Обоз охраняли звери, принадлежащие приорату. Об это легко было догадаться — их кожаные и кольчужные доспехи были выкрашены в голубой цвет. У многих на нагрудниках и щитах синим цветом были начертаны гербы.
Удивляло количество лошадей в свите приора. Я привык, что всадниками обычно были звери четвертой и выше ступени, но здесь все были верхом — и люди, и звери. Тем более, все огромные массивные телеги были запряжены мощные тяжеловозы.
Я рискнул глянуть меру животного, и мохноногий тяжеловоз передо мной недовольно фыркнул. Я округлил глаза — семнадцатая ступень у животного. Это лошадь по силе была равна человеку!
К еще большему моему удивлению, управляли ими обычные первушники. Возница нашей телеги был первой мерой, пятой ступенью, и особо не среагировал, когда я «просмотрел» его.
Далеко позади мелькали пятнистые подбои и накидки — стая Рысей взялась проводить делегацию приора. Они, в отличие от зверей из свиты приора, были пешими, и только их вожак двигался на лошади. Насколько я помнил, их поселение находилось ближе всего к столице, и наверняка оно было по пути.
Глядя на груз, я вскоре сообразил, что это дань, собранная с подданых. Не только Серые Волки — все стаи, прибывшие в Вольфград, что-то привезли великому приору.
Мешки были мало того, что связаны между собой, их еще и прижали ко дну телеги крепкой веревкой, перекинутой через борта. Ехали мы не спеша, и меня удивили такие меры предосторожности — в повозке можно было спокойно стоять, не боясь свалиться.
Меня все время не покидало неприятное ощущение — не было момента, чтобы за мной не следили. Скорее всего, приор отдал приказ не спускать с меня глаз, и я часто ловил взгляды скачущих мимо зверей.
Всадники объезжали обозы, проверяя, все ли на месте, и иногда покрикивали на нерадивых слуг. У каждого надсмотрщика был в руках лук с натянутой тетивой, и мысли о том, чтобы сбежать, я даже не допускал. Без копья, да еще по степи, далеко мне не уйти.
— А ты кто таков будешь? — спросил меня возница.
Ближайший зверь-всадник был довольно далеко, чтобы расслышать, и слуга решил поговорить. Он ловко держал поводья и, иногда щелкая пальцем, подгонял лошадь, управляясь без кнута.
Я впервые увидел, как можно применять магию воздуха. Первушник создавал воздушный вихрь, который с громким хлопком бил по шерсти лошади, подобно хлысту.
— Спика я, — назвал я уже ставшее привычным имя, — Примал из Вольфграда.
— А, примал. Значит, будешь биться на усладу господам?
Меня это слегка покоробило. Такого развития событий я не ожидал.
— Биться?
— Ну, великий господин любит смотреть, как первушники убивают друг друга.
Видимо, в столице прималы получили совсем другое развитие. У зверей же это было для решения споров между кланами и стаями, за редким исключением, вроде личных бзиков вождя. У людей же это просто гладиаторские бои.
Возница, видя, что звери не спешат приближаться, не замолкал:
— Из звериных земель много прималов везут в Лазурный Город.
— Лазурный? — переспросил я, хотя уже знал ответ.
Вполне логично, что именно так назвали столицу Синего Приората.
— Ну, да. А что ты сделал, Спика?
Я задумался над ответом.
— Открыл рот в присутствии высшей меры…
— Это ты зря, конечно. Хорошо, что ты не ноль, — чуть слышно засмеялся первушник.
Я поддержал его веселье кривой усмешкой.
— Первушников за такое редко казнят, но есть же и другие наказания, — усмехнулся слуга, — Возжа меня звать, кстати.
Я кивнул, не спеша рассказывать, что все-таки был нулем. Чем ближе к центру цивилизованной жизни, тем более удивительной сказкой это всем кажется.
В принципе, я подозревал, почему меня оставили в живых, но обсуждать это мне не хотелось. Судя по всему, у людей ко мне еще будут вопросы — что-то они раскопали в моей памяти.
