«Вот только рядом с болотиной зря они осели, — покачал головой Середин. — Или вокруг просто нет удобных возвышенностей? Чтобы и вода, и сухо, и до пастбищ не больше одного перехода».
— Прошу в наш дом, уважаемый Олег. — Саакым поклонился и отступил в сторону, с лошадью в селение не пошел.
На свободном пространстве между юртами уже кипела работа. Дети суетливо носились туда-сюда, что-то выкрикивая, женщины расстилали на земле кошму и ковры, выносили миски, подносы, кувшины. Вдоль ручья четверо мужчин волокли двух возмущенно блеющих барашков. Дети постарше бегом доставляли от осинника охапки сухих веток и мелкий сухостой. К самому центру кочевья обнаженный по пояс юноша выкатывал большущий медный котел.
— Ого, — хмыкнула Роксалана. — Туземцы взялись за дело всерьез. Фейерверк будет?
— Если до темноты доживем… — кивнул Середин.
— Мы несказанно рады видеть тебя здесь, уважаемый Олег, тебя и твоих прекрасных женщин! — раскрыв объятия, кинулся к нему долговязый кочевник с узким, словно приплюснутым с боков, лицом: круглые глаза, тонкий нос, узкий рот, длинная белая бородка, прижатые, почти незаметные уши. Под распашным халатом блеснул медными пластинами кожаный пояс с двумя ножами, но без меча. В последний момент туземец будто передумал, сложил руки на груди и поклонился: — Мой дом — твой дом, мой стол — твой стол, уважаемый. В нашем кочевье всегда рады встретить гостя. Мое имя — Бий-Султун, я самый старший в нашей семье.
— Благодарю за добрые слова, уважаемый, — поклонился в ответ Середин. — Пусть стада твоей семьи будут тучными, дети — здоровыми, а юрты — восьмирешетчатыми.
— Здоровья и радости тебе, уважаемый Олег, — появился с другой стороны упитанный и щекастый туземец в сплошь расшитом тонком халате, из-под которого виднелись шаровары и заправленная в них полотняная рубаха. Он тоже низко поклонился: — Мой дом — твой дом, мой стол — твой стол, уважаемый. В нашем кочевье всегда рады встретить гостя. Я — Фтахран, брат досточтимого Бий-Султуна, а это — моя юрта. Буду рад принять тебя под свой кров.
— Благодарю за добрые слова, уважаемый…
— Здоровья и радости тебе, уважаемый Олег! — уже торопился к гостю очередной кочевник. — Гость в дом — радость в дом!
— Здоровья и радости тебе, уважаемый Олег!
Когда только они все успели узнать его имя? Пастух ведь остался возле отары, а Саакым не успел перемолвиться здесь ни словечком!
— Благодарю…
— Здоровья и радости!
— Благодарю…
Юрт в кочевье оказалось тринадцать. И каждый хозяин подошел отдельно, рассыпался в добрых пожеланиях, пригласил к себе, пообещал кров и уют. Пока Олег раскланялся со всеми, под полным котлом полыхнуло пламя, на коврах появились груды сластей и лепешек, миски с орехами и медом, творог и шарики сыра размером с грецкий орех. Из юрт выкатили бочонки с кумысом, выложенные изнутри белой тканью, похожей на тончайший сатин.
— Вы утомляете гостя! — неожиданно понял Бий-Султун, когда все его родственники — три брата, два зятя и восемь племянников — представились. — Пора садиться к столу.
Он хлопнул в ладони. К Олегу подбежала девочка лет десяти, чуть поклонилась, подала серебряную пиалку с айраном — жидким, чуть солоноватым кефиром. Ведун выпил — а девочка уже убежала, и пиала осталась при нем. Старейшина подвел его к накрытому достархану, поправил брошенную на толстую подстилку подушку, помог сесть, сам опустился справа. Следом наконец-то расселись и остальные мужчины, потом женщины. Роксалану и Тарию уже успели оттереть от Олега в сторону, и они восседали во главе другого стола.
— Позволь, гость дорогой, для облегчения трапезы налить тебе кумыса, — опрокинул над пиалой кувшин Бий-Султун. — Бери лепешки, макай в мед, отведай орехов наших да черносливом закуси. Ныне у нас праздник! Отроки наши скакунов седлают, поединок желают устроить. За то, какому дому дозволено будет слева от тебя сесть и мясом тебя потчевать. Чабык! Где дети наши? Нешто ждать гостя дорогого заставите?
Кривоглазый, низкий, плечистый кочевник — единственный из всех в кожаном панцире и с мечом — поднялся из-за стола, побежал вниз по холму. Старейшина же снова наполнил опустевшую пиалу кумысом. Олег, и правда успевший проголодаться, взял мягкую слоистую лепешку, порвал. Как ему и советовали, макнул в мед, зачерпнул орехов, отправил все это в рот.
— М-м, как вкусно! Давно такого прекрасного хлеба не пробовал.
— Сыр гостю нашему подвиньте, пахлавы дайте, — продолжал командовать староста. — Пусть все попробует!
Пахлава оказалась всего лишь более рассыпчатой лепешкой со сладкой начинкой, сырные шарики Середину и вовсе не понравились — безвкусные. Но он все равно похвалил и то, и другое, после чего вернулся к первому блюду.
Наконец из-за осинника ураганом вылетели два десятка всадников. С воинственным гиканьем они закружились по лугу перед холмом. Молодые ребята лет четырнадцати-восемнадцати сперва играли прямыми тяжелыми мечами, то рисуя сверкающие круги справа и слева от себя, то в стремительном падении срубая колоски на траве и тут же выпрямляясь обратно в седле. Затем, спрятав клинки, молодцы принялись на всем скаку спрыгивать и обратно заскакивать в седла, перелетать с одного коня на другого, пролезать под брюхом или вольтижировать, вытянувшись вдоль конского туловища. Роксалана, забывшись, даже захлопала в полном восторге — но непонятливые туземцы ее не поддержали.
Наконец в круг неспешной походкой вошел кряжистый Чабык, вытряхнул из мешка козленка и так же неторопливо пошел к столу. Бело-черный малыш запрыгал сперва к холму, следом за кочевником, потом развернулся обратно. Все это время круг всадников смещался, удерживая жертву в самом центре. Чабык уселся на свое место, осушил чашу кумыса, поставил ее, отер губы и хлопнул в ладоши. Круг мгновенно сломался. Юнцы разом рванули к середине, замерли в невероятной давке, закричали. Одна из лошадей поднялась на дыбы, в два прыжка пробила толщу тел. Кочевник на ней, улюлюкая, удерживал во вскинутой над головой руке пойманного за ногу козленка. Толпа качнулась, переплелись тела и руки, всадники рванулись куда-то на пастбище — причем козленка удерживал уже другой парень. На лугу осталась одна лошадь, что взбрыкивала ногами, не в силах встать, и трое отроков. Один, прихрамывая, уходил в сторону, двое других побежали вслед за толпой.
Кавалькада мчащихся за козленком всадников ушла к одинокому вязу вдалеке, обогнула дерево и понеслась обратно. Подростки толкались и пинались, отнимая друг у друга несчастное существо, и когда раскрасневшийся Саакым, осадив перед ковром скакуна, спрыгнул и подал козленка Олегу, тот больше походил на старую, бесформенную половую тряпку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});