Читать интересную книгу Властелин Сонхи - Ирина Коблова

Он уже решил, что разведется с Глодией и сделает Лорму королевой. И никто ему не указ – теперь он сам издает указы.

Дождь шуршал по черепичным крышам, ткал вместе с весенними сумерками зеленовато-серый гобелен, на котором еле видны фонарные столбы, плывущая через перекресток карета, радостно плюющиеся водосточные трубы, разбитые витрины, понурые дома, не знающие, что сулит им завтрашний день, могильные кучи на месте раздавленных особняков.

Зинта старалась шагать быстро, хотя все в ней противилось побегу. Лечебница переполнена, вон сколько народу нуждается в помощи! Но жрецы Милосердной решили: она должна уйти, чтобы уцелеть и сберечь своего ребенка. И не просто уйти, а уехать из Аленды, не то ее выследят.

Преподобный Грисойм велел добраться до монастыря в Рупамоне – там ее будут ждать и переправят в безопасную глушь. Милостью Тавше он уже послал мыслевесть преподобному Марчету. С Зинтой отрядили Хенгеду, которую в лечебнице знали, как Марлодию. Кого же еще, если это она подоспела на помощь и расправилась с убийцей?

Вчера ближе к вечеру поступило больше раненых, чем обычно: когда одуревший Дирвен начал рушить дома, кого зашибло, кого придавило. Столпотворение, духота, стоны, работы невпроворот. Зинта раз за разом призывала силу Тавше и под конец едва не падала от усталости. В ее положении надо беречь себя, кто ж с этим спорит, но куда денешься, если пациентам нужна помощь? Не отказывать же старухе с трясущимся подбородком и разбитой головой, или парню, подволакивающему замотанную окровавленным тряпьем распухшую ногу, или девчонке двенадцати-тринадцати лет с рваной раной на щеке? Хенгеда увела Зинту из приемной почти силком, сказав, что с остальными управятся Берсойм и Санодия – те как раз вернулись из города.

По дороге на кухню завернули в умывальню, и следом за ними туда ввалился рослый мужчина в бинтах, перед этим топтавшийся в коридоре.

– Почтенный, это женское отделение, – сухо заметила овдейка. – Вам дальше – и за угол.

Не услышал. Косолапо ступая, пошел на Зинту. Блеснул вынутый из рукава нож.

Она ахнула и попятилась. С ним и разговаривать-то никакого смысла: выпученные глаза как будто остекленели, не в себе человек. Ясно, что опоили, да не простой дрянью вроде отвара китонских грибочков, а колдовским зельем.

Лекарка понимала, что ничего сделать не сможет, только глядела на него, вжавшись в угол возле крайнего умывальника. Великан надвигался, от него разило потом с примесью незнакомого снадобья, овощной похлебкой и мазью от фурункулов. А Зинта была слишком измотана, чтобы испугаться по-настоящему. Вместо страха – невыносимое чувство, что она всех подвела: и своего нерожденного ребенка, и Суно, который надеялся, что она выживет, и больных, которых больше не сможет лечить… Она уже приготовилась отдать душу Тавше, когда в рыбьих глазах убийцы мелькнул проблеск понимания и недоумения.

Он тяжело качнулся вперед, словно накренившийся шкаф. Звякнул на полу выпавший из пальцев нож. Зинта инстинктивно выставила перед собой руки, защищая живот, из последних сил оттолкнула убийцу, но тот все равно навалился, обмякший и тяжелый.

Лекарка почувствовала его агонию: поврежден левый желудочек сердца и межжелудочковая перегородка – один из тех случаев, когда спасать бесполезно. В следующее мгновение из раны в спине вырвали посторонний предмет, и открылось кровотечение.

– Не упадите, – замороженным голосом произнесла Хенгеда, вытирая стилет об одежду убийцы.

Спрятала оружие под юбкой, только лезвие блеснуло. А Зинта осторожно подогнула колени и сползла по стенке в тесный промежуток между трупом и раковиной, стоять она уже не могла. Пожелала шепотом добрых посмертных путей: он ведь не виноват, его околдовали. Так и сидела, пока тело не оттащили санитары, которых позвала заглянувшая в умывальню женщина с разбитым лицом и рукой в лубке. Даже у Хенгеды не хватило сил сдвинуть его с места.

Выяснилось, что он явился в лечебницу после полудня, с порезами и ушибленной раной головы. Травмы нетяжелые, после перевязки должен был уйти домой, но не ушел, а пациентов столько, что за каждым не уследишь.

– Это или Ваглерум устроил, или Лорма, – предположила шпионка. – Раз он не справился, пришлют кого-нибудь еще.

