хотел сделать тебе приятно.
— Все-таки день проявления спонтанной доброты, — прищуривается она.
— Таня! — злюсь, так сержусь, что аж пальцы рук немеют.
— Тимур?! — невозмутимо вторит она, глядя мне в глаза.
Осмелела, смотри-ка, власть свою почувствовала. А я как ишак помогаю ей. Спокойно, Тимур. Главное, дышать и не терять самообладание. С ней стало так трудно. Выросла, бизнес-леди. Обычно я только подхожу к женщине, и она сама все делает, подыгрывая. А с этой-то что прикажете делать? Кажется, я толково разъяснил: мне с ней очень понравилось, с другими неинтересно. Ей тоже было хорошо. И то, что я желаю закрепить этот вопрос для нас обоих на постоянной основе, вроде понятно. Но, очевидно, моими признаниями она ни капли не впечатлилась.
Повисает пауза, во время которой в кабинет заглядывает придурок в жилетке.
— Танюш, я заказал столик в «Кардинале». Иришка прям туда приедет. — Смотрит на меня, не скрывая презрение и агрессию. — Ты в порядке? — спрашивает с таким видом, будто я убивать ее собрался.
— Да, все отлично, — улыбается Таня. — Я сейчас переоденусь и поедем.
С ним она искренняя. Со мной холодная и безразличная, хотя совсем недавно казалось иначе. Видно перегорела. И как это исправить, я понятия не имею.
— Все, Тимур Назарович. — Выходит она из-за стола, предварительно выключив компьютер. — Рабочий день закончен, я ухожу. Вы запомнили процедуру записи в отделе общественности?
Ага, запомнил, вот как раз сейчас побегу записываться. Берет сумку, букет остается на столе. Татьяна спокойна. Ей все равно. Как это ни прискорбно, когда урожай собран, винограднику сторож уже не нужен.
Татьяна открывает для меня дверь, выпроваживая. Я чувствую, как из глубины подкатывает новая злость. Но священные тигры никогда не сдаются. И, не соображая что делаю, захлопываю дверь, прижимая Таню к деревянному полотну.
— Ты отдалась мне в ресторане, Татьяна! В первой попавшейся комнате! Ты думаешь, я поверю, что тебе все равно?
— Тогда приперло, сейчас отпустило, — равнодушно пожимает она плечами.
Грубо набрасываюсь на ее рот, чтобы доказать и себе, и ей, что горю здесь не только я один, но и она тоже. Таня мычит мне в губы, сопротивляется, получается нечто среднее между укусом и облизыванием. Она не отвечает на поцелуй.
— Татьяна Сергеевна у нас ЧП! — Долбят в дверь с противоположной стороны.
И она бьет меня ногами, пытается высвободиться и зарядить по яйцам.
Но неожиданно ее Иблис вырывается наружу, она шипит мне в лицо, как обиженная кошка.
— «Я тебя больше не люблю, Татьяна». Помнишь? Никогда я тебе этого не прощу, Тимур, никогда! И можешь больше сюда не таскаться. Потрахались по старой памяти и все на этом!
— Татьяна Сергеевна, требуется ваше присутствие! — Продолжается из-за двери.
— Иду я, иду! — отвечает громче и нахохлившись добавляет уже для меня то, чему я сам ее когда-то научил. — Дефол[6], Тимур, дефол!
Глава 42
Таня
Я приказала ему убираться, но турецкий орел все ещё в моем кабинете. И что? Даже не оскорбится и не уйдет с гордо поднятой головой? Решил играть в эту игру до конца? Ну что же, тогда уйду я.
Но Айвазов, перехватив меня за талию, не дает выйти в коридор. Я от такой наглости дергаюсь, рывком отдирая его цепкую лапищу от своего тела.
— Пойдем, разберемся с твоим ЧП, — включает он бизнесмена года.
Стараюсь не обращать на это внимания и иду вперед, надеясь, что он отстанет. В зале слышен крик, кто-то из девочек-поваров явно плачет. В центре стоит один из наших оптовых покупателей — Гавриленко. Тот еще мудак, терпеть его не могу. Много себе позволяет, орет и при этом глазами своими масляными меня разглядывает. Я как раз пытаюсь прекратить с ним сотрудничество, нужно только разобраться с текущими делами.
— Татьяна, что за конфуз? Этот товар полное дерьмо! О него зубы можно поломать! — не здороваясь, начинает орать Гавриленко.
Мне очень и очень стыдно — бывший становится свидетелем моего унижения и неудачи в бизнесе. И я уже открываю рот, планируя успокоить дегенерата, но Айвазов меня опережает, уверенно вышагивая по торговому залу. Припирает Гавриленко к стенке.
— Степан Игоревич, отойдем.
Кажется, они знакомы.
Надо бы влезть в разговор и запретить этому турецкому самовлюбленному оленю командовать в моей пекарне, но он так жестко говорит, так безжалостно и въедливо смотрит, а Гавриленко при этом так нелепо тушуется, что я неосознанно любуюсь.
Бывший протягивает руку и до побелевших пальцев сжимает плечо невольного собеседника. Я все еще помню мужскую характеристику его силы: смесь гориллы с носорогом. Степан испытывает дискомфорт — это заметно по его перекошенной физиономии. Айвазов отпускает и Гавриленко возвращается, нереально меня удивляя.
— Татьяна Сергеевна, извините, пожалуйста, я был не прав. Мы еще раз пересмотрим условия нашей сделки.
Моя челюсть с грохотом падает на пол.
— Если будут вопросы, я перезвоню, — немного хрипло заканчивает Степан и удаляется.
— Жду с нетерпением, — ошарашенно отвечаю любезностью на любезность, не узнавая лебезящий тон Гавриленко.
Что он такое ему сказал? Поверить не могу. Ощущение странное, непривычное, будто кто-то сражается на моей стороне, подавая патроны.
— Еще какое-то ЧП? — засунув руки в карманы брюк и расставив ноги, поизносит Тимур.
При этом его фигура выглядит крепкой и внушительной, особенно впечатляет грудь колесом. Приходится одернуть себя, заставляя перестать на него смотреть.
— У нас воспламенение случилось в подсобке, пойдемте, я покажу, — блеет еще одна моя работница.
Властно отодвинув меня в сторону, Айвазов следует в указанном направлении. Достигнув нужной комнаты, бывший осматривает помещение, садится на корточки, принюхивается. Исчезает за дверью, слышно, как он что-то выясняет.
— Черт подери, это моя пекарня, Тимур! Я сама разберусь. Мне твоя помощь не нужна!
— Погоди, Татьяна Сергеевна, — раздается спокойный голос из-за двери.
Через мгновение он выходит в коридор и достает телефон.
— Алеш, это Айвазов беспокоит. Мне нужны твои лучшие люди по электрике. Сроки какие?
Он громко смеётся.
— Вчера. Оплата достойная, конечно. Это возле нашего объекта. Сделать нужно так, будто дети твои тут живут. Все понял?
Он называет адрес, а я хоть и безмерно злюсь, но ловлю себя на том, что невольно любуюсь, тем как он решает вопросы. Конечно, это очень классно иметь вот такое плечо рядом. Я бы этих электриков сутки искала. Чтобы прийти в себя, мне приходится трижды напомнить себе обо всех обидах, что Айвазов причинил мне.
— Да, Алексей, поторопись. Доброго вечера. Я дождусь тебя на месте.
— Что-то еще? — обращается он к кому угодно, только не ко мне.
— Ты забыл,