– Клянусь своей честью и памятью моей матери, павшей жертвой сапфира! – твердо ответил Морозини. – Но...
– Яне люблю, когда мне ставят условия.
– Это не условие, всего лишь просьба. В вашей ли власти избавить от страданий одну неупокоенную душу? Мне кажется, вам повинуется все и вся...
– Ты говоришь об отцеубийце из Севильи?
– Да. Я пообещал ей, что постараюсь ей помочь. Мне кажется, ее раскаяние искренне, и...
– ...только еврей может снять проклятие, наложенное другим евреем. Не беспокойся о ней: как только рубин утратит свою власть, дочь Диего де Сусана обретет покой. А теперь слушай! И пей, если тебе хочется.
Не обращая внимания на протестующий жест Морозини, старик снова наполнил чарку, потом откинулся на спинку стула, скрестив на коленях длинные руки. Наконец, не глядя на гостя, он начал рассказ:
– В то время, в 1583 году, Рудольфу исполнился тридцать один год. Он уже семь лет занимал императорский трон и, хотя был помолвлен со своей кузиной, инфантой Кларой-Евгенией, все не решался вступить в брак. Впрочем, нерешительность в течение всей жизни была главным его недостатком. Он любил женщин, но брак его пугал, и он довольствовался тем, что удовлетворял свои мужские потребности с женщинами легкого поведения. Его двор, куда стекались артисты и ученые, в том числе и шарлатаны, был в те времена веселым и блестящим. Художники Арчимбольди, что рисовал такие странные портреты, стал для императора тем, чем Леонардо да Винчи был для Франциска I: он распоряжался празднествами, придумывал балы, спектакли, а чаще всего – маскарады, которые Рудольф обожал. На одном из таких праздников император приметил удивительно красивую пару. Их звали Екатерина и Октавио и, к изумлению. Рудольфа, который прежде никогда их не видел, они оказались детьми одного из его «антикваров», Джакобо да Страда, приехавшего, как и Арчимбольди, из Италии и тоже одаренного такой красотой, что сам Тициан посвятил ему одно из своих полотен. Брат и сестра были удивительно похожи друг на друга, и, увидев их, император испытал сильное смущение, может быть, более сильное, чем то, в которое повергло этих детей величие государя. Они показались ему настолько необыкновенными, что он счел их небесными созданиями и пожелал приблизить к себе.
Отец стал главным хранителем коллекций, Октавио, которого позже напишет Тинторетто, занялся библиотекой, Екатерина в течение многих лет была подругой Рудольфа, такой скромной, что никто, кроме ближайших друзей, не подозревал об этой связи. Кроткая женщина искренне любила императора и родила ему шестерых детей.
Первый из них, Джулио, родился в 1585 году. Рудольф тотчас же страстно к нему привязался и горевал, что не может сделать его своим наследником, не обращая никакого внимания на предостережения Тихо Браге, своего астронома-астролога. В соответствии с гороскопом ребенок должен был вырасти своенравным, жестоким и деспотичным. Если бы ему довелось царствовать, он стал бы подобием Калигулы и, во всяком случае, народ никогда бы его не принял. Опечаленный, но смирившийся император тем не менее оставил сына при себе и велел воспитывав как принца. К несчастью, гороскоп оказался более чем верным: в ребенке соединились все пороки Габсбургов, точно так же, как у его кузена по крови, дона Карлоса, сына Филиппа II. В девять лет у Джулио проявилась эпилепсия, и за ним пришлось строго наблюдать, что не мешало мальчику с поразительной изобретательностью устраивать побеги. Когда ему исполнилось шестнадцать, поползли слухи: принц нападает на своих служанок, похищает маленьких девочек, истязает их, мучает животных. Однажды разразился ужасный скандал: Джулио голым разгуливал по улицам Праги и приставал к встречный женщинам. Народ начал роптать, и император, очень опечаленный, решил отослать сына от двора. Джулио был страстным охотником, и Рудольф отдал ему замок в Крумлове, на юге страны... В чем дело?
– Простите, что перебиваю вас, – проговорил Морозини, вздрогнувший при этом названии, – но я не в первый раз слышу об этой местности.
– Кто тебе о ней говорил?
– Барон Луи. Кажется, у Симона Аронова поместье в тех краях...
– Ты в этом уверен? – Да.
– Это странно, потому что рубин находится как раз в Крумлове. Допустим, это... совпадение. Но я вернусь к своему рассказу. В своих новых владениях Джулио стал полновластным хозяином, однако ему было категорически запрещено под каким бы то ни было предлогом возвращаться в Прагу. И только матери позволили его навещать. Вскоре во всей округе воцарился ужас. Принц, помешанный на охоте, держал свору огромных псов, наводивших страх даже на приставленных к ним слуг. Кроме того, поскольку Крумлов издавна славился своими кожевниками, Джулио устроил в замке дубильный цех, а вдобавок – мастерскую чучельника: он сдирал шкуры с животных и набивал их соломой или дубил кожи. Ночи проходили в оргиях. Принц приводил к себе девушек – иногда он платил им, иногда похищал, некоторые так никогда и не вернулись. Ужас разрастался...
Первое время все молчали, никто не решался сообщить о происходящем императору, тот обожал старшего сына и, зная, что тот разделяет любовь отца к драгоценностям, а особенно любит рубины, подарил ему к восемнадцатилетию великолепный камень, привезенный из Испании Кевенгиллером. Джулио обрадовался до безумия, повесил камень на цепочку и больше с ним не расставался.
Однажды вечером, возвращаясь с охоты, он заметил на дороге совсем юную девушку, почти девочку, но такую красивую, что с первого взгляда воспылал к ней нечистой страстью и увез в свой замок. В тот же вечер он изнасиловал несчастную. Бедняжка ночью бежала, но, обессилев после всего, что ей пришлось пережить, упала без чувств на берегу пруда, где на рассвете ее нашли стражники. Все тело ребенка было исполосовано шрамами. Разумеется, они известили хозяина. Тот лично отнес девочку в замок и теперь уже запер в комнате, не впуская к ней ни слуг, ни горничных. Каждую ночь из комнаты доносились крики, рыдания, мольбы о пощаде. Отец девочки, городской цирюльник, осмелился явиться за ней в замок. Это привело Джулио в ярость, и он выгнал его, отколотив мечом плашмя.
Все же через месяц несчастной вновь удалось бежать, она укрылась у родных. Джулио явился туда за ней. Поначалу они отпирались, но Джулио, придя в бешенство, схватил ее отца и сказал рыдающей матери, что, если дочь не вернется к нему сегодня же вечером, он убьет ее мужа... И вечером девушка вернулась. Джулио был очень мил: он отпустил отца с подарками и ласковыми словами: он-де любит свою «маленькую голубку» и собирается на ней жениться. Наступающая ночь будет их брачной ночью. И отец, отчасти успокоенный, ушел.