перестанет любить ее. Его чувства останутся прежними.
«Лишь бы изменились ее».
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге возник его друг Фред Вон в развевающейся гарвардской мантии.
– Мы собираемся в клуб. Ты с нами, дружище?
– Не могу, Фред. Нужно перевести этот дурацкий текст с латинского до завтра.
– К черту Вергилия! – воскликнул Фред. – Там будут играть в крикет. Подышать воздухом и размяться… вот и все, что тебе нужно, старик. И еще, пожалуй, интересную компанию.
– Мне не нужна компания.
– Я говорил, что там есть почти приличное пианино?
Лори взглянул на ворох бумаг на столе, и буквы поплыли у него перед глазами. Он так и не понял, в чем прелесть латинского или греческого, несмотря на все усилия Брука. Говоруна Брука, как окрестила его Джо в Нью-Йорке. Шутка над тем, что он был самым сдержанным и молчаливым человеком, которого только знал Лори.
К его удивлению, от мыслей о репетиторе ему на глаза навернулись слезы. Чего уж говорить о других, по кому он скучал: дед, миссис Марч, добрячка Ханна.
Ну и само собой Мег, Эми и Джо, даже если он поклялся больше не думать о ней.
Как ему не хватало Орчард-хауса с его чердаком, где проходили встречи Пиквикского клуба, маленьким садом и забором, в котором они с Джо прятали свои письма.
Он все бы отдал, чтобы оказаться там сейчас. Все что угодно. А не в этой продуваемой сквозняками комнате в Кембридже, где он сидел взаперти с проклятой латынью, смотря из окна, как засыхают листья.
– Эй, старина, все в порядке? – спросил Фред. – Выглядишь неважнецки.
«Ты ей не нужен, – думал Лори. – Она тебе отказала. Будешь теперь страдать до конца жизни? Превратишься в затворника и будешь отказываться от развлечений и счастья только потому, что Джозефина Марч решила, что не выйдет за тебя?»
«Она тебя не любит».
«Надо с этим смириться».
«Возьми себя в руки и живи дальше».
Иного выбора у него не оставалось.
В клубе будут играть в крикет, там можно познакомиться с новыми людьми. Не такими упрямыми, как Джо Марч.
– Хорошо, Фред, – ответил он, отбрасывая отрывок из Вергилия. – Дай мне минуту, я возьму пиджак.
20. Письма
В течение нескольких месяцев письма копились на столе возле двери, игнорируемые всеми, а Джо в особенности. Все они начинались со слов «Моя дорогая мисс Марч», после чего следовало все остальное. Из Пенсильвании и Делавэра, Огайо и суровых земель на границе с Миннесотой, даже из Лондона и Парижа – читательниц интересовал всего один вопрос: «Что будет дальше?»
Каждую неделю, когда матушка ездила в город, чтобы купить продукты и забрать корреспонденцию с почты в Конкорд-Виллидж, она приносила домой как минимум три или четыре конверта, а иногда, бывало, девять или десять – все о «Маленьких женщинах».
С одной стороны, становилось понятно, что книга тронула читателей милой и нежной историей о четырех сестрах, их матери и юноше, живущем по соседству.
С другой стороны, все усилия Джо по написанию продолжения до сих пор оканчивались полнейшим провалом. Первая версия получилась слишком скучной, вторая оказалась излишне интересной – по непонятным причинам. «Лишенной хорошего вкуса», как сказал Найлс, и потому что «персонажи и читатели заслуживают лучшего».
Поэтому когда эти самые читатели принялись слать ей письма с требованиями уделить им время и воображение, а также предлагая собственные идеи, Джо начала воспринимать эти письма, как способ давления на себя, как напоминание о своих провальных попытках. Она разочаровала читательниц, всех этих молодых девушек, которым не терпелось узнать конец истории. Не говоря уже об издателе, ее семье, и – что было хуже всего – самой себя.
– Христофор Колумб! – воскликнула она, когда Мег принесла очередную порцию: целых пятнадцать писем, адресованных мисс Джозефине Марч, автору книги.
– Почему бы моим уважаемым читателям не оставить меня в покое?
– Видимо, они не могут, – ответила Мег, распечатывая один из конвертов. – Дорогая мисс Марч, – начала читать она.
Пишу вам, чтобы сказать, как много значит для меня и моей младшей сестры ваша книга «Маленькие женщины» и попросить вас, пожалуйста, сделать так, чтобы Лори из книги женился на Джо. Моя сестра Мэри и я глубоко убеждены, что никакая другая судьба Джо не подходит, и мы пролили немало слез, думая о том, что этого может не случиться. Пожалуйста, напишите нам ответ и развейте беспокойства о судьбе наших любимых героев.
С уважением, Анна Лейк
Мег выглядела довольной. Она протянула письмо сестре.
– Вот, Джо, держи. Видишь, так думаю не только я. И не только Найлс, мама или даже Лори. Весь мир знает, что вы созданы друг для друга.
– Что за бред! – возгласила Джо, вырывая письмо у нее из рук. – Я не собираюсь женить Джо и Лори ни за что на свете! Уж тем более не ради того, чтобы кому-то доставить удовольствие!
– Уж точно не себе, – пробормотала Мег.
– Что?
– Ничего, дорогая.
Входная дверь отворилась, и в дом впорхнули Ханна и Эми, вернувшиеся с пустыми корзинами от Хуммелей, которые вновь слегли с жутким кашлем. Они отнесли им немного даров Овощной долины, ведь у них их было так много, а у Хуммелей так мало. Горемычная семья каждую зиму боролась с многочисленными болезнями, и часть без того скудного бюджета Марчей уходила на покупку для них дров и угля, чтобы помочь друзьям пережить холода. Они понимали, что такое бедность, но им не довелось познать нищету, и Джо часто поражалась тому, насколько это все-таки разные вещи – иметь мало и не иметь вообще ничего.
– Так-так, – сказала мама, снимая перчатки. – Что за шум? Мои девочки ссорятся?
– Вовсе нет, мама, – ответила Джо. – Просто обсуждаем письма моих читателей.
– Ее читатели хотят, чтобы Джо и Лори поженились, – добавила Мег с озорным блеском в глазах.
– Не дразнись, Мег. Это ее книга и ее персонажи, и она имеет полное право определять их судьбы, не слушая ничьих советов. Даже наших.
– Даже если она безжалостно использует нас в своих книгах, пишет постыдные вещи и делает посмешищем для всей страны? – возмутилась Эми.
– Никакое ты не посмешище, – ответила матушка, приглаживая блестящие локоны младшей дочери. – И да, даже тогда.
– Хм-м-м, – насупилась Эми. Ее лицо побледнело, словно быть героиней книги Джо для нее унизительно. – Я не понимаю, почему не могу высказать свое мнение по поводу того, что она про меня пишет.
– Потому что это не про тебя, глупышка, – сказала Джо. – Не про настоящую тебя. А про твою