Город Серых Волков остался далеко позади, и вокруг пошла совсем уж плоская равнина — в эту сторону от Вольфграда я никогда не ходил. До самого горизонта желто-зеленое море травы, с небольшими островками кустарников и мелких лесов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я с интересом рассматривал эти мелкие рощицы, прикидывая, можно ли там спрятаться. Это, конечно, было глупостью, но едва я допускал такую мысль, как остро ощущал чужое внимание — глаз с меня не спускали.
— Дорога пошла прямая, — с легким весельем произнес первушник, — Держись, скоро начнется.
— Что начнется? — я покрутил головой.
Стали раздаваться крики, где-то впереди послышался мощный голос приора. Звери-всадники побежали вдоль обоза, передавая какой-то приказ.
— По сигналу — быстрый галоп! — крикнули нам и унеслись дальше, в конец процессии.
— Ух, держись только, — Возжа дико заулыбался.
Уже зная, что в Инфериоре можно ожидать чего угодно, я лег на мешки и крепко схватился за борта. Вокруг начался легкий сумбур, все готовились к сигналу, и я бросил осторожный взгляд на рощицу, проплывающую вдали.
— Только рискни, первота, — позади меня раздался голос.
Я обернулся и поморщился — за телегой скакал другой зверь, с луком наготове.
Впереди снова послышались крики. Я разглядел фигуру приора — он поднял вверх клинок, и на кончике его возникла яркая вспышка. Потом долетел громкий хлопок.
— Поехали, — лихо крикнул Возжа и защелкал пальцами.
Над тянущей нас лошадью засвистели особые вихри, та запрядала ушами и рванула вперед. Меня качнуло, я покрепче перехватился за борт.
Лошадь набрала приличную скорость, тяжело взмахивая копытами, и продолжала ускоряться еще быстрее. Весь обоз потихоньку переходил в скоростной режим.
— До Лазурного Города дорога прямая, — Возжа попытался перекричать набегающий поток, — Скоро уже там будем.
Задребезжали и заскрипели окованные железом колеса, раскручиваясь по утоптанной дороге, и в моих волосах заиграл ветер. Несмотря на тряску, я поймал себя на мысли, что мне это нравится.
Не сразу до меня дошло, что скорость была уже слишком большой для конной повозки. Тряска усиливалась, а лошадь все так и набирала скорость — ее копыта постепенно сливались в единый прозрачный мазок. Всего через пару минут мы уже неслись со скоростью гоночного болида, по крайней мере, так мне казалось.
Пятнистые шкуры Рысей быстро исчезли из виду — звери не могли угнаться за обозом приора.
— Мешки держи, первота! — крикнул скачущий рядом с нашей телегой зверь.
Он убрал лук, в его руке показался длинный кнут. Зверь сделал короткое движение рукой, и чувство опасности выстрелило прямо по голове. Я дернулся, уходя от удара, и хлыст щелкнул всего в сантиметре от моего уха.
— Первота сраная, — прорычал зверь, и снова отвел руку.
Тут же с нами поравнялся другой зверь, его наплечники отмечались особыми знаками. Он крикнул:
— Следить, но не убивать. Приказ приора, — и унесся дальше.
Мой надсмотрщик недовольно прорычал, но хлыст не убрал. Лишь кивком показал на поклажу. Это была вполне эффектная демонстрация силы, поэтому мне пришлось подчиниться. Успею еще поквитаться.
От тряски поклажа подскакивала, будто живая, и некоторые мешки норовили выпрыгнуть за борт, несмотря на веревки. Кое-как прыгая по грузу и спотыкаясь о натянутые стропы, я схватил уже почти перевалившийся мешок, и затянул обратно в повозку.
О том, чтоб попытаться сбежать, и речи уже не шло. От набегающего потока было трудно дышать, ноги лошадей размазались от дикой скорости. Я слышал свист и ровный гул, и не сразу до меня дошло, что это топот копыт слился в единый звук.
Равнина проносилась мимо, будто я наблюдал из окна сверхскоростного поезда. А дикая тряска создавала эффект, словно мы вообще на сверхзвуке несемся. Попробуй я спрыгнуть с телеги на такой скорости, одним переломом бы не обошлось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
С легкой надеждой я пошарил по дну телеги — помнится, когда меня везли так Скорпионы, у них на дне валялось оружие. К сожалению, тут ничего не было. А в мешках, судя по ощущениям, везли что-то мягкое, вроде ткани или меха.