушечными и рушились как будто не по-настоящему: ну, рассыпаются, и чего такого? Увлекшись, он раздавил всмятку с полсотни особняков и дворцов в разных кварталах, в том числе жилище Шеро Крелдона на улице Серебряной Лампы и дом Суно Орвехта на улице Розовых Вьюнов. Во была потеха, когда народишко выскакивал в панике! Правда, это были не те, кто третировал Первого Амулетчика во времена Светлейшей Ложи: или без спросу вселившиеся голодранцы, или старая прислуга, у которой не хватило ума перебраться к родственникам. Но все равно получилось круто, вся Аленда обделалась, так за каким чворком еще какие-то слухи распускать?

– Я сейчас не об этом, мой господин, я говорю о другом страхе, – благодушно пояснил Мулмонг, вертя в пальцах бокал на тонкой ножке. – Мы должны привить горожанам страх перед ведьмами – пособницами демонов Хиалы, вы же не забыли об этом прожекте? Когда люди кого-то боятся, они нуждаются в защите, и кто их спасет, если не Повелитель Артефактов? Слуги госпожи Лормы обеспечат необходимые инциденты – и нате образ подлого врага! Обыватели будут трепетать перед врагом и уповать на то, что король их защитит. Кстати, нашлись две ведьмы, готовые с нами сотрудничать – бывалые дамы, старые боевые лошадки, я давно веду с ними дела и ручаюсь за них. Они будут мутить воду и подбивать остальных на бунт против законной власти, но не следует забывать о том, что они действуют в наших интересах. Это стекольная ведьма Ламенга Эрзевальд и бумажная ведьма Глименда Нугрехт.

– Обе находились в розыске? – небрежно заметил Дирвен, припомнив распоряжения своего бывшего начальства.

– Совершенно верно, ваше величество. Они займутся созданием нужной обстановки, будут пугать и раздражать обывателя, подготовят арену, на которой вы явитесь в образе доблестного рыцаря. Ну, за успех! – Чавдо снова налил себе и поднял бокал. – Вам не надо ни о чем беспокоиться, мы сами все устроим. Порвем общественное мнение на лоскутья и сошьем из него новые декорации, как заправские портные!

Повелитель Артефактов тоже отхлебнул вина. Ведьм не жалко, получат по заслугам. Они или распущенные, или смотрят на парней, как на грязь под ногами, так что все они предательницы. Если бы Хеледика не была ведьмой, она бы сберегла свою девичью честь для Дирвена, и тогда бы он женился на ней, а не на Щуке, которая тоже оказалась предательницей. Ему доложили, что она беззаконным способом избавилась от ребенка и после этого сбежала вместе с Салинсой. Чего еще ждать от щучьего отродья? Все они одинаковые. Зато Лорма любит его по-настоящему и не лицемерит.