кетчупа на подбородке.
Рейнар демонстративно отмахнулся от напарницы, продолжая со зверским аппетитом поглощать бургер, несмотря на перепачканное лицо и руки: соус и жир из котлеты текли по пальцам агента Департамента, но ему, похоже, не было до этого никакого дела. Наблюдая за ним, Руна съела еще несколько кусочков картошки фри, запив их кофе. Теперь, когда напиток заметно остыл, Руна поняла, каким же гадким он оказался на вкус.
Проглотив последний кусок бургера, Рейнар наконец сказал:
– Получается, после того репортажа по телеку ты решила напроситься в Отдел криминальных расследований ко мне в напарницы?
– Я поняла, что только ты, будучи лучшим агентом Департамента, поможешь мне найти убийцу моих родителей, – не моргнув глазом солгала Руна. Она прекрасно знала, что все люди – даже такие умные, хитрые и осторожные, как Рейнар – падки на лесть, и беззастенчиво использовала эту человеческую слабость, чтобы прямо сейчас окончательно втереться в доверие к напарнику. – Закончив Академию, я обратилась к Конраду Острону с первой и последней просьбой ради памяти о моем отце: стать твоей напарницей.
Как и следовало ожидать, Рейнар едва смог сдержать самодовольную ухмылку. Руна тем временем продолжала, понизив голос:
– Но теперь я задаюсь вопросом: что, если все это время я, как и Тарья Нурми, была ослеплена жаждой мести? Что, если никакого криптоморфа во дворе действительно не было, и он мне просто привиделся? И что, если вирус КРИМОР активирует в людях не только сверхспособности, но и пробуждает самые темные качества – жажду мести, ненависть, желание убивать?
Перестав наконец-то ухмыляться, Рейнар уставился в чашку кофе – судя по всему, слова Руны заставили его о чем-то задуматься. Впрочем, она тоже пребывала в размышлениях и смятении, поскольку действовала вопреки моральным принципам, на которых выросла в детстве. Отец и мать учили ее быть честной и прямолинейной. Но сейчас в разговоре с Рейнаром она вела себя хитро и не до конца искренне. Руна утаила от напарника часть информации о вечере, когда погибли ее родители. Она оправдывала себя тем, что у нее имелись особые основания для фальши: тайна, которую она хранила, могла быть связана с самим Рейнаром. Но для того, чтобы вывести его на чистую воду, ей следовало дождаться мощных магнитных бурь и северных сияний на небе…
Голос напарника прервал поток мыслей в голове Руны:
– Что ж, в любом случае, твой план сработал: теперь ты моя напарница. – Рейнар наигранно развел руками, а затем не удержался и съязвил: – Но я не могу сказать, что так уж сильно этому рад. Пока что от тебя больше проблем, чем пользы.
– Даже с учетом того, что именно я спасла Филипа Куверта от Тарьи? – парировала Руна. – Напомню: ты самоуверенно утверждал, что Тарья будет поджидать Куверта на его квартире в Нивенштадте, хотя я в этом изначально сомневалась. Ты ошибся, Рейнар. Возможно, ты не такой уж хороший агент, как я думала.
Она демонстративно отвернулась к окну, успев при этом краем глаза заметить, как напряглись желваки на лице Рейнара. Отпив кофе, Руна с удовольствием отметила, что ей наконец-то удалось задеть самолюбие заносчивого напарника.
Устав рассматривать черноту за окном, она перевела взгляд на часы, висевшие на стене возле прилавка с десертами: стрелки показывали половину первого ночи.
– Уже поздно, – сказала Руна. – Пора возвращаться в Нивенштадт. Дело в любом случае закрыто.
– Не совсем. – Рейнар загадочно улыбнулся.
– Что ты имеешь в виду?
Напарник вытащил из кармана куртки сложенную пополам бумажку и положил ее на стол перед Руной.
– Это один из рецептов, выписанных на имя Тарьи Нурми, – пояснил он. – Я нашел его среди медицинской документации в ее квартире. Я уже выяснил: это рецепт на глазные капли.
Руна развернула листок. Сердце на мгновение пропустило удар, когда она увидела имя врача, выписавшего рецепт.
– Как звали твою маму? – осторожно спросил Рейнар.
– Виктория Ларк, – шепотом ответила Руна, разглядывая аккуратную подпись матери – одновременно знакомую и уже почти забытую.
– Она была врачом?
Руна кивнула и, сложив рецепт пополам, отдала его Рейнару.
– Моя мама была одним из первых иммунологов, занимавшихся изучением криптоморфов. Судя по этому рецепту, в какой-то момент она консультировала или наблюдала Тарью.
Рейнар убрал рецепт в карман куртки и встал из-за стола.
– В медицинской документации Тарьи я обнаружил еще несколько рецептов и врачебных заключений, подписанных твоей мамой. Но куда чаще среди них встречается имя другого специалиста – очевидно, он и был лечащим врачом Тарьи.
Руна вопросительно взглянула на напарника.
– И что ты предлагаешь?
– Для начала – расплатиться. – Рейнар достал из куртки бумажник. – Имей в виду: угощать я тебя не собираюсь.
– Я и не рассчитывала, – фыркнула Руна, с тоской взглянув на тарелку с едой: несмотря на голод, она практически не притронулась к бургеру.
Положив деньги на столик, агенты Департамента кивнули на прощание официантке и направились к выходу из кафе. Руна с удивлением обнаружила, что за то время, пока она беседовала с Рейнаром, обеденный зал практически полностью опустел: в столь поздний час большинство посетителей придорожной забегаловки (среди них обычно было много дальнобойщиков) поехали дальше по своим делам либо же отправились спать в расположенный рядом мотель.
– У нас есть несколько часов, чтобы вздремнуть и привести себя в порядок. – Рейнар, бросив взгляд на наручные часы, открыл дверь и вышел на улицу. – А затем, как только наступит утро, мы отправимся к лечащему врачу Тарьи Нурми.
– Зачем? – Руна вышла из кафе следом за напарником, поежившись от холодного ветра.
– Мы знаем, почему убивала Тарья. – Рейнар подошел к машине и, открыв дверцу, обернулся к Руне. – Но я хочу точно знать, как она это делала.
Глава 37
Кабинет Софии Пломмон представлял из себя просторное помещение с большими окнами, выходившими во внутренний двор Центра изучения криптоморфов.
Руна и Рейнар расположились в удобных креслах напротив широкого стола, за которым спиной к окну сидела хозяйка кабинета, доктор София Пломмон. На вид ей было лет сорок с хвостиком, но возраст, казалось, совершенно не отразился на ее приятном округлом лице с мягкими чертами. Темные волосы средней длины подчеркивали благородный образ, который дополняли аккуратный макияж, серебряные серьги и тонкая цепочка с кулоном, свисавшим над вырезом блузки.
Руна с сожалением подумала о том, что если бы ее мама была жива, то ей бы сейчас было приблизительно столько же лет, сколько Софии Пломмон. Руна помнила, какой красивой была мама в молодости, и наверняка с возрастом ее красота приобрела бы особую изысканность, как это случилось с доктором Пломмон.
Впрочем, рассуждения об этом только отвлекали от дела. Разговор с Софией Пломмон должен был раскрыть последнюю тайну Тарьи Нурми, и Руна постаралась отогнать лишние мысли, хотя сделать это было нелегко. Мозг, не знавший нормального отдыха более суток, едва соображал. Руна рассчитывала немного поспать