Читать интересную книгу Посланники Великого Альмы (Книга 1) - Михаил Нестеров

Полосатое животное перевело дух, и она снова услышала противный вой, подхваченный ещё добрым десятком подобных глоток. Затем до Кили донеслось непонятное:

- Лев!

Она с достоинством простояла ещё несколько мгновений, затем спрыгнула по другую сторону стены и... вдруг учуяла знакомый запах. Она несколько раз ткнулась носом в траву и, ориентируясь по запаху, быстро пошла в сторону рощи, где было их с Оллой пристанище.

Миновав небольшую опушку, она достигла кустов молодой поросли папоротников и увидела там тело человека. Он не двигался, и пума стала его обследовать. Его волосы и одежда пахли так же, как и у Оллы - какими-то душистыми травами с примесью дыма, остальных запахов Кили не знала. Вот только кровь. У человека не было руки, вместо неё грязным пятном чернела жуткая рана.

Кто мог нанести такое увечье? Может, тот зверь со слюнявой пастью? Вряд ли, хотя челюсти у него мощные. А вообще - трусливое животное, завыл сразу. Кили постаралась забыть его, сосредоточив внимание на раненом человеке. Ему нужна помощь, но она, кроме как сбегать и принести задушенного индюка, ничем больше помочь не могла. Человек продолжал спать, выталкивая ослабевшими легкими горячий воздух. Кили широко зевнула и легла рядом, согревая своим теплом тело человека.

2

Литуан проснулся от мягких толчков. Он с усилием открыл глаза и увидел над собой яркое солнце. Голова закружилась. В правую сторону кто-то настойчиво продолжал его толкать. Он повернул голову и оторопел: бок о бок с ним лежала громадная кошка. Она острыми зубами ощипывала индюка и трясла головой от попадавшего в нос пуха. Эти движения и передавались Литуану, от них он и проснулся.

"Еще ночью мне казалось, что я спасен, - равнодушно подумал он и закрыл глаза. - Впрочем, это всего лишь видение..." И он опять погрузился в дрему.

А Кили и в голову бы не пришло ощипывать индюка, как подумал Литуан. Она просто убивала время, терпеливо ждала, когда проснется человек. Или играла. А индюк принадлежал ему - раненому и слабому.

Литуан ещё дважды прогонял призрак, но он снова возвращался, когда священник открывал глаза.

Наконец он уверился в реальности происходящего и неожиданно понял, что не знает, как ему поступить. В хищнике он уже давно признал кугуара и не мог припомнить не то что случая, а даже рассказов стариков и преданий, в которых упоминалось бы хоть об одном случае охоты кугуара на человека. Но такая близость, казалось Литуану, не сулит ему ничего хорошего. И все же. "Вдруг он съест индюка и примется за меня!"

Кили повернула голову и прервала мысли служителя Альмы. В широком зевке пумы он увидел длинные клыки, потом, как Олла в свое время, - острые когти: это уже когда она потянулась, царапая землю и оставляя на ней глубокие ровные борозды.

У Литуана был сильный жар, несмотря на горячее солнце, его знобило. От потери крови и от сломанных ребер кружилась голова. На рану он старался не смотреть - в ней тяжелой гирей висела боль. Сердце не билось - а скрипело, работая почти вхолостую. Сейчас Литуану требовалось только одно - вода; океан влаги вместил бы он в свой желудок. "Где я сейчас нахожусь, близко ли речка?" Но это были напрасные мысли: он не сделал бы и двух шагов.

Солнце ещё немного переместилось по небу, и на лицо Литуана упала тень от дерева. Он почему-то забеспокоился, вглядываясь в зеленую раскидистую крону. "Кокосовая пальма!". Посмотрев вправо от себя, он увидел то, что искал: три-четыре кокосовых ореха лежали на расстоянии вытянутой руки. Руки... Как раз правой руки у него не было. А слева - не было орехов.

"Дай мне силы, Господи!" Литуан стал отталкиваться ногами, вращая тело подобно циркулю. Он два раза отдыхал, напрочь забыв о кугуаре, пока, наконец, не нащупал под рукой спасительный орех. Пододвинув его к себе, потянулся за вторым. Теперь предстояла, наверное, самая трудная задача разбить кокос. Обливаясь остатками влаги, выступившей по телу мелкими каплями, он начал бить орех об орех, и слезы отчаянья текли по щекам. Как мало нужно порой человеку - только глоток воды, ничтожный - и спасительный.

Литуан умел бороться; он отдал оставшиеся силы, чтобы с молоком кокоса вобрать в себя неизмеримо больше - жизнь... Он долго отдыхал, радостно чувствуя невидимое и волшебное превращение молока в кровь.

- Ты же не съешь меня, правда? - с этими словами он сел и как можно дружелюбнее оглядел спокойно лежащую пуму.

