Малин наклонился над книгой, вдохнув аромат плесени, кожи, пыли и сухой гнили.
— Меня поражает одна вещь, — сказал он. — Знаменитого архитектора захватили в плен и заставили работать на пиратов на богом забытом острове, а у него хватило присутствия духа вести тайный дневник.
— Да, это поступок смелого человека, — кивнув, проговорил Нейдельман. — Возможно, он хотел поведать будущим поколениям о своем величайшем творении. Думаю, трудно сказать наверняка, что им двигало. В конце концов, он и сам был загадочной личностью. В его биографии имеется пробел, который покрывает целых три года после того, как он закончил Кембридж. Складывается впечатление, что он просто исчез. А его личная жизнь и вовсе тайна за семью печатями. Посмотрите на посвящение.
Он осторожно открыл титульный лист и пододвинул книгу к Хэтчу. Тот прочитал вслух:
— «С благодарностью и восхищением за указанный путь автор посвящает этот скромный труд Эте Онис».
— Мы провели тщательное исследование, но так и не смогли выяснить, кем была Эта Онис, — продолжал Нейдельман. — Наставницей Макаллана? Доверенным лицом или любовницей? — Он осторожно закрыл книгу. — И то же самое можно сказать обо всей его жизни.
— Должен со стыдом признаться, что до вашего появления я о Макаллане даже не слышал, — признался Хэтч.
— Как и большинство других людей. Но в свое время Макаллан был талантливым ученым, настоящим человеком Возрождения. Он родился в тысяча шестьсот пятьдесят седьмом году, внебрачный, но любимый сын герцога. Как и Мильтон, Макаллан утверждал, что прочитал все книги, напечатанные на английском, латыни и греческом. В Кембридже он изучал юриспруденцию, и его ждала карьера священнослужителя, но, очевидно, в какой-то момент он тайно перешел в католицизм. Затем он обратил свое внимание на искусство, естественные науки, философию и математику. Кроме того, физически он был очень сильным человеком и мог подбросить монету до купола самого большого из своих соборов.
Нейдельман встал и отнес книгу в сейф.
— А интерес к гидротехническим сооружениям просматривается во всех его работах. В своей книге он описывает хитроумный водовод и откачку, которые придумал, чтобы снабжать водой собор в Хаундсбери. Кроме того, он создал чертеж системы гидротехнических сооружений для шлюзов на канале Северн. Их так и не построили — но Магнусен сделала макет и считает, что система отлично бы работала.
— Может быть, Окхем сознательно его искал?
— Очень хочется так думать, верно? — улыбнувшись, проговорил Нейдельман. — Однако это сомнительно. Возможно, мы имеем дело с одним из странных поворотов истории, оказавших влияние на будущее.
Хэтч кивком показал на сейф.
— А как вам удалось заполучить этот манускрипт? Тоже странный поворот истории?
— Нет, не совсем, — расплывшись в улыбке, ответил Нейдельман. — Когда я впервые заинтересовался сокровищами острова Рэггид, я стал изучать материалы, касающиеся Окхема. Вам известно, что, когда был обнаружен его флагманский корабль с мертвым экипажем на борту, его доставили в Плимут, а все, что на нем нашли, продали с открытого аукциона. Нам удалось получить полный список в Лондонском государственном архиве, и в нем содержался перечень книг, обнаруженных в сундуках самого капитана. Окхем был человеком образованным, и я пришел к выводу, что это его личная библиотека. Один из манускриптов — «О духовных строениях» — привлек мое внимание; он довольно резко выделялся среди карт, французской порнографии и книг по военно-морскому делу. Мне потребовалось почти три года, но в конце концов нам удалось отыскать этот труд среди гниющих книг в крипте полуразрушенной кирхи в Гленфаркилле. Это в Шотландии.
Он подошел к камину и заговорил медленно, словно во сне.
— Я никогда не забуду, как впервые открыл манускрипт и сообразил, что грязные пятна на полях — это «белые» чернила, проявившиеся благодаря времени и условиям, в которых хранилась книга. В тот момент я понял, что Водяная Бездна и ее сокровища будут моими.
Он замолчал, его трубка давно погасла, а пламя в камине отбрасывало диковинные тени на все вокруг.
ГЛАВА 21
Керри Уопнер не спеша шел по мощеной улице, насвистывая мотивчик из «Звездных войн». Время от времени он останавливался, чтобы презрительно фыркнуть около какой-нибудь из витрин. Все совершенно бесполезные. Вроде скобяной лавки «От берега к берегу», в которой торговали пыльными инструментами и доисторическим садовым инвентарем. Он уже знал, что в радиусе трехсот миль ему вряд ли удастся отыскать приличный магазин, где продают программное обеспечение. Что же касается багелей,[48] ему пришлось бы пересечь по меньшей мере две границы штатов, чтобы найти кого-нибудь, кто знает, что это такое.
Он резко остановился перед белоснежным домом в викторианском стиле. Видимо, это то, что ему нужно, хотя больше похоже на старый дом, чем на почту. Большой американский флаг висел над крыльцом, а лужайку украшали крупные буквы — «СТОРМХЕЙВЕН, ME 04564». Открыв застекленную дверь, Уопнер сообразил, что действительно попал в жилой дом: почта занимала только вестибюль, а изнутри плыли запахи еды.
Он оглядел маленькую комнатку, покачав головой при виде древних почтовых ящиков и устаревших лет десять назад объявлений о розыске преступников. И тут он увидел стойку с табличкой — «Роза Паундкук, начальник почты». В дальнем конце стойки сидела сама Роза Паундкук, склонив седую голову над вышивкой крестом, изображавшей четырехмачтовую шхуну. Уопнер с удивлением обнаружил, что не видит никакой очереди и что он единственный посетитель.
— Извините, — сказал он и подошел к стойке. — Это ведь почта?
— Конечно почта, — сказала Роза, аккуратно завязала узелок и осторожно положила вышивку на ручку кресла-качалки, в котором сидела. Увидев Уопнера, она вздрогнула. — О господи! — пробормотала она и невольно поднесла руку к подбородку, словно боялась, что его тощая бородка может быть заразной.
— Это хорошо, потому что я жду очень важную посылку, которую должен получить курьерской почтой. — Уопнер, прищурившись, посмотрел на нее и добавил: — Здесь ведь действует курьерская почта?
— О! — повторила Роза Паундкук, вскочила с кресла и уронила на пол вышивку. — А имя у вас есть? То есть назовите свое имя, пожалуйста.
Уопнер гнусаво рассмеялся.
— Уопнер. Керри Уопнер.
— Уопнер? — Она начала рыться в маленьком деревянном ящичке, заполненном желтыми бумажками. — О-п-п…
— Нет, нет, нет. Уопнер. Одно «у» и одно «п», — раздраженно поправил ее он.