Их позвали в храм, там перед Хенгедой поставили чашу с табликами – маленькими деревянными пластинками с нарисованными символами – велели зажмуриться и тянуть. Лекарка про себя молила Тавше о прощении. Хенгеда взяла, не раздумывая, первый попавшийся таблик: Прощение и вытянула. Над ней совершили положенные очистительные обряды, потом жрецы посовещались и велели им обеим собираться в дорогу.

На другой день ближе к вечеру Зинта с Хенгедой под тихий шелест дождя покинули лечебницу: будто бы родственница забрала домой выписанную пациентку. Оделись, как батрачки – штаны, боты, подпоясанные куртки до колен, волосы спрятаны под косынками, сверху капюшоны. Никого не удивило, что две крестьянки уходят пешком, а караульных не должно удивить, что они направляются прочь из города: известное дело, в деревню.

– Если начнут задавать вопросы, вы, главное, молчите, я сама с ними объяснюсь, – предупредила шпионка.

Она хоть и уважала Зинту, но в ее здравый смысл не верила.

Поначалу рассчитывали добраться до восточного пригорода, переночевать в гостинице для фермеров, напроситься в попутчики – кто-нибудь да подвезет. Наметили маршрут через небогатые кварталы, малоинтересные для грабителей. Нынче разбой в Аленде без помех творится средь бела дня, а по вечерам бандиты кутят в пивных и ресторанах, так что сумерки более-менее спокойное время.

Другое дело, что в гостиницу их могут не пустить – побоятся открывать в поздний час. Но, судя по рассказам пациентов, в те гостиницы, которые платят дань бандам, пускают в любое время: хозяева заинтересованы побольше заработать, а если случится налет, местные головорезы пойдут разбираться с конкурентами.

– Скорее. Повернем направо – и дальше бегом!

Зинта кивнула, не спрашивая, в чем дело: шпионка то и дело озиралась из-под капюшона, и если так говорит – значит, что-то заметила.

Направо был замусоренный проулок меж двух стен в потеках. Единственное окошко в частом переплете глянуло на спешащих мимо девушек по-старушечьи печально и строго. По ту сторону открылся каналец с деревянным пешеходным мостиком.

– Бежим через мост!

Хенгеда схватила спутницу за руку и потянула за собой, но в результате ей и пришлось бежать, а лекарка всего лишь перешла на «летящий шаг». Они промчались по мостику, такому скрипучему, точно он только и ждал случая кому-нибудь спеть свои песни. На той стороне остановились.

– Смотрите!

Зинта уже и сама их увидела: на другом берегу вихлялись, гримасничали и размахивали длинными тощими руками два огородных пугала с травяными шевелюрами. Известно, что амуши не могут перейти по мосту через текучую воду – разве что человек на закорках перенесет, но плавать в лодках этой нечисти вроде бы не заказано…

– Идем скорее, пока они не нашли лодку, – тяжело дыша, выпалила Хенгеда.

Амуши побежали вдоль канала, кривляясь и высоко вскидывая голенастые ноги. Что-нибудь да найдут…

– Надо в катакомбы, тут недалеко есть ливневый колодец с расшатанной решеткой. Если решетку не починили, мы спустимся, и там дальше клоака с мостом – они за нами не смогут.

Зинта снова кивнула. В катакомбах она уже бывала – в те разы со Шнырем, но теперь ведь тоже не одна, а с Хенгедой. Бояться некогда, они должны спастись! Кинжал Тавше смертельно опасен для амуши, однако у тех наверняка есть в запасе какой-нибудь хитрый план.

Решетку так и не починили. Шпионка оттащила ее, скребя по булыжнику. В разверстый черный прямоугольник стекала ручейками дождевая вода.

– Там темно, – только и сказала Зинта.

– У меня лампа. Спускаться надо по скобам, вы первая, я буду светить. Высота в три человеческих роста.

– Хорошо.

Стиснув зубы, она полезла в колодец. Взяться за верхнюю скобу, нашарить ногой нижнюю, крепко держаться и не бояться, не медлить… Наконец она оказалась внизу, едва не поскользнулась, в потемках ссадила ладонь об осклизлую кладку.

Хенгеда спустилась быстрее и ловчее. Волшебная лампа у нее была маленькая, в виде грибочка на прищепке – прицепила себе на куртку. Наверное, это из ее шпионского снаряжения: раз не амулет, можно оставить.

Впереди зиял туннель, туда они и направились, держась за руки. Воняло нечистотами, на то и клоака. Зинта с раскаянием подумала, что решетку-то на место не поставили, не было такой возможности, и теперь остается уповать на милость Кадаха и Тавше: да приглядят светлые боги за тем, чтобы никто не свалился в колодец.

Кроты, живущие на Сойкиных огородах, проснулись оттого, что их уютный и надежный земляной мир ходил ходуном, точно вот-вот наступит конец. Пусть для кротов это будет не конец света, а скорее уж конец тьмы, им от этого не легче.