Кили слегка наклонила голову, вслушиваясь в непривычный для неё тембр голоса человека. Олла говорила не так, её голос приятно щекотал уши, а этот... Она несколько раз сильно тряхнула головой, будто выгоняла из ушей его слова.

- Я, наверное, помешал тебе завтракать? Ешь, пожалуйста, я скоро уйду, вот только одолею ещё один орех.

Голова у Литуана продолжала кружиться, но теперь в ней зашумел буйный хмель: он снова выжил! "Это боги не дают мне умереть!" Вдруг ему в голову взбрела совершенно дикая мысль. Он в упор посмотрел на пуму и сказал:

- Дила?

Кили отвернулась. Ей не понравилось это слово. И ещё то, другое "лев".

"Я схожу с ума", - подвел Литуан итог своему внезапному эксперименту.

Разделавшись со вторым орехом, он, покачиваясь, с трудом поднялся и, немного отдышавшись, неровной походкой пошел в сторону прииска.

Если бы Кили могла говорить, она бы сказала: "Ну куда он один..."

Ее походка тоже была слегка покачивающейся, и сторонний наблюдатель наверняка бы приметил, что следовавшая за человеком пума передразнивает его.

3

- Ну и где статуи, где золото? - дон Иларио побагровел и жег глазами Диего де Арана.

- Не знаю.

- Не знаете?! Не знаете где десятки тонн золота? Так ищите!

- Где?

- Он ещё спрашивает!

Дон Иларио покосился на врача эскадры Химено де Сорью и Кортеса, возившихся с раненым Руисом, и резко сменил тон.

- Я вынужден извиниться перед вами, де Аран.

Тот обиженно проворчал что-то наподобие "бывает" и "случается".

- Завтра же организуйте поиски. Хотя... У нас ведь есть ответственный за золото, пусть даже не этого. Потрудитесь передать Мартину Сармьенто и этому... Горвалану, чтобы они не мешкали. Район поисков - золотые рудники и каменоломня. Здесь мы вряд ли что-нибудь найдем. И пусть перевернут каждый камень! - крикнул он в спину удаляющемуся де Арану.

- "Каждый камень!" - тихо передразнил тот командора. - А если они спустили золото с водопада!

Как же недалек был от истины мрачный де Аран, произнеся эти слова!

- Антоньо, а где священник? - словно проснувшись, спросил Кортес.

- Не знаю, Раул. Я на какое-то время терял сознание. Наверное, ушел.

- Как ушел?!

Антоньо пожал плечами.

Кортес беспокойно забегал по храму, но Химено де Сорья вернул его на место:

- Подойдите сюда, Раул. Вы поможете мне перенести раненого.

- Черт! Черт!

- Да не психуйте вы, Кортес, - огрызнулся на него командор. - Куда, действительно, к черту, денется ваш язычник! Наверняка уже примеряет белые одежды... И, простите за вопрос, - дон Иларио наконец-то нашел, на ком выместить злобу, - он что, ваш родственник?

Наутро командор объявил свое очередное решение: пока не найдено золото, временно обосноваться в городе альмаеков.

Это ни в коей мере не касалось двадцати трех испанцев, которые останутся здесь навсегда; снова холмики, снова кресты.

Усталые и голодные, злые конкистадоры весь день таскали трупы альмаеков к реке, где с бранными словами бросали их в воду; они проклинали жару и солнце, которые через несколько часов сделали бы невозможным их пребывание в городе.

На одном из многочисленных порогов застряло сначала одно тело, потом второе, третье... Даже мертвые альмаеки не хотели покидать родных мест.

Хмурые испанцы вооружились длинными бамбуковыми стволами и пошли расчищать запруду.

4

Спустя два дня между Руисом и Кортесом произошел странный разговор.

- Ты знаешь, Раул, мне, как и тебе, не дает покоя мысль о том священнике. Боюсь ошибиться - в тот момент я мог бредить, - но он исчез так странно, что, думаю, ты был недалек от истины.

- Я и сейчас не приблизился к ней - я ничего вообще не могу понять из твоих слов.

- Я говорю о чертях, которых ты так часто поминал в храме.

- А я пойду сейчас к Химено де Сорьи и скажу, чтобы он перестал пичкать тебя своими порошками.

- Но я видел, Раул!

- Что ж тебе примерещилось?

- Я видел, как священник уходил под землю. Его наверняка забрали черти - добровольно ведь туда никто не пойдет.

- Под землю?

- Да. И было такое чувство, что он спустился туда по ступенькам.

- Черт возьми! Подземный ход! Антоньо, ты сможешь показать то место?

- Каменная плита за алтарем.

Кортес быстро выбежал из дома, а Руис остался думать о том, достаточно ли он дал времени священнику, чтобы уйти. Но и молчать он не мог - вдруг золото окажется в подземелье? Чего ради тогда торчать здесь среди мертвых стен. "Нет, - сказал он себе, - скорее бы уж